Позже вечером Джеймс Филмор, шеф городского управления полиции, стоял у своего джипа на обочине автострады. К нему подъехал чёрный тонированный седан. Задняя дверь открылась. Джеймс подошёл, посмотрел внутрь, огляделся по сторонам и сел.
– Здравствуй Джеймс, – седовласый мужчина протянул для приветствия руку, на пальцах которой блеснули два массивных золотых перстня.
– Здравствуй, Лучано, – ответил Джеймс, – пришло время вернуть долг.
Лучано Дамброзио был главой крупнейшего в городе мафиозного клана. Если в городе что-то было нелегально – можно было с уверенностью заявлять, что Дамброзио стоит за этим.
– Он зашёл слишком далеко. Обратного пути уже нет.
– И что ты хочешь, Джеймс, чтобы я сделал?
– Один выстрел может всё решить. Это будет выглядеть как заказное убийство. Можешь ли ты оказать мне такую услугу, в уплату старого долга?
– В уплату старого долга могу.
– Это должен быть профессионал. Промах исключен, он должен будет попасть прямо в цель.
– У меня есть такие люди.
– Всё должно выглядеть в нужном нам свете. Я знаю, кто может помочь. Дэв Куман – заместитель Главы Ассоциации людей-адвокатов.
Одинокие машины проезжали мимо. Джеймс Филмор вышел на улицу, дверь за ним закрылась, и седан, не включая света фар, медленно тронулся, скрывшись в темноте. Джеймс сел в свой джип и поехал в другую сторону.
Ещё позднее, в неприлично дорогом ресторане, который закрывался, только когда последний клиент решал уходить, двое мужчин беседовали за столиком. Мистер Лучано Дамброзио, отец городской мафии и мистер Дэв Куман, заместитель Главы Ассоциации людей-адвокатов.
– Я удивлён, что вы позвонили мне в столь поздний час, – сказал Дэв. Он чувствовал себя неуютно, рядом с таким человеком.
– Давно мы с вами не виделись. С тех пор, как роботы заняли ваши места.
– Да, когда-то вы были моим любимым клиентом, – Дэв нервно улыбнулся.
В зале кроме них двоих больше посетителей не было. Подошёл официант и разлил в два высоких бокала отменное вино. Лучано и Дэв вели неспешную беседу. Дэв слегка расслабился. Ровно до того момента, как Лучано Дамброзио сказал:
– Я о том, что, если убрать его с арены, это может решить все ваши вопросы. Я говорю об убийстве.
– Так радикально? Я, конечно же, хотел, чтобы он отошёл от дел, с таким-то подходом к делу, но, чтобы столь крайняя мера…
– Такие нынче времена, мистер Куман, требуют от нас суровых мер, иначе мы останемся за бортом, а корабль уплывет. А мы же с вами привыкли стоять у руля этого корабля.
– Дайте подумать.
– В свете всего это будет выглядеть не как заказное убийство. Когда общество разделилось на противоборствующие и ведущие полемику лагеря, покажется не слишком подозрительным, если кто-то вдруг не совладает с эмоциями и убьёт его, считая виновником всего.
– И подозрения не упадут на меня!
– Именно. Но нам нужно обезопасить и себя и вас. Устранение такой видной цели будет стоить крупную сумму.
– Но таких денег у меня нет.
– А я и не говорю о ваших деньгах. Деньги должен заплатить Глава Ассоциации, Скотт Шерман.
Когда бокалы собеседников опустели, подошёл официант и наполнил их вновь.
– Я вас услышал. Теперь мне нужно всё обсудить с мистером Шерманом. Я думаю, мне удастся его убедить.
– А теперь, – мистер Дамброзио отодвинул свой стул и встал, – я вынужден откланяться.
К столу подошёл мужчина низкого роста, в черных брюках и белой рубашке с коротким рукавом.
– Это Артуро, – представил подошедшего мистер Дамброзио, – вы с ним обсудите детали.
– История не терпит сослагательных наклонений. Не может быть никаких «если», – рассуждала Кларисса Ричардсон, расхаживая перед трибуной присяжных, – мы с вами не жёлтая пресса, которая может в вольной форме рассуждать о возможных вариантах и выдвигать гипотезы что могло быть, если бы всё было по-другому. У нас нет такой возможности. Мы не на телевизионном шоу, где можно вести полемику, пренебрегая всеми имеющимися фактами. Это не соответствует статусу данного места. Мы не сенаторы, чтобы обсуждать, как улучшить жизнь людей в будущем, это не наша компетенция. Мы не законодатель, чтобы обсуждать законы и пути их совершенствования. Это не наша задача. Мы находимся в суде, и мы должны решать конкретный спор, на основании законов, которые мы имеем. Законов, которые действуют в данный момент и которые были нарушены. Я стою здесь перед вами и утверждаю, что робот не мог сдать серийного убийцу. Некоторые называют меня бессердечной, циничной. Придержите свои выводы. У меня есть дети. Когда они выходят на улицу гулять и приходят хотя бы на минуту позже, чем говорили, моему сердцу не спокойно. Когда они не берут трубку моя душа уходит в пятки. Я бы сама хотела удушить своими руками Тима Кенвуда. Но не всегда я могу делать то, что хочу, и не всегда то, что я делаю мне нравится. Но я профессионал, именно поэтому государство доверило мне право обвинять от его имени. Что значит правосудие? Судить по праву. Не по эмоциям, не по нашим чувствам. А по праву. По законам. Законы – краеугольный камень, на котором зиждется современная цивилизация. Робот-адвокат пренебрег ими. Государство доверило ему роль защиты. Колоссальная ответственность. Он пренебрёг этим. Он взял на себя роль обвинителя. Робот пренебрёг государством, которое выстраивалось столетиями и улучшалось для нас с вами. Улучшалось для того, чтобы каждый чувствовал себя защищенным. Века сверхчеловечной работы, которая создала наше общество привели к тому, что робот сам решает кем ему быть, он ставит себя выше закона, который предписывает его поведение, он ставит себя выше людей, которые договорились между собой, что такие законы должны действовать и таков порядок вещей обязателен для каждого. Он ставит себя выше государства, которое определило ему роль в системе правосудия и обязало придерживаться её. Действия TRIAL-KU нарушают не только адвокатскую этику, но и ставят под угрозу общественные догмы. Если мы в суде – воплощении законности, будем пренебрегать законами, какой же мы пример подадим людям? Подорвем доверие людей к законам. Чему следуют люди – то роботу не указ.
Я сидел в кафетерии со своим приятелем – журналистом, который уже восемь лет работал на одном из крупнейших телеканалов, пользовавшимся неплохой репутацией среди зрителей. Я протянул на стол руку, и когда убрал – на салфетке лежала маленькая флэшка.
– Здесь всё, о чем ты мне говорил? – спросил он, засовывая флэшку в карман.
– Да. Я хочу, чтобы ты обнародовал. Это поможет и тебе и мне. А также подогреет интерес среди людей.
– Условия как всегда?
– Да. Полная анонимность. И не забудь изменить голос, чтобы ко мне потом не было никаких вопросов.
– Договорились, – он встал и достал бумажник.
