Теперь Нигер и другие африканские страны стали частью американского глобального поля боя. Нигер занял важное место в планах США на Западную Африку и по геостратегическим причинам, и потому, что является пятым в мире поставщиком урана. Наибольшая часть урана из Нигера топит французские ядерные реакторы, но какое-то количество добывается Китаем, который также инвестировал миллиарды долларов в нефтяной сектор и инфраструктурные проекты этой страны
[70]. В 2012 году власти Нигера согласились разрешить США осуществлять полеты дронов Predator из столицы Нигера Ниамея. Полеты начались в феврале 2013 года. К тому времени американские войска специального назначения уже доставлялись для подготовки и прикрытия контртеррористических операций совместно с Вооруженными силами Нигера. Впоследствии Нигер стал единственной страной в регионе, разрешившей американскую базу для дронов MQ‐9 Reapers — усовершенствованной модификации Predator. США строят базу для БПЛА стоимостью 100 миллионов долларов на окраине города Агадеса и ввозят в страну вооружение и военное оборудование.
Нигер не был исключением. 27 октября Washington Post упомянула «грязные войны США в Африке»
[71]. Американское военное присутствие на Африканском континенте выросло в геометрической прогрессии после унизительного ухода оттуда 25 000 американцев вследствие разгрома 1993 года в столице Сомали Могадишо. После терактов 11 сентября США запустили в Африке новые контртеррористические программы и существенно увеличили приток военной помощи. В 2007 году Буш учредил Африканское командование (AFRICOM), однако семнадцать африканских стран выразили недовольство, и штаб-квартира AFRICOM осталась в Германии, в Штутгарте. К военным операциям приступили после нападения на консульство США в ливийском городе Бенгази в сентябре 2012 года.
Соединенные Штаты утверждают, что в Африке только одна американская военная база — Camp Lemonnier в Джибути. Однако журналист-исследователь Ник Тёрс на основании запросов по закону «О праве граждан на доступ к информации» (Freedom of Information Act — FOIA) и других данных выяснил, что Соединенные Штаты на самом деле имеют на Африканском континенте сорок шесть военных аванпостов, которые вместе с Lemonnier и другим оборудованием на принадлежащем Великобритании острове Вознесения у берегов Мадагаскара можно квалифицировать как полноценные военные базы
[72].
Ни эти усилия, ни сотни миллионов затраченных США долларов не улучшили ситуацию. В действительности Соединенные Штаты, возможно, даже усугубили положение, поскольку незначительная угроза терроризма, существовавшая для континента в 2001 году, теперь превратилась в региональный мятеж, который вели многочисленные, в основном разрозненные группировки, и конца проблемам не предвиделось. Этот кризис частично спровоцировал развал Ливии, которому поспособствовали США и НАТО. За день до публикации в Washington Post о «грязных войнах США в Африке» газета сообщила: «После того как Ливия на севере континента, погрузилась в гражданскую войну в 2011 году, оружие и воинственные идеологии потоком хлынули в Мали и Нигер, как никогда раньше»
[73]. При этом Post не упомянула, что «погружение» Ливии в гражданскую войну подогрели поддержанные США бомбежки НАТО режима Муаммара Каддафи. Глава Ливии Каддафи, которого повстанцы перед убийством изнасиловали штыком, отказался от своего оружия массового поражения (ОМП) в 2003 году в обмен на гарантии безопасности и перспективу нормализации отношений. Гражданская война, начавшаяся как часть восстания «арабской весны», распространила хаос и столкновения внутри Ливии и за грaницами страны, показав, что предупреждения Каддафи по поводу исламских террористов не были измышлениями. Осознавая существующие риски, Африканский союз выступал против свержения Каддафи бомбами НАТО. Как и Владимир Путин, он сравнил резолюцию Совета Безопасности ООН, санкционировавшую военную операцию, со «средневековым призывом к крестовому походу». «Так называемое цивилизованное сообщество всей своей мощью набрасывается на маленькую страну и разрушает инфраструктуру, которую создавали поколения людей». В пространной публикации, объясняющей причины жесткости Путина в отношении США, New Yorker писал: «С точки зрения Путина, это был классический пример западного вмешательства: раздуть протесты, предоставить им риторическую поддержку и дипломатическое прикрытие, а если не сработает, послать в страну боевую авиацию»
[74].
Путин наблюдал такую же модель действий в Сирии, основном союзнике России на Ближнем Востоке. Там США использовали в качестве предлога гуманитарную интервенцию для форсирования потенциально пагубной конфронтации. 13 апреля 2018 года, второй раз в течение одного года, США нанесли по Сирии бомбовый удар. На этот раз к Соединенным Штатам присоединились Великобритания и Франция. Бомбардировка происходила как возмездие за мнимое применение химического оружия режимом Асада в пригороде Дамаска Думе, одном из немногих оставшихся в руках повстанцев районов. Ракеты Patriot на полмиллиарда долларов поразили три здания, которые когда-то использовались в сирийской программе по созданию химического оружия. К счастью, западные державы серьезно позаботились, чтобы при этом в значительной степени символическом ракетном ударе не пострадал ни один русский.
