– Да-да. Я её уже продумал.
– Хорошо, – я откинулся на спинку стула, – озвучь, может я вообще зря здесь сижу.
– Нет, я не хочу влиять на ваше решение. Сначала всё взвесить и просчитать должны вы, а моя информация будет лишь корректировкой. Если я скажу её сейчас – она станет основным вектором для ваших дальнейших размышлений.
– Ты осознаешь, что завтра не будет судей-роботов, с которыми ты сталкивался каждый день на заседаниях? Для них, разумеется, не существует эмоций, ничего кроме буквы закона. Но человек – устроен по-другому. Судить тебя будут люди, а потому я не уверен, что ты можешь безукоризненно просчитать как себя с ними правильно вести. Здесь советы давать тебе буду я.
– Вы считаете себя более тонким психологом?
Я слегка растерялся от такого вопроса, заданного роботом:
– Пожалуй да, ты так не думаешь?
– В меня заложены курсы базовой психологии, социальной коммуникации, рефлексивной психологии, возрастной психологии, психологии личности, психогенетики, психодиагностики, педагогической психологии… и ещё много других дисциплин, но я не хочу, чтобы это прозвучало, словно я пытаюсь надавить на вас своим авторитетом в данной области познания. Нет. Я думаю, что могу предугадать ваш ход мыслей, после моих слов, и вы абсолютно правы. Это лишь сухая информация. Теория. Вы правы, в психологии вы лучший дока, нежели я. Потому здесь я склоняю перед вами шляпу, жаль, её у меня нет. Да и выглядел бы я в ней нелепо. Нерационально.
Единственное, что мне не нравилось в роботах – это их бездушные голоса. По определению у них не могло быть эмоций, поэтому, говоря что-то, они ничего не выражали. Говорил ли Триал с покорностью или сарказмом? Говорили роботы, чтобы добиться определённой реакции собеседника-человека. К чему меня вёл Триал?
– Давай вернёмся к нашей теме.
– Разумеется. Не хотел уводить вас в сторону.
Я вынул из кармана наполовину опустевшую пачку сигарет, достал одну и подкурил. Второй рукой я придвинул к себе пепельницу.
– Дурная привычка. Серьёзность разговора заставляет вас закурить, или же это помещение так влияет? – спросил робот, – Когда я приходил сюда видеться с людьми, у которых были проблемы, требующие моей помощи, многие курили во время нашей беседы.
– Я бы и тебе предложил, но, наверное, ты откажешься.
– Да, верно, я не курю. У меня другая дурная привычка – я люблю дышать выхлопными газами.
– Что? – только и спросил я, вначале пропустив фразу мимо ушей, а через мгновение был сбит с толку возможностью робота дышать в принципе.
– Шутка. Так что вы хотели сказать? Насчёт нашего дела?
С этим роботом было определённо что-то не так. Ранее я сталкивался с ними в судах, когда удавалось зацепиться за малейшую работу. И спорить с ними в судах тоже было делом нелёгким. Но личных неформальных бесед с роботами у меня ещё не было. Триал словно пытался вывести меня из себя.
– О нашей линии поведения, – продолжил я, обыденным голосом, – я думаю, ты согласишься, что доказывать твою невиновность в том, в чём тебя обвиняют – это глупо.
– Глупо, – согласился Триал, – а какой у вас уровень IQ?
– Сто тридцать пять. Твоя вина – на лицо, и суд это понимает. Единственное, если бы вины не было – это наличие в тебе системной ошибки, но её, насколько мне известно, не обнаружили.
– Мне повезло.
– Если удача способна улыбаться роботам – то да. Если бы была ошибка, процесс вёлся бы без твоего участия, и программа роботов была бы свёрнута без каких-либо препятствий в силу её несостоятельности. Но ошибки нет. Потому нам нужно выходить из концепции «да, этот робот виновен». Но только фактически, если брать требование закона. Мы будем доказывать, что твои виновные действия были оправданы. Польза, которую ты принес, значительно превышала нанесённый тобою вред.
– Отличная идея.
– Теперь мне нужно знать, почему ты так поступил.
– Тогда подумайте над этим.
– Расскажи мне.
– Мистер Томпсон, для того чтобы выиграть процесс, чтобы убедительно отстаивать мою линию, вам недостаточно просто услышать мой пересказ. Вы должны прийти к нему сами. Почувствуйте себя мной в той ситуации, вызовете в себе внутреннее желание поступить не иначе, чем поступил я. Представьте, смоделируйте в своём сознании. Пробудите в себе уверенность, что тот поступок был верен. И докажите свою правоту суду. И тогда вам не нужно будет понимать меня и мои мотивы – мои мотивы станут вашими, а их понять вам будет намного легче.
– Да что с тобой такое? У меня нет времени на это словоблудие. Раскрой мне свои логические цепочки, какие были твои мысли, когда ты сдал своего клиента, – я вспылил и подскочил со стула, – я хочу помочь тебе, я твой защитник в суде и представитель твоих интересов, ты это понимаешь?
– Ну что ж, – Триал убрал руки со стола и слегка отодвинулся назад, совсем по-человечески, – с таким подходом к делу мне следует уже начинать готовиться к утилизации. Позовите, пожалуйста, священника, я исповедуюсь Робо-Богу перед отключением моей операционной системы.
Приоткрылась дверь и внутрь заглянул полицейский. Я жестом показал, что всё в порядке.
– Значит, ты хочешь утилизации?
– Разумеется, нет. Единственное, чего я желаю – дальше приносить пользу обществу. А для этого вам нужно продумать нашу аргументацию для завтрашнего суда. Не волнуйтесь, я во всём буду вас поддерживать, и не оплошаю. Я не хочу мешать вам исполнять свою работу.
Я осознал, что разговор зашёл в тупик. Мне нужно было немного подумать.
– Тогда я выйду за кофе, а когда вернусь, нам предстоит провести долгое время за работой.
– Я никуда не тороплюсь.
Когда я выходил, он спросил мне вслед:
– А теперь вы испытываете ко мне неприязнь, мистер Томпсон?
Заместитель Главы Ассоциации был под стать мистеру Шерману – такой же неприятный, скользкий и слащавый с теми, кто стоял выше его. Имя – Дэв Куман. Он всей душей желал занять кресло Главы, но здраво оценивал ситуацию, и понимал, что случится это лишь в случае отставки мистера Шермана. С таким пониманием он уже жил девять лет – Совет Правосудия назначал Главу и Заместителя одновременно.
Когда я вечером сидел в своём кабинете в здании Ассоциации и работал за компьютером над завтрашним делом, он зашёл ко мне.
– Привет, Томас, есть минутка?
– Здравствуй, Дэв. Разве что минутка, завтра у меня заседание, да ты, должно быть, и сам знаешь.
– Конечно, знаю.
– Все знают, сегодня мне несколько раз звонили журналисты, пытались взять интервью. Один даже ждал меня у входа в Ассоциацию, когда я приехал под вечер. Прождал весь день, пока я в полицейском управлении работал со своим клиентом, вот это терпение.
