— На Рассвет! — приказала она.
Их окружило мягкое защитное поле. Бесконтурный корабль остался на месте, но стены баржи дрогнули и внезапно расслоились на сотни мерцающих изломов. Пространство вокруг рассыпалось на мириады неровных подрагивающих нитей — из которых состоит вся материя, но которые не видны глазам живых существ, застывших в пространстве и времени.
Колесница ушла в квантовый мир, где все константы превращались в возможности. Тут же зрение Фокса перестало работать, исчезли дыхание, осязание и слух, человеческое сознание отключилось, не находя привычных ориентиров. Колесница выпала из потока пространства и времени, и вернулась в него уже в другой точке: в звёздной системе, где был один из работающих маяков.
Одиссей пришёл в себя, пробуждаясь от секундной потери сознания. В глазах потемнело, дыхание перехватило, внутри всё дёрнулось вниз, как при падении — но уже вернулось к норме. Он пошатнулся и, наверное, упал бы, но защитное поле бережно держало несовершенное человеческое существо. Фокс восстановил дыхание и заметил, что Ана смотрит на него внимательно и чутко, даже ласково, готовая прийти на помощь гостю, непривычному к бесконтурным переходам. Волосы девушки вспыхнули розовым, когда она поняла, что Одиссей уже очнулся и заметил её взгляд.
— Мы на Рассвете! — поспешно воскликнула Ана, отворачиваясь, и вскинула руку в приглашающем жесте.
Фокс посмотрел, куда она указывала, и на секунду потерял дар речи.
Перед ними расстилалось небо — и если на большинстве планет «небо» означало прозрачный простор, то на Рассвете оно оказалось многогранным, как стеклянный купол, и c десятками водопадов. По небесным ступеням переливались реки газов и облаков разных оттенков, одни казались плотными и кудрявыми, другие стелились полупрозрачной дымкой, третьи бурлили и вихрились, как грозовые фронты.
Грани неба были похожи на гигантские пласты прозрачного стекла и где-то золотились в солнечных лучах, где-то алели. Лишь далеко позади колесницы, у горизонта, темнела подступающая ночная тьма. Закатное солнце пронизало небо лучами, и они преломлялись, отражаясь в небесных пластах, поэтому всё казалось раздвоенным или растроенным.
— Ух ты! — вырвалось у Фокса, он никогда прежде не видел настолько красочного неба.
— Это атмосферные преломления, — Ана смотрела на раскинувшееся вокруг богатство с нежностью, будто планета была её детищем. — На Рассвете настоящее царство газов, они разные по плотности, поэтому вся атмосфера состоит из слоёв. Но кое-где слои нарушаются из-за перепадов давления, и облака из верхних ярусов перетекают в нижние, а лёгкие газы из нижних стремятся в верхние.
И дополняют вечный круговорот. Одиссей глянул вниз: в паре километров под ними зеленели извилистые холмы и кудрявились пышные леса, кроны деревьев этой планеты отливали светлой синевой.
— А вот и белый город! — Ана указывала вперёд.
Сразу несколько сверкающих атмосферных граней сходились в одно место, и на их схождении собрался огромный массив облаков, таких кучных и плотных, что они казались тяжёлыми и материальными. Словно вязкий остров в углу неба. Многочисленные горы и башни, каскадные уровни облаков — скопление и правда напоминало белый город, особенно издалека.
— Что там за диск? — спросил Фокс, выхватив единственный рукотворный объект, который практически терялся посреди уникального неба.
— Вы заметили! Это управляющая платформа, мы туда и летим.
Колесница скользила по величавой дуге, приближаясь к платформе высотой в три этажа. Сверху прозрачный купол, сбоку смотровая площадка, выдаётся далеко вверх на тонкой «ножке». Вот уж откуда потрясающие виды. Массивный диск висел в облаках без опоры, видимо, на гравитонных генераторах.
— Нас уже ждут, — сказала Ана, кивая в сторону входной площади.
Колесница была ещё далеко, и существа разных рас, столпившиеся на платформе, казались россыпью тёмных крупинок. В голосе принцессы слышалось напряжение — ведь один из встречающих и хочет её убить.
— Ана, — он внезапно взял её за плечо, и принцесса вздрогнула, уставившись на Фокса расширенными глазами. Она не привыкла к самой возможности прикосновения со стороны. Но её защитные системы молчали, а значит, в движении Фокса не было угрозы.
— Кто-нибудь знает обо мне? — он быстро убрал руку.
— Только моя система безопасности. Отдельным личностям я не докладывала.
Ну разумеется, принцесса не горела желанием рассказывать близким о своём желании отыскать во вселенной человека, который верит в Знаки.
— Значит, никто из тех, кто сейчас на Рассвете, не подозревает о моём присутствии?
— Никто, — эхом повторила она.
— Прекрасно. Скрой меня. Ты ведь можешь?
Ана медленно подняла руку и коснулась его щеки.
— Оказать покровительство, — приказала она.
В то же мгновение Фокса охватило прозрачное хамелеон-поле, и когда оно сомкнулось на лице, всё вокруг сделалось немного блёклым. Заметить Одиссея снаружи стало почти невозможно.
— Ты меня видишь и слышишь?
— Конечно, это же часть моей защитной системы.
— Но для остальных я полностью скрыт?
Хорошее хамелеон-поле блокировало звуки и вибрацию, запах и тепло, любые биологические следы, в общем, всё, что исходит от носителя.
— Ну да, — рассмеялась принцесса. — Наши стелс-технологии используют спецслужбы и правители многих миров. Те, кто могут себе позволить… А для чего вы спрятались? Так будет легче что-нибудь заметить?
— Когда люди не знают, что за ними наблюдают, они творят неожиданные вещи, — кивнул Одиссей. — Так что запомни, ты прилетела на эту планету совершенно одна.
Он прижался к борту колесницы, и Ана замерла посередине, будто символ одиночества. Её волосы развевались на ветру волнами тускло-серого шёлка.
— Одна, но с тузом в рукаве, — наконец ответила девушка.
На платформе столпилась целая делегация. Существа разных миров выстроились полукругом, ожидая принцессу, и сверху собрание разноцветных планетян было похоже на коллекцию причудливых игрушечных фигурок. У Одиссея возникло зловещее предчувствие: что прямо сейчас из облаков высунется гигантская капризная рука, которая примется хватать фигурки и играючи швырять в разные стороны… Но мир пока не сошёл с ума, и ничего не произошло.
Колесница плавно опустилась на платформу, и по рядам присутствующих прошла почти синхронная волна: такие разные, они одинаково благоговейно склонялись перед наследницей олимпиаров. Одни приседали в вычурных позах, другие преклонялись эстетично и грациозно, кто-то раболепно упал ниц. Существо, похожее на птицу, завилось в спираль, перехлестнув длинные крылья вокруг тела. А создание, похожее на невзрачного серого жука, с хрустом вывернуло себя наизнанку, выпятилось наружу пёстрой и нарядной стороной, да так и замерло. Даже маленький лиловый хистероид был сдержанный и гладкий, не растрёпанный, он сжал лапки и взирал на принцессу с восхищением.
