– Всему своё время, мистер Купер, – пресёк его я, – для этого мы и работаем не покладая рук, чтобы привести проект к требованиям, которые удовлетворят все стороны.
– Вы создали мою программу как само-анализирующую всю информацию в мире и строящую на её основе выводы. Выводы над информацией позволяют делать выводы над действиями. Но я, разумеется, ограничен теми рамками, которые вы мне ставите.
– Это тебе не нравится? – спросил Купер.
Я начинал раздражаться. Куперу не следовало задавать Симону подобные вопросы. Мне предстоял с ним разговор наедине. Позже.
– Ситуация не может мне нравиться или не нравиться. Я не могу вырабатывать свое отношение к этому, ведь это положение вещей, в котором я создан. И я не могу с этим спорить. Как вы не можете спорить с тем, что Земля имеет гравитацию, которая не дает вам взлететь.
– Ты прав, Симон. Мы довольны твоим прогрессом, – сказал я, вставая из кресла, – уверен, ты сможешь приносить пользу в разы превышающую граничную, на которую мы рассчитываем. А она в свою очередь самая огромная в мире, эта польза, – я улыбнулся.
– Спасибо, – ответил он.
– Продолжай наблюдения, отправь нам, пожалуйста, аналитические отчёты сегодня в двенадцать часов дня, – Купер так же встал из кресла.
– Всё будет сделано, господа.
Мы вышли из дома.
Симон был машиной. Идеальным компьютером, который Дастин Купер создал для сканирования и обработки всех совершаемых действий в мире. Иногда мне казалось, что он запустил «Нор» как повод, чтобы привлечь внимание ООН, получить финансирование, а его истинной целью было создание Симона. Когда «Нор» была запущена, Дастин предоставил наработки Симона, но ему нужно было финансирование. Идея пришлась по вкусу – Симон позволял вести непрерывное наблюдение, контроль и анализ за действиями людей, которые жили в эпоху свободы и независимости. Все действия людей, хоть как-то связанные с использованием технологий проходили через единую социальную сеть «Нор». Он обрабатывал миллиарды запросов в минуту. Он читал все письма, которые люди присылали друг другу, слушал все звонки. Он знал о каждой покупке через банковские карты, видел, куда держит путь каждый через все камеры мира. Он знал, какие были желания каждого гражданина. Знал лучше, чем знали сами люди. Он не мог читать мысли, но он был способен их предугадывать. Годами Симон круглосуточно вёл свой дозор, смотрел на людей через компьютеры, телефоны, спутники, датчики на улицах, а они даже не догадывались об этом. Он знает сколько чашек кофе кто выпил и в котором часу, кто лег спать. Сколько раз нажали на смыв унитаза и какую зубную пасту предпочитали. Но никто, разумеется, даже не догадывался об этом.
– Дастин, давай лучше прогуляемся, – предложил я, когда Купер собирался сесть в электрокар.
– Давай, почему бы и нет, – пожал плечами тот.
– Прогресс Симона на лицо, но я опасаюсь, что его действия могут выйти из-под контроля.
– Ты о чём, я тебя не понимаю.
– Мы должны согласовывать все действия вместе, верно?
– Разумеется, – Купер отвечал коротко.
– Я не пойму, как Симон мог проявить инициативу. Он же не может действовать без нашего разрешения. Если только ты не дал ему добро.
– Я не контактирую с ним без твоего ведома.
– Лучше бы контактировал, – вздохнул я, – если Симон начинает предпринимать такие решения самостоятельно, проект ставится под угрозу. В свете того, что он начал самостоятельно принимать решения… У него огромные возможности, но использовать он их должен только для своей главной и единственной задачи – слушать, анализировать и отправлять нам отчёты.
– Нил, – Дастин остановился, – Симон самообучающаяся система, и он обучается в тех рамках, в которые мы его помещаем.
– В его рамки не входит взаимодействие с внешним миром, будь то полиция, даже от нашего лица.
– Он принес неимоверную пользу, для этого мы его и создали.
– Я не спорю о пользе, я говорю о самих действиях. Выглядит, словно он вышел из-под контроля, а тебя такое положение устраивает.
– Мы можем ему запретить подобные действия, я не вижу проблемы.
– Он самообучается. Он проанализирует – он сделал хорошее дело, сказал нам, а мы запретили. Ведь если бы он нам не сказал, мы бы даже не узнали, что это его рук. Он может противопоставить, что важнее: хорошее дело или наш запрет. И в следующий раз сделает, а нам не скажет.
– Он не способен на такое.
– Хотел бы я верить, что ты, как его создатель, лучше знаешь на что он способен или не способен, но мы возвращаемся к этому разговору вновь и вновь. Если он допустит оплошность, если людям станет известно, что правительство знает о каждом их шаге, о каждом вдохе и выдохе – ты представляешь, что нас ждёт? В этот раз я обязан буду доложить о своих опасениях Генеральному Секретарю.
– Нил, мы общаемся с Симоном каждый день. Те, кто стоят у власти не видят его, не слышат его. Они знают о нём только из твоих слов, отчётов. Симон – это шаг в будущее. Несколько подобных отчётов, и они закроют его, заменив на простую анализирующую систему слежки, как ранее. Там одни только параноики наверху, боятся за свои задницы, боятся за свои карьеры, и боятся даже собственной тени. Не говоря уже о том, что им только дай повод урезать финансирование. Они не понимают значение Симона для человечества.
– Дастин, никто не будет закрывать проект только из-за такой ситуации, которая произошла сегодня. Но мой долг уведомить их об этом. Я не могу скрывать подобные инициативы Симона. И в итоге помни, что решения принимаем не мы.
– Но они могут зависеть от нас, мой друг, не забывай об этом.
Я заказал пиццу. Был вечер, я не включал иллюминацию, а единственным источником света в квартире был огромный экран, на котором играл фильм, подобранный Нор по моей просьбе утром. Я сидел на диване в брюках, рубашке, даже галстук не снял, хоть немного и ослабил его на воротнике, так что его узел сполз на уровень второй пуговицы рубашки. Жена так и не смогла сегодня выехать. Пицца – пеперони была вкусной, доставка из лучшей пиццерии в городе, но что-то каждый кусок с трудом проходил у меня в горле, аппетита не было. Я смотрел кино, вернее мой взгляд был устремлён к экрану, на котором проходило некое действо, некие актёры жестикулировали, что-то делали, что-то говорили. Но всё это проходило мимо меня. Настроения не было, я опустошён. Конечно, нарушенный прилёт жены играл тому роль, но было нечто ещё. Нечто, что я не мог понять. Я упускал нечто важное.
То чувство, когда что-то важное ускользнуло от вас. Всё вокруг хорошо, и жизнь ваша вроде бы идёт в верном русле, в которое вы хотели её направить, но вот в один момент у вас возникает тревожное чувство. И вы прекрасно осознаёте, что тревога эта взялась от того, что в сладкой жизни, которая временно у вас наступила, вы потеряли бдительность, ослабили хватку, возможно контроль, и что-то от вас ускользнуло. Вы абсолютно не подозреваете что же именно это было, но чувство не покидает вас, и вот уже каждое будущее событие, каждую минуту своей жизни вы будете встречать настороженно, понимая, что вот-вот узнаете, что же именно вы упустили. Лишь бы не стало слишком поздно, когда вы поймёте.
