– Некорректное поведение робота-адвоката не только умаляет достоинство адвокатской профессии, но и создает преграды отправлению правосудия в целом, а также ставит под угрозу уважение общества ко всей судебной системе. Мы именуем себя цивилизованным демократическим государством, а это значит, что любая вина должна быть доказана в предусмотренном законом порядке, с учётом всех процессуальных норм и правил. Это является гарантией защиты каждого человека от судебного произвола. Исключений нельзя делать ни для кого. Сколько раз глав преступных организаций приходилось отпускать, потому что против них не было достаточных доказательств, хотя всё общество знало о сотнях их преступлений? Но мы обязаны подчиняться закону, даже если считаем его неправильным или несовершенным.
Пауза.
– В основе взаимоотношений адвоката с клиентом лежит абсолютное доверие. От потенциального преступника отворачиваются все – общество, семья, друзья. И адвокат это последний и единственный, кому он может доверять, потому что человек знает – чтобы он не совершил, адвокат обязан ему помочь. Это его долг. Клиент должен понимать, что перед ним не палач, не судья и не полицейский. Перед ним его помощник, советник, союзник. Тогда у человека не будет оснований не быть откровенным с адвокатом, что поможет наиболее эффективно защитить его интересы и права. Робот-адвокат модели и серийного номера TRIAL-KU показал, что не способен справляться с функциями, для выполнения которых он был создан, грубо нарушив закон, предав клиента. TRIAL-KU не индивидуально созданный робот-адвокат со своими особенностями или уникальными чертами. По всем параметрам и характеристикам он такой же, как и все остальные роботы-адвокаты, следовательно, он воплощение и ярчайший пример всей их системы. Система роботов-адвокатов не оправдала себя. Я прошу от суда присяжных признать робота-адвоката TRIAL-KU – несостоятельным и непригодным для продолжения своей профессиональной деятельности, и наложить запрет на дальнейшее действие программы роботов-адвокатов, как таковых, которые не могут справляться со своей главной целью, для которой они были созданы и для которой они внедрялись.
В зале раздались аплодисменты, кто-то закричал «Браво!». Судья Морган призвала к порядку.
Теперь был мой черед. Когда я вышел, то заговорил сразу:
– Этот судебный процесс нельзя характеризовать как обычный. Нет. Результатом его будут революционные перемены в нашем обществе. Вопрос – какие? В плохую или хорошую сторону. Я показал слабые качества нашей правовой системы. Времена идут, обстоятельства меняются и уже нельзя отнекиваться от насущных проблем, прикрываясь только лишь статьями законов. Данный процесс уникальный и первый в своём роде, его нельзя сравнивать с другими судебными делами, а потому опираться только лишь на формальности, игнорируя очевидные вещи будет так же неправильным. Я привёл примеры слабости наших правоохранительных систем. И привёл примеры их улучшения. Я не ставил себе целью убедить вас в необходимости нововведений лишь чтобы оправдать своего клиента. Я хочу улучшить нашу страну. Чтобы ошибки правосудия, подобные конфликты в нашей стране больше не возникали. Сделать её ещё более безопасней для каждого конкретного гражданина, и я показал, как можно воплотить это в жизнь. Да. Я не отрицал, что мой клиент виновен в нарушении статей, которые ему приписывают. Но я доказал, что он был прав, поступая так, и никак иначе. Наступила пора изменений. И у нас есть шанс принять их, двинуть эволюцию социума далее. Но также у нас есть возможность не делать этого. У нас есть возможность вернуться на несколько ступеней в развитии назад, если мы отменим роботов. Давайте представим, что так и произошло. Роботов-адвокатов больше нет. Процесс будет не остановить, и в будущем мы сделаем ещё несколько шагов назад и отменим роботов-судей. Снова люди будут вершить правосудие. Люди. Кто мы такие, эти люди? На протяжении всего судебного процесса со мной выходили на связь различные личности. Каждый из них преследовал свой интерес и пытался внушить его мне. Одни сетовали на проблемы из-за людей, убеждая сделать всё, чтобы выиграть дело. Другие предлагали мне различные блага, лишь бы я только его проиграл. Третьи давили на меня, а четвёртые взывали к моим человеческим чувствам, дабы я посодействовал отмене роботов, – да, говоря это, я в определённом смысле приукрашивал картину, дорисовывал свои, новые краски, – чего стоит взять только мистера Скотта Шермана, Председателя Ассоциации людей-адвокатов. Он назначил меня на это дело, чтобы я проиграл его, чтобы люди вновь вернулись на арену. Когда же он увидел, что я не намерен сдаваться, и защищаю Триала, он предложил мне крупную сумму денег, чтобы я проиграл. Я отказался. – В этот момент я затылком чувствовал, как мистер Шерман, сидящий в зале, побагровел, поперхнулся собственной слюнной и чуть не упал с кресла, ведь я говорил откровенную ложь, а я продолжал, – каждый пытался тем или иным образом попытаться склонить меня к определённому решению. Они понимали, что я – не робот. Я человек, подвластный искушениям, у которого есть слабости, а значит, со мной можно договориться. Вот в этом и есть вся людская суть. Люди думают только о себе. А роботы думают о людях. Роботы были созданы с великой целью – заботиться о людях, служить им. Если вы готовы поменять роботов вновь на людей – то так тому и быть. Но я бы не хотел, чтобы мои будущие дети жили в таком мире. Каждый хочет, чтобы его ребенок жил в мире лучшем, а не худшем, чем живет он сам. Спасибо.
Зал разразился аплодисментами. Кто-то кричал, а кто-то свистел. Когда я сел за наше место, Триал посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Объявляю пятиминутный перерыв, – огласила судья Морган и ударила молотком.
Все поднялись со своих мест. Я направился к выходу, за окнами было видно, что дождь уже закончился, и я хотел подышать свежим воздухом.
Мистер Шерман преградил мне дорогу.
– Ты что скотина говоришь такое? – он был в ярости, а его слова тут же были захвачены несколькими десятками телекамер, – ты с ума сошёл?
– Люди узнают правду, хватит её скрывать! – закричал я, а журналисты рядом, от такого количества сенсаций в один день, были на седьмом небе от счастья, – если люди как ты будут дальше вершить правосудие, вместо роботов, все должны знать, сколько в таких людях дерьма!
– Да ты не в своём уме! Ты чокнулся, мерзкий ублюдок! – он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на меня.
– Ты прекрасно знаешь, что я сказал не всё! Я дам разоблачающее интервью и расскажу всю правду о хрени, которую ты мутишь вместе с половиной организации!
Шерман кинулся вперёд, но оказавшийся рядом полицейский руками оградил его от меня. Я бросил разъяренный взгляд на боса и пошёл дальше, не обращая внимание на посыпавшиеся вопросы журналистов.
– Мне нужно сделать звонок! – Шерман достал телефон, развернулся, и пошёл вглубь зала.
Я вышел на улицу. Сырость и свежесть. Вдохнул воздух полной грудью. Посмотрел на небо. У меня хотели брать интервью, но я отказался, попросив дать мне чуточку передохнуть.
Сошёл со ступеней. Достал сигарету и закурил. Направился к дороге. Вокруг были митингующие, поддерживающие и просто любопытные. Толпа корреспондентов брала интервью у разных людей. Я, подумав, вновь пошёл обратно, став на первую ступень. Между журналистов протиснулся мужчина низкого роста и направился ко мне.
