Неудивительно, что самым продвинутым на старом мусоровозе была система обработки мусора. Одиссей смотрел, как тройные створки разомкнулись чётким и синхронным каскадом: когда закрылись первые, открылись вторые, а после вторых третьи, в этом была какая-то промышленная гармония. Гибкие хваты в каждой секции передавали птицу «из рук в руки», наконец, погрузочная лента ввезла её в зал выгрузила на сетчатый пол. Сейчас в целях безопасности мусорная камера заблокирует подобранный в космосе «мусор» всеми возможными способами, включая все излучения. Изображение погасло.
Гамма изучал существо, а детектив тем временем думал. Шанс на то, что какой-либо космический объект столкнётся с висящим в межзвездном пространстве кораблём, был равен… примерно десяти в минус тридцатой степени. Шанс на то, что этим объектом будет птица? Математика пасовала перед величиной столь вопиющей (не)вероятности.
Возможно, столкновение было не случайным.
— Гамма, что это за птица?
— Неизвестно, — ответил ровный голос супер-продвинутого ИИ, который с недавних пор управлял мусорной баржей. — Отсутствует в базе данных.
— Ишь ты, — восхитился Фокс. — Мы получим премию Дарвиновского фонда за открытие нового вида?
— Возможно. Хотя база данных Великой Сети неполна и не включает все открытые виды галактики.
Фоксу не нравилось общаться с Гаммой: тот был слишком безликий и равнодушный, к тому же, без чувства юмора. Магс и то более приятный собеседник.
— Мы можем спасти птицу? Что показали сканы?
— Поверхность существа невосприимчива к проникающим излучениям.
— Хм. А что можно сказать по внешнему виду?
— Состояние предсмертного истощения. Видимые повреждения отсутствуют. Наиболее вероятная причина истощения: долговременный голод.
— Погоди. Ты хочешь сказать, она умирает не от того, что барахталась в космосе, а от голода?
— Морфология птицы, монолитность и устойчивость её внешнего покрова подходят для жизни в космическом пространстве.
— Мы открыли космическую птицу!
— Вероятно, — ответил Гамма без всяких эмоций. — Показания к восстановлению: пища и отдых.
— И чем её накормить?
— Неизвестно.
— Мм. Зайдём с другой стороны. Почему сигнал о столкновении включился так поздно? Она уже практически врезалась в наше окно. Почему ты не предупредил заранее?
— Существо появилось непосредственно перед кораблем.
Фокс нахмурился.
— То есть, мы до последней секунды её не видели?
— Птица вполне видима для наших сканеров. Вероятно, она физически появилась в пространстве за секунду до столкновения.
Фокс нахмурился ещё сильнее. Вывод напрашивался сам собой.
— Поясни, — всё же сказал он.
— Возможно, кто-то отправил существо через нуль-портал.
Фокс помолчал, раздумывая. У него, как у любителя придумывать интересные гипотезы, была другая версия. Что может быть круче, чем стать первооткрывателем космической птицы? Только стать первооткрывателем космическую птицу-телепортера!
— Покажи мне птицу.
Тёмная смотровая панель просветлела, и Одиссей вздрогнул снова. Птица приникла к прозрачной перегородке, и безглазая морда смотрела на камеру в упор. Хотя не должна была знать, что находится вне мусорного отсека, пока тот был заблокирован.
— Чёрт.
— Приказ не понят.
— Чернушка, как тебе помочь? — спросил Фокс, хотя существо никак не могло его услышать.
Птица медленно развела четыре крыла в стороны, Одиссей, затаив дыхание смотрел на её монолитную фигуру, словно отлитую из угольно-чёрной смолы. Исхудавшая, она казалась тёмным провалом в никуда, тенью, а не живым существом. Она расправила крылья, как паруса, они расширились и трепетали, словно пытаясь поймать ветер. Но в космосе нет ветра. Силы птицы закончились, она обмякла и крылья обвисли.
— Абсолютно чёрная, — пробормотал Фокс. — Чернее космоса.
Магс и Гамма молчали.
— Свет, — сказал Фокс.
— Приказ не понят.
— Если она обитает в космосе, должна питаться светом. Иначе как она проживёт в практически пустом пространстве? Её крылья-паруса не для ветра, они ловят свет и звёздное вещество. Мы можем облучить её, ммм, концентрированным звёздным светом?
— Имитировать звёздное свечение и газовую составляющую космического вакуума с повышением плотности молекул в сто тысяч раз?
— Именно, — Гамма понял его быстро и правильно.
Гибкие жгуты подхватили птицу и занесли в самую ценную часть «Мусорога»: установку обработки вещества. Камера медленно заполнилась газовым туманом и осветилась ярким светом, идущим внутрь. Птицу окутало сияние, но светило как при затмении, будто Чернушка закрыла собой солнце: по краям четырёхкрылого тела создался туманно-радужный ореол. А затем свет начал угасать, и клубящийся газовый туман становился с каждой секундой всё бледнее.
— Почему ты перестал светить? — спросил Фокс.
— Освещение продолжается, его интенсивность была только что повышена, — возразил Гамма. — Большинство фотонов не покидают поверхности существа.
— Она поглощает свет, — кивнул Одиссей. Он угадал правильно.
— А также молекулы газа.
— Не птица, а маленькая чёрная дыра, — улыбнулся Одиссей. — Точно Чернушка. Надеюсь, у неё не такой ненасытный аппетит.
— Нашей энергии хватит на шестнадцать лет интенсивного облучения.
— Думаю, ей надо чуть-чуть поменьше, — рассмеялся Фокс. — Плотность космического газа ничтожно мала, а мы уже дали ей примерно в миллион раз больше молекул, чем…
Птица ожила. Спиральный хвост крутанулся, как турбина, придав ей ускорение, и космическая бродяга врезалась острым клювом в стену камеры. Закономерно не пробила её, метнулась в другую сторону, отпружинила, замерла, как колибри над цветком: крылья подрагивали так быстро, что глаз видел лишь размытые контуры.
— Выпусти её.
Камера разомкнулась, и птица тут же сильным рывком вылетела в просторную залу мусороприёмника. Одиссей заворожённо смотрел, как легко она движется в невесомости, как моментально меняет направление и угол полёта, будто отталкиваясь от пустоты. Странный хвост, похоже, служил Чернушке не только рулём, как обычно у птиц, но и естественным ускорителем.
— Быстро отживела. Но всё такая же худая и истощённая.
— Помимо газа, существо питается плотным веществом, — предположил Гамма.
— Свет для неё как вода, — кивнул детектив, — но нужна и еда.
Оправдывая эту догадку, птица ринулась в сторону шлюза и врезалась клювом в броню, словно маленький таранчик.
