– Что ты вообще несешь такое, зачем меня прикрывать? Я же не преступник какой-то. Кто это был?
– Не знаю, я не запоминаю такие вещи. Послушай, он сказал своё имя прежде, чем я взял ручку и бумагу, а потом переспрашивать было как-то неприлично, ты же знаешь этих бюрократов – любое не так услышанное слово воспринимают, как оскорбление, а потом проблемы устраивают – проверки там всякие, инспекции, чисто из подлости…
– Давай к сути дела. Что он хотел?
– Фрэнк, я не знаю, что он хотел, я в чужие дела не лезу. Спроси сам, если конечно позвонишь по номеру, который он мне оставил, – хозяин лодки вынул из кармана помятый квадратный лист бумаги, с явственными следами двух жирных пальцев, на котором корявым почерком был написан телефонный номер.
Фрэнк взял лист в руки. Вгляделся и спросил:
– Это что за цифра? Девятка?
– Да-да, девятка.
– А это… четвёрка?
– Нет-нет, тоже девятка.
– Ну хоть бы имя запомнил. Кого мне спрашивать, когда позвоню?
– Фрэнк, это ты здесь рыбачишь, хоть и каждый день, но однажды ты уедешь, а я останусь, и мне лишние проблемы не нужны, ведь это мой хлеб… Переспросил бы я имя, а он подумал, что я без уважения к нему…
– Ладно, я понял, – Фрэнк не имел никакого желания дальше выслушивать логику хозяина лодки.
– Ты завтра будешь?
– Пока что мои планы не изменились.
– Ну тогда всего хорошего тебе, до завтра! Расскажешь, что там от тебя хотели, – на прощание сказал человек, который, как он сам же и выразился, в чужие дела не лез.
Фрэнк ничего не ответил, поднял свои вещи и ушёл из порта. До мотеля, в котором он остановился, было десять минут пешком. Мотель представлял себой длинное двухэтажное деревянное здание. Вывеска на входе гласила: «У природы». И хотя Фрэнк гостил не у природы, а у такого же человека, которым являлся собственник мотеля, тот старался всячески подчеркнуть суть названия тем, что в мотеле из благ цивилизации были только водопровод и канализация, а электричества, и тем более любой связи – как телефонной, так и Интернета – нет. Освещали мотель толстые свечи и лампы, а жильцов обогревали камины.
Хозяин мотеля сидел на крыльце у входа в деревянном кресле и курил трубку с ароматным табаком. Фрэнк продемонстрировал сетку с рыбой.
– О-о-о, – протянул хозяин, которого звали Джозеф, – Сара! Сара!
Начинало темнеть, и в мотеле уже были зажжены лампы. Приоткрылась входная дверь, и на улицу выглянула голова служанки.
– Сара, забери же быстрее у мистера Фрэнка эту рыбу, чего он ещё до сих пор её в руках держит, он же нам её принес, давай же, ну!
Сара торопливо выскочила на улицу и от спешки едва ли не вырвала сетку с уловом из рук Фрэнка. История повторялась изо дня в день, и первое время Фрэнку было слегка неловко видеть полные вины глаза Сары, что заставила его так долго ждать и держать рыбу в руках, что не почувствовала его приближение раньше и сразу же не выбежала на помощь, а быть может, не ждала его в порту, у лодки, чтобы сразу же забрать улов, чтобы не дай Бог, господин Фрэнк, как преподносил это Джозеф – не перетрудился. Но потом Фрэнк перестал обращать на всё это внимание и начал воспринимать отвлечённо, как и многие вещи в последние дни.
– Извините, мистер Солдберг! – Сара откланялась и скрылась в мотеле вместе с сеткой рыбы.
– Мистер Фрэнк, не составите ли вы мне компанию, пока повар будет возиться ужином, с рыбой в том числе, так великодушно принесённой вами?
– Джозеф, с удовольствием, только немного позже, я хочу принять душ.
– Я буду здесь, – он затянулся трубкой, и хохотнул, – по крайней мере пока что, а потом буду там.
Фрэнк поднялся на второй этаж, открыл свой номер и скинул мокрую после дождя одежду на пол. Принял душ, надел чистые и, что самое главное, сухие спортивные брюки и толстовку, после чего спустился вниз. Консьерж в холле читал какую-то книгу при свете свечи, со стороны кухни доносился звон посуды и витал лёгкий аромат куриного бульона, а так же аппетитный запах свежих сдобных булочек. Справа, в зале, раздавался стук шаров, где несколько посетителей играли в бильярд. Кто-то затянул на гитаре тихую грустную мелодию. Ещё несколько мужских и женских голосов что-то обсуждали, чуть громче шепота, дабы не нарушить досуг других присутствующих. Общий зал в мотеле был местом уютным и интересным.
Фрэнк вышел на улицу. Уже было совсем темно. На другой стороне широкой дороги начинался лес, в некотором отдалении по бокам от мотеля стояли жилые дома, в которых горел свет, но не от свеч, а от электрических ламп, разумеется. Джозеф сидел в кресле в такой же позе, и так же курил трубку. Казалось даже, что дым, выпускаемый им, есть прямым и непрерывным продолжением того, что Фрэнк видел, когда пришёл.
– О, мистер Фрэнк, так значит, мне… – Джозеф задумался и внезапно закричал, и его голос зычным эхом разошёлся по округе, – Сара! Сара!
Она появилась почти мгновенно, выдрессированная за долгие годы, которые работала здесь – возникать по первому (или максимум второму) зову Джозефа.
– Принеси мне и мистеру Фрэнку водки, и закусить что-нибудь, так сказать для разогрева аппетита, – последнее он сказал уже Фрэнку.
Фрэнк не стал отказываться. Он был в отпуске. И у него было чертовски неважное настроение.
Это был первый отпуск за девять лет. Сенатор никогда не брал отпуск, а Фрэнку предлагал десятки раз. Но работа сенатора была намного сложнее, чем у Фрэнка, потому позволять себе отдых, работая с таким человеком было постыдно и недостойно. Последние девять лет Фрэнк непрерывно был на службе. Он не пил на службе, но сейчас мог позволить себе это, тем более, что алкоголь приятно заглушал чувство неопределённости в жизни, возникшее после смерти сенатора.
Водка была кристально прозрачной, что было видно даже в свете керосиновой лампы. Пахла она как чистый спирт. Джозеф наполнил до краёв две пятидесятиграммовые стопки, и одну протянул Фрэнку. Они чокнулись, Фрэнк выпустил из лёгких весь воздух и залил содержимое себе в горло. Затем он взял из принесённого Сарой блюда большой маринованный гриб, ломтик сухого сыра и смачно закусил.
– Ох, хорошо то как зашла! – довольно воскликнул Джозеф.
Крыльцо отеля было уютным местом. Широкое и длинное. Деревянный настил и большой деревянный навес-козырёк над ним. На полу располагался красивый ковёр, пара столов по разным сторонам от входной двери, несколько кресел и диван. От улицы их отделяли высокие перила, исполненные тонкой резьбой по дереву. Над перилами висели керосиновые лампы. На улице вновь пошёл дождь, прибивая пыль на грунтовой дороге. Из леса напротив доносились звуки листьев, шелестящих под напором ветра. Голоса вечерних птиц.
– Ещё по одной, – скорее не спросил, а уведомил Джозеф, и вновь наполнил стопки.
Они выпили.
– Наш мир катится к чертям, мистер Фрэнк, разве люди в городах ещё помнят о том, что можно вот так вечерком посидеть на крыльце, послушать лес, насладиться каплями дождя, которых ветер заносит под накрытие? Выпить вот так на вечерней природе, закусить… Нет, люди не помнят. Все эти современные устройства, гаджеты и роботы, чёрт бы их побрал: люди восхищаются ими. А я вот восхищаюсь всем этим, – он повёл рукой перед собой, – с каждым годом у меня всё меньше посетителей из больших городов, вот как вы, мистер Фрэнк, и это при том, что дела у меня идут лучше, чем у конкурентов, те вообще скоро загнутся… У меня хоть идея есть, которая манит одинокие души городских романтиков – пожить с минимальным напоминанием о цивилизации…
