Нервы все-таки сказывались. Борис Игнатьевич настоял, чтобы Стас ехал в Швейцарию раньше запланированной даты. Заметно постарел и Евгений Михайлович, которого привлекли к судебному процессу на внутреннюю экспертизу. Настю уволили, несмотря на ее старые заслуги, – и это решение тоже пришлось принять Евгению Михайловичу. Он не мог оставлять в отделе людей, которым не доверяет.
Он собрал нас на очередном совещании и начал не с разбора проектов:
– Девчата, – обратился он непривычно и вспомнил о Стасе, – и ребята. Думаю, что когда эта канитель закончится, то уйду на пенсию. Пора вспомнить, как выглядит моя семья. Поздравляю, впереди сокращения работы для вас не предвидится – ее будет только больше. И как же я рад, что в это время буду сажать огурчики на даче! Станислав, ты подумал над тем, что мы обсуждали на прошлой неделе? После твоего возвращения начну вовлекать тебя в дела. Ориентируйся, что примерно к концу года ты сядешь на мое место.
– Отличный вариант, Евгений Михайлович, – отозвался Стас. – Чем больше я занимаюсь рекламой, тем сильнее мне нравится заниматься рекламой.
– Что?! Почему? – Мы с Вестой подскочили на ноги так слаженно, будто годами занимались синхронным плаванием.
Я была возмущена тем, что вообще ни сном ни духом. Стас мне жених или портянка?! Он же дело себе придумывать хотел! И такое дело он себе придумал? Евгений Михайлович устало махнул на нас рукой, чтобы упали обратно.
– Вот поэтому. У Станислава я вижу лучшие организаторские способности из всех присутствующих. А его спорный характер только поможет справиться с волновыми эффектами в коллективе. Вы только посмотрите на себя!
– Какие способности?! Да это просто блат! – озвучила Веста нашу общую мысль, я интенсивно закивала, безусловно соглашаясь с соперницей.
– Ну… и блат тоже, – спокойно признал Евгений Михайлович, тем самым заканчивая все споры.
А что еще тут добавить? Стаса поставили бы хоть начальником сразу всех отделов, захоти он подобного. Борису Игнатьевичу только в радость, что сыновья стали его руками. Все-таки неприятно, когда справедливость не торжествует.
Когда я справилась с накатившей злостью, рванула за Стасом, который отправился в кабинет отца.
– Подожди! – Я догнала его. – Слушай, я хочу написать заявление на отпуск за свой счет. Полечу с тобой.
– Зачем? – Он остановился и бездумно притянул меня к себе. Хотя и осмотрелся, нет ли в коридоре невольных зрителей нашей нежности. Что-то раньше, когда мы орали друг на друга, зрители его не волновали. – Полина, тебе необязательно лететь и покидать работу на несколько дней.
– А я потом наверстаю! – заявила уверенно. – Есть вещи важнее работы. И чего мне бояться, если скоро ты станешь начальником отдела? Не меня же будешь увольнять, или тебе понятие «блат» незнакомо? Лечу не в качестве поддержки, а чтобы увидеть Швейцарию!
Он вздохнул и качнул головой.
– Ничего ты там толком не увидишь, кроме стен клиники. Гулять будет некогда, пока нет возможности уезжать надолго. И тебе необязательно находиться рядом в любой момент. Справлялся же я как-то раньше.
Я сама приблизилась к его лицу, поскольку он не приближался.
– Со мной будет веселее справляться, Стас. А еще мне интересно узнать о лечении и симптомах от врачей, а не от тебя, на случай, если когда-то потребуется принимать решения на месте. И я полечу, мне твои разрешения не нужны.
Хмуро сдвинутые брови противоречили его появляющейся улыбке.
– Полина, ты не смогла построить отдел каталогов и баннерной рекламы и решила построить врачей? Поставила себе новую цель – мое здоровье, и не успокоишься, пока меня официально не объявят самым здоровым человеком на планете?
– Хватит уже, – перебила я. – Ты с кем спорить решил? Разве не знаешь, что мне важно с кем-то или за что-то воевать? Я Полина Луговая, и я принимаю бой!
Конец
