— Опять донатишшшь? — возмутился муж. — Незнакомому мушшчине?!
— Великолепный слог, актуальные темы, ваши стихи заставляют задуматься, — быстро сказал Одиссей и перевёл лит-террористу внушительную сумму.
— Спасибо моим поклонникам, — застрекотал поэт. Он весь трясся от благодарности, и дуло бластера прыгало от читателя к читателю, заставляя бледнеть.
— Знаете, я эксперт по неудачам и неудачникам, — в испуганной тишине отчётливо прозвучал вежливый и твёрдый голос луура. — Но вы, милейший, превзошли всех. Заставлять читателей покупать ваши нетленки с бластером в руках…
— Поэзия нуждается в поддержке, — нервно ответил хисс. — Равнодушие читателя убивает!
Лысеющий луур в потертой одежде вёл себя подчёркнуто взвешенно. При взгляде на него веяло чем-то размеренным, словно дяденька в пиджаке с протёртыми локтями всю жизнь педантично и дотошно перекладывал листочки с места на место, подписывая их ровным мелким почерком. Вот и сейчас он сухо двинул пальцами в воздухе, открывая аккуратную визиограмму с какими-то непонятными символами.
— Я уже нашёл ваши стихи на «Автор Галактики» и попробовал почитать. Они нечитаемы, — спокойно проронил луур. — «Ксипочхи шушпур мысуш, гусс шижам брч мушур», где здесь рифма? Само выражение набило оскомину ещё в прошлом веке. К сожалению, это типичная второсортная графомания.
— Ахспчшжжж!! — завизжал поэт и выстрелил в луура.
Всполох плазмы метнулся к немолодому пушистику, но тот ловко отшатнулся, потому что ждал этой вспышки ярости, больше того, расчётливо провоцировал её. Залп врезался в витрину с инопланетными яйцами всех размеров и цветов, разнёс их в клочья и превратил весь стеллаж в шкворчащую разноцветную яичницу-скрэмбл.
Луур экономным движением выхватил из кармана только одну руку, в ней темнел маленький универсальный парализатор. Бледно-синяя вспышка ударила инсектоиду в грудь, хвост и усики моментально обвисли, а раскалённый бластер щёлкал, но не стрелял: его заклинило в плохо сшитой клешне. Наверняка хисс поскупился, и операцию провели в дешёвой подпольной клинике. Привычка к жадности всегда подводит в самый ответственный момент.
— Давай! — крикнул Одиссей тележке и ринулся на хисса, сбил его с ног, тот свалился прямо в корзину для продуктов. Идеальное попадение. — Гони!
Тележка припустила со всей дури, вау, поразился Фокс, которого вжало в кресло, вот этот скорость, вот это дрифт! Он никогда ещё не носился по магазинам так быстро, что витрины и стеллажи сливались в размытый многоцветный фон. Она что, гоночная? Детектив вспомнил про чёрную пятницу и с пониманием кивнул.
Пять секунд, инсектоид в корзинке пытался сгруппироваться и встать, но резкие повороты сбивали его снова и снова, а паралич половины тела не очень способствует координации движений. Впереди показались припорошенные инеем саркофаги с деликатесными тушками экзотической дичи и роскошные витрины с замороженной снедью.
— Открывай! — скомандовал Одиссей.
Створки большого фарш-котлетного морозильника распахнулись, как врата ледяного дворца. Тележка разгрузила хисса прямо на пол, и дверь сомкнулась у него перед носом.
— Выпустите! — хрипел громкоговоритель хисса, который бился в стекло. Но бронированные двери были рассчитаны на бешеный напор покупателей.
— Шоковая заморозка! — злорадно сообщила корзинка, и хисса обдало ледяной волной, второй, третьей.
— Ненавижу… читателей… убить… съесть… — хрипел громкоговоритель поэта, озвучивая творческие замыслы. Но он уже покрылся инеем и остекленел: инсектоиды плохо переносят холод, но отлично в нём сохраняются, впадая в летаргию. Одним подозрительным типом меньше!
— Отлично сработано, — похвалил Фокс корзинку.
— А ты не безумный бомж, как мы с подружками думали, — весело ответила та.
Одиссей заметил, что и другие корзинки съехались к отделу заморозки, чтобы укатать хисса, если тот попробует сбежать. Две из них подперли створки котлетной витрины, словно стражи древнего зла, спящего внутри.
— Мы покараулим, — обещали они.
— Давай обратно к кассе, быстрее.
— А чего такое? — удивилась тележка. — Взяли же твоего преступника.
— Нет, — вздохнул Одиссей. — Я говорил о другом.
*
— Вы тоже грабитель? — уточнил хозяин магазина, испуганно глядя на луура с парализатором в одной руке. Вопрос был вполне закономерный, потому что остальные руки немолодого пушистика лежали в карманах, набитых чем-то тяжёлым, а на спине топорщился горб в форме импульсной винтовки.
— Н-нет, — дяденька неуверенно покачал головой. — Не совсем.
Он со странным выражением смотрел то на оконные бронещиты и термопластовые двери, то на остальных запертых здесь, и что-то решалось в его душе.
— Идиоты… — продолжала плаксиво жаловаться Эллеонора. Она подлетела на левикресле к окну и пыталась отодрать бронепластину. Которая была немного вмята от прямого попадания астероида. Предсказуемо, ничего не получилось.
— Жанночка, хоть ты меня понимаешь? — всхлипнула дама. — Они потратили три драгоценные минутки, может, последние минутки нашей жизни на какого-то графомана. А кто будет обезвреживать бомбу, открывать двери, спасать нас? Нет, лучше все сдохнем, ах, нас взорвёт и мои бедные клеточки разлетятся по Тау Барбариса… Вот увидите, мои клеточки и после смерти от вас не отстанут, кретины!
— Ш-ш-ш, она сумашшшедшая? — тихо спросила змея.
— Не ошкорбляй нежнакомых инопланетянок! — строго шикнул муж. — Вдрух у неё такая хультура.
— Замолчите и слушайте, — подъезжая, рявкнул Фокс, у которого в голове тикал мысленный таймер. — Нас шестеро, один из нас террорист. Вычислим кто — узнаем, как предотвратить взрыв. Может, у него есть план бегства или способ отключить бомбу.
— Пятеро, — педантично возразил луур, привычно показывая счёт на пальцах. — Шестой пришёл сюда грабить, и мы его упаковали.
«Мы». Значит, луур заметил, как Одиссей нацелился тележкой на поэта, и специально спровоцировал, чтобы отвлечь.
— Теперь пятеро, — согласился Фокс. — Я частный сыщик, и, если все прямо сейчас согласятся сотрудничать с расследованием, террористу тоже придётся подыграть, иначе он выдаст себя.
— Раскомандовался! — выкрикнула Эллеонора. — Может, ты и есть террорист?!
Все испытующе посмотрели на неё.
— Чего смотрите? Да не террористка я! Я же богата, видите кресло, шляпу?! Моя Жанночка стоит дороже, чем половина этого магазина…
— У каждого из нас двойное дно, — прервал её Фокс. — Но то, что ты жалкая мошенница и бусы у тебя поддельные, это не скрытый, а очевидный факт. Твоё двойное дно заключается в другом.
— Что?! Как ты смеешь, мятый аутист, да кто тебя спрашивал?!
— Жанночка, — резко сказал Фокс. — Заткни своего питомца.
