– Не спеши, – прошу я, и тянусь всем телом в сторону краснеющей девушки, – еще очень рано, ведьма.
– Наверно, но… Я нужна сестре.
– Они взрослые оборотни, Санти. Как-нибудь разберутся сами.
Она прикусывает губу, странно бегая глазами, и с нарастающим неврозом теребя край одеяла. Я же потягиваюсь, не спуская глаз с ведьмы – это наше первое, черт возьми, утро вместе!
А она выглядит так, будто переночевала с лешим, который силком держит ее взаперти, и бедная девчонка понятия не имеет, как теперь удрать!
– О чем думаешь? – спрашиваю очень мягко, и переплетаю наши пальцы, – у тебя ничего не болит?
С тревогой осматриваю девушку, хоть и не вижу пока признаков для переживаний. Я прекрасно понял, что для нее это первая ночь с мужчиной. И хоть на мой взгляд все прошло безупречно – мне нужно от нее подтверждение этого.
– Все в порядке, – выдыхает Санти, но все также нервно отводит взгляд, – мне надо в душ.
– Конечно, – киваю, и снова наклоняюсь для поцелуя, потому что просто не могу отпустить ее вот так.
Она отвечает, прикрывая глаза и даже чуть-чуть расслабляясь от этого. А затем быстро собирает вокруг себя все одеяло, оставляя открытыми лишь плечи, и как гусеница поднимается с кровати.
Я наблюдаю, как она коротенькими шажками перебирается к ванной комнате, сидя на постели, и ухмыляюсь этой странной утренней стеснительности.
– Потереть тебе спинку, ведьма? – не удерживаюсь от фразы вдогонку, хоть и знаю, что хрен меня туда пустят.
Санти оборачивается, натыкаясь на мой естественный вид, и тут же краснея всеми доступными глазу местами.
– Нет! Ох, я…
– Что такое?
Я встаю, спокойно следуя к девушке, и даже не думая прятаться за простынками и прочей лабудой. Санти от такого едва ли не теряет сознание – и быстро отворачивается, семеня к двери.
– Не подходи! Мне надо в душ!
– Ванная в другой стороне, Санти. Сейчас ты бежишь на выход, – ухмыляюсь, а ведьма в отчаянии замирает, понимая, что ей придется разворачиваться.
И идти к другой двери прямо через меня.
– Что такое, Санти? – с улыбкой интересуюсь я, пока ведьма поворачивается, и смотрит практически на потолок.
– Съер, прикройся, а… – цедит она сквозь зубы.
– Зачем? Что ты там ночью не видела?
– О, черт! Природа явно не одарила тебя скромностью…
– Спасибо. Мне стоит упоминать о твоих природных данных?
Полный возмущения взгляд голубых глаз – и сразу там же паника от того, что она снова смотрит на обнаженного меня.
– Санти, тут нечего смущаться.
– Тебе, может, и нечего…
– Поверь, тебе тоже.
Мне дико, просто невероятно хочется убедить ее в этом. Как показать девушке, что она прекрасна? Так глупо говорить об этом – но мне хочется смотреть на нее, прикасаться и видеть, как потихоньку пелена стеснения скатывается с ее глаз – и, как этой ночью, мы становимся одним целым без всяких норм и условностей.
И уж точно без выдуманных «приличий».
Но, возможно, я слишком спешу?
Взглядом я подмечаю собственные штаны, и быстро натягиваю их, чтобы подойти к ведьме. Осторожно обхватываю ее лицо ладонями и заставляю смотреть на себя, вспоминая то, о чем слышал ночью.
– Я бы хотел, чтоб ты никогда не боялась показаться передо мной такой, какая есть, – тихо произношу, и глаза Санти расширяются от удивления, – но, наверно, это слишком много для первого утра? Ничего – я умею ждать.
– Ты что, упал с кровати ночью? – она осторожно притрагивается ладонью к моему лбу, и чуть хмурится, – вроде температуры нету.
– Полагаешь, у меня горячка?
– Полагаю, что это слишком хорошо для Виктора Съера, – язвит она, но мне плевать – уж я-то теперь знаю, что скрывается за вздернутым носом и голубыми глазами.
– Иди в душ. Если понадобится помощь – только позови.
Я улыбаюсь ее шокированному виду, и разворачиваю, давая направление в сторону ванной. За те двадцать минут, что ведьма проводит там, ее старшая сестра успевает окончательно расплеваться с Митром, и хлопнуть дверью своей комнаты.
Ну и терпение у брата. Я бы так не смог. Хотя сейчас, зная Санти…
– Я все же пойду к Линн, – выходит уже полностью одетая (а кто бы сомневался!) Сантарра, и поправляет влажные волосы.
– Ладно, – улыбаюсь, и снова ловлю удивленно-подозрительный взгляд, – что?
– Ничего. Слишком ты… Покладистый.
Она хмурится, словно не знает, как относится к такому, и есть ли тут подвох. А мне смешно – вот настолько мы не привыкли спокойно друг с другом общаться.
Ничего. Впереди целая жизнь для разговоров. И не только…
Видимо, я как-то слишком довольно улыбаюсь, потому что Санти проскальзывает мимо меня, и в дверях сталкивается с Митром.
– Доброе утро, – о Луна, она смущается даже моего брата!
– Привет, Санти. Рад, что вы с Виком наконец поговорили, – улыбается братец так, что щеки девушки окончательно заливает алая краска – и она выскакивает за дверь.
– И вовсе не обязательно было так ее смущать, – хмыкаю, и смотрю на довольного Митра, – ты как-то не выглядишь как, человек, которого полоскали добрую половину утра.
– Главное – результат, – ухмыляется вечно спокойный Митр, и проходит в комнату, – Метка-то стоит, и никуда уже не денется.
– Хм. Помнится, кто-то просил ему врезать, когда придут мысли поставить Метку…
Димитр подходит к окну, глядя на рассвет, и улыбается еще шире. А затем поворачивается ко мне – буквально копируя мое утреннее выражение сытого зверя после офигенной ночи.
– Поздно, братец. И поверь, я без претензий. А Линн вообще ночью не поняла, что я ее кусаю…
– Ну еще бы, – ухмыляюсь, и поворачиваюсь к Митру спиной, – тем более не факт, что и ты до конца осознавал это.
Димитр присвистывает – и даже осторожно трогает место укуса, которое сделала в порыве страсти Санти, сама не придавая этому значения.
