И явно не без помощи неких высших сил мне таки удалось пережить эту ночь миролюбиво, но не сорваться сегодня на Марка, не наваляв ему наконец по мордасам, боюсь, мне ничто не сможет помочь. И особенно чёткое осознание этого во мне появляется, когда я открываю его престижную квартиру своим ключом, который поганец мне любезно выдал, чтобы я могла сама попасть в его хоромы для уборки, и ужасаюсь царящему в доме бардаку. Я ошарашенно осматриваю просторную студию и понимаю, что по ней словно пронесся реактивный ураган под названием «давайте не оставим после себя ни одного чистого места, чтобы Николь с утра не вздумала скучать».
— Будь ты проклят со своими вечеринками, Эндрюз! — злостно цежу сквозь зубы я и, вместо того чтобы в четвёртый раз за эту неделю молчаливо взяться за сбор раскиданного по полу мусора, начать отдраивать пол от липких разводов и чистить все поверхности до блеска, я устремляюсь прямиком в спальню пьянчуги в непоколебимом стремлении надавать ему по лещам. Знаю, я об этом непременно пожалею, но вновь пробудившийся гнев и накопившаяся усталость во мне настолько велики, что я просто не способна их больше выдержать.
Одержимая целью вывалить на Марка весь вернувшийся ко мне негатив, влетаю в его холостяцкое логово, чуть ли не выбивая дверь из петель. И разом застываю, обнаруживая, что, к несчастью, в постели он лежит не один. К несчастью его очередной девки, разумеется.
— Что такое? — сонно мычит Эндрюз, даже не отрывая голову от подушки. Чего нельзя сказать о его подружке, что обвивает его крупное тело длинными ногами: заспанная брюнетка за долю секунды отходит ото сна и искажается в недовольной гримасе.
— Это ещё как понимать?! Ты кто такая вообще?! — её хриплый, прокуренный голос взметает шкалу моей злости до максимального уровня, а комбо из вульгарного нижнего белья, растрёпанных волос, больше похожих на солому, и размазанных следов макияжа, придающих ей вид дешёвой шлюхи, напрочь отключает все сдерживающие меня рычаги.
Прощай, благоразумие, да здравствуй, демон во плоти!
— Кто я такая? Сейчас ты узнаешь, — почти беззвучно выдавливаю из себя, неумолимо надвигаясь на ошалевшую девку. — Я та, кто на хрен выкинет тебя отсюда!
— А-а-а! Ма-а-арк! — верещит точно резаная, пытаясь ухватиться за не менее изумлённого парня, но не успевает: моя рука уже грубо сжимает её волосы, рывком стаскивает с постели её тушу и, полностью игнорируя женские крики и брыкания, тащит по полу к входной двери.
Марк вроде бы что-то говорит, но его голос я слышу как сквозь толстый слой ваты. Меня не остановить, не успокоить, и пусть он даже не пытается прервать мою столь острую необходимость выплюнуть из себя весь яростный яд, пока она не отравил меня до последней капли крови.
— Давай, уматывай! И чтоб забыла дорогу сюда! — выплёвываю напоследок, прежде чем с грохотом захлопнуть дверь перед выброшенной в коридор полуголой девушкой.
— Открой! Что ты себе позволяешь?! Открой! Марк! Марк! — орёт девица, не жалея горла, начиная мощно стучать по двери. — Мои вещи остались в комнате! Я же в одном белье! Впустите меня!
Под аккомпанемент её жалобных криков я возвращаюсь в спальню, стремительно минуя массивную фигуру Эндрюза, который уже ничего не говорит, а лишь безучастно наблюдает, как я бегло осматриваю комнату в поисках женского шмотья и, когда нахожу, устремляюсь обратно, открываю дверь и швыряю их в девку.
— Ты больная на всю голову! Сумасшедшая! — огрызается она, торопливо натягивая на себя что-то отдаленно напоминающее короткое платье.
Знаю! Я такая! И ты ни в чём не виновата, тебе просто не повезло попасть под мою горячую руку.
Но это я должна буду понять лишь спустя некоторое время, а сейчас…
— Пошла к чёрту отсюда, пока я тебе все волосы не повырывала! — делаю выпад в её сторону, заставляя девчонку отскочить назад, чуть ли снова не падая на пол.
— Только посмей ко мне прикоснуться, дура! Ко мне-то в чём претензии? Я, в отличие от Марка, никому не изменяла, да и вообще он заверил меня, что ты нам не помешаешь. Если бы я только знала, что у него баба такая неадекватная, в жизни в постель с ним не легла! — шипит она, мигом подбрасывая дров в очаг моей злости.
Так эта шлюшка ещё и была в курсе… Прекрасно! Она самолично только что дала мне зелёный свет врезать ей без последующих угрызений совести.
И мой удар по её помятому, покрасневшему лицу содержит в себе неукротимую мощь вовсе не моей ненависти к Марку, а чувство вины перед самой лучшей в мире подругой, которую я позволяю так гнусно обманывать из-за своего эгоистичного желания не рассказывать Остину всю правду о своей работе.
Я всем сердцем желаю, чтобы эта девка ответила мне тем же, вмазав по лицу с такой же силой и яростью, но она этого не делает, лишь прижимает руку к повреждённой щеке и сквозь болезненный скулеж угрожает:
— Я это так просто не оставлю! Ненормальная! Слышишь? Я подам на тебя заявление в полицию!
— Уже трясусь от страха. Можешь делать что хочешь, главное — проваливай отсюда, если не желаешь получить добавки, — глухо произношу я и, не дожидаясь ответа, закрываю дверь, устало прислонясь к ней спиной.
Она что-то продолжает вякать свирепо-испуганным голосом, но её слов я больше не различаю. Громкие хлопки в гостиной обращают всё моё внимание на себя.
— Это было потрясающе, Никс! — расслабленно раскинувшись на диване в одних спортивных штанах, аплодирует Эндрюз. — Я и подумать не мог, что твой дикий, взрывной характер хоть когда-нибудь сможет мне так пригодиться. Чувствую, ты только что создала себе новую постоянную работёнку — быстро вытаскивать по утрам моих баб из постели, избавляя меня от необходимости самому их выпроваживать, — откровенно радуется Марк, срывая с моих губ яростный полурык-полустон. Замечая мой порыв накинуться на него, Эндрюз шустро приподнимается и перепрыгивает через спинку софы.
— Я задушу тебя, ублюдок! — взрываюсь я, не контролируя свой язык. Пытаюсь дотянуться до него, запрыгнув на диван, но он ловко уворачивается.
— Сначала поймай меня, если сможешь, — дразняще подмигивая, Марк начинает вилять из стороны в сторону, будто играя со своей домашней зверушкой.
Он серьёзно?! У мудака совсем отсутствует понятие, когда стоит остановиться? Он же видит, в каком я состоянии, и всё равно решает выбесить меня ещё больше, предлагая поиграть с ним в салки?
По всей видимости, да, потому что я сама не замечаю, как начинаю носиться за ним по всей квартире, попутно прихватывая с пола пустые бутылки и бросая в него, мечтая, чтобы хоть одна из них попала ему в голову.
— Ух! Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но именно этого огня мне в тебе и не хватало. Так нам будет гораздо веселее, Никс, — ликует он, как самый настоящий ребёнок, успешно спасая себя от очередной летящей «Короны», спрятавшись за барной стойкой.
— Наше веселье кончится сразу же, как я доберусь до тебя! А я это сделаю, Марк, клянусь, сделаю! Я не позволю тебе больше так поступать с Эми! — заверяю я, влетая за ним на кухню, чуть ли не поскальзываясь на какой-то жидкости, от чего Эндрюз разражается смехом.
