Трясущимися руками Майя накрыла на стол, глаза то и дело перебегали на оставшуюся на стене золочёную раму. Пока боль от потери нивелировало присутствие людей в доме, но девушка понимала, что как только останется одна, её накроет с головой та тьма, в которой она оказалась. Майя мужественно сглотнула слёзы. Остальные общались о чём-то между собой, но она больше не слышала ни слова из разговора. Все мысли были заняты Андреем, и не давала покоя последняя фраза Мариуса. О чём он таком говорил?
Когда свечи догорели, осколки зеркала были собраны в коробку, которую, вместе с разломанной рамой, Николай оттащил на мусорку. Марина, наспех обняв подругу, увела жениха домой.
— Ишь, как торопятся спиногрызов настругать! — мрачно усмехнулась мадам оккультистка.
— Я скоро умру? — вопрос Майи повис в воздухе, заставив знахарку удивлённо посмотреть на девушку, растеряв привычную язвительность.
— С чего бы?
— Мариус, он сказал, что мы встретимся скорее, чем я думаю… Они духи, значит я скоро тоже стану одной из них…
— Тьфу, дура бестолковая! Надумала же такое! — возмутилась знахарка, — То-то я смотрю ты такая притихшая, цвет обивки для гробика выбирала? Что решила? Яркую бери! В новую жизнь в ярких красках!
Но видя, что Майя не реагирует на шпильки, Авдотья тут же смягчилась:
— Успокойся, поживёшь ещё!
— Но я не понимаю…
— А и не надо тебе понимать! Не твоего это ума дело! — сурово оборвала знахарка. — Придёт время и всё увидишь, ишь, торопыга… Всё, такси вызывай, не на электричке же мне поздно ночью тащиться!
Мадам Загульная налила себе ещё чаю, и в ожидании такси, самозабвенно углубилась в раскладывание пасьянса на смартфоне.
Отправив знахарку домой, Майя, упала на диван и разрыдалась, к ней под бочок пришёл Серафим. Котяра мурчал, но как-то непривычно тихо и грустно. Так они и уснули, точно зная, что никакие духи их больше не разбудят. И от этого девушке было так печально, точно во всём мире осталась она одна.
ГЛАВА 9
Спустя два месяца после судьбоносного ритуала состоялась свадьба Марины и Николая, и была она довольно скромной. Гордо пройдя по салонам и не найдя там ничего, достойного своей красоты, Маринка решила купить простое классическое платье-футляр, бледно голубое, подходящее и на выход, и на каждый день. Майя сделала ей букет невесты из кремовых розочек, веточек белой вероники и двух видов папоротников. Колька приехал в ЗАГС в сером костюме и белой рубашке. В общем, на церемонии жених и невеста смотрелись буднично, но мило. Как сказала невеста, проявив несвойственную ей практичность: “Хоть платье и не шедевр, зато не на один раз! Поношу его ещё после свадьбы.”
Обе девушки понимали, что носить платье Маринке осталось недолго, невеста уже была беременна, о чём стало известно за несколько дней до бракосочетания. Колька прыгал до потолка, то и дело чмокая любимую во все места, куда мог дотянуться, да и сама будущая мать светилась счастьем, несмотря на частые головокружения. Пара с нетерпением ждала первенца и самозабвенно изучала всё, что касается беременности, родов и ухода за младенцами. На этом фоне даже закономерное волнение по поводу свадьбы абсолютно исчезло.
На торжестве были только самые близкие родственники и ближайшие друзья. При этом девушек рассмешил Николай, решивший в этот раз сам выступить в роли свахи, и упорно подталкивавший Майю к своему неженатому другу, которого знал уже сто лет. Каким-то немыслимым образом весь вечер этот друг оказывался рядом со свидетельницей, оказывая ей явные знаки внимания. Правда, замечали их все, кроме самой Майи. Девушка упорно делала вид, что ничего не происходит.
— Май, ну ты хоть внимание обрати! Дай шанс мужику! — увещевал подвыпивший жених, щедро источавший благодушие в мир, и стремящийся переженить теперь всех, чтобы не ему одному так хорошо было. — Ну что за несправедливость? Два симпатичных, хороших человека и одинокие! Это ж не нормально! Ну, пообщайся с ним, может что и получится. Я за него ручаюсь, человек он, так сказать, положительный…
Колька просительно смотрел на свидетельницу добрыми, пьяненькими глазками, но тут вмешалась новобрачная.
— Так, Купидон Амурович, заканчиваем купца нахваливать, товар не готов к сделке! — Маринка подмигнула Майе, поймав благодарный взгляд подруги. — Ну чего ты к ней пристал? Тебе осчастливить некого? Так напомню, у тебя теперь жена есть, вот и не отвлекайся от прямых своих обязанностей по созданию для неё отдельно взятого рая. А друг твой сам пускай поактивничает, инициативу и смелость проявит… Мужчина, это, знаешь ли, не просто два бубенца и щетина! Мужчина, как воин, женщину завоевать должен, а не посольства высылать с предложениями! Короче, без тебя тут разберутся, пошли танцевать, пока я ещё ноги свои видеть могу, а то скоро округлюсь всесторонне, и с танцами будет покончено на долгий срок!
Маринка утащила мужа в круг танцующих пар. Кафе, которое они сняли для банкета, было крохотным, но немного места для растряхивания калорий, наеденных за здравие молодых, всё же было. Гости, на удивление быстро, перезнакомились и празднество вышло довольно шумное и весёлое. Кто-то травил анекдоты, кто-то блистал на танцполе, но безнадёжно ударивших лицом в салат не было, что очень радовало невесту, опасавшуюся моральной неустойчивости некоторых родственников. Ну, у всех же у нас есть родня, которая только и пригодна для того, чтобы праздник портить!
Майя не отказывала себе только в танцах, благо, в кавалерах недостатка не было, у обоих молодожёнов оказалось много родни мужского пола, не обременённой серьёзными отношениями. И всё же, домой свидетельница уехала одна, а телефон никому не оставила.
С уходом Андрея в душе девушки зияла пустота. Какие-то дни были легче, какие-то тянулись невыносимо долго и давили, как пневматический пресс, но настроение всегда можно было описать единственным словом — серое. Она плыла по течению, надевая на лицо улыбку, как блузку по утрам.
Серафим тоже был какой-то потерянный. Ему не хватало игр, когда они с духами разносили комнату, а потом с любопытством наблюдали, как Майя, красочно ругаясь, убирала последствия этих развлечений. Котяра грустно лежал на диване, никем не потревоженный. И даже любимая мышь его больше не радовала. В виду наступившей спокойной жизни, а также, в результате повышенного любвеобильного внимания хозяйки к его персоне, тушка Фимки-гурмана заметно раздалась вширь. Повышенная шарообразность добавила коту шарма и превратила в закоренелого философа.
Вернувшись со свадьбы Майя взгрустнула. Теперь стало очевидно, что отношения с подругой вышли на новый виток, и по сути, остался у неё только кот. Никаких знаков от хранителя она не видела, а может, Мариус был прав, и она просто не умела их различать? Прокопий проявлял себя только выпитой водкой, которую Майя, время от времени, наливала ему в стопочку. Тем удивительнее был раздавшийся вдруг телефонный звонок.
— Ну, страдалица, как жизнь молодая? — бодренько поинтересовалась знахарка, смачно что-то сплюнув, так что у Маий появилось чувство, что плюнули прямо ей в ухо, девушка аж непроизвольно потёрла ушную раковину.
