– Ты так и не добился допуска?
– Нет, часть документов по делу Гришаева остаются засекреченными.
– Не понимаю причин, особенно после поднятой бури, они сами же связывают нам руки.
Никита ничего не ответил.
Заиграл саксофон, взяв высокую ноту, следом подключилась гитара и гармонь, нежный удар барабанов, над головой плавно набирал ход заводной ритм джаза. Мы находились в подсобных, подвальных помещениях популярного джаз-клуба, где несколько дней назад обнаружили тело Марии Ипатовой.
– Выбор мест преступления до сих пор остаётся загадкой для меня. Как ему удаётся провести жертву, они все же ну никак не могли оказаться в этих местах случайно?
– Случайно нет, а вот выманить их раз плюнуть. Что он очень ловко и использовал.
– Марк так и не нашёл концы?
– Всё ещё бьётся над проблемой, но никак не может поймать его за хвост. Он хорош.
Такая лесная характеристика внушала лишь огорчения. Марк уже какой день подряд пытается вычислить сетевой след убийцы, но тот ускользает, словно вода сквозь сито. Казалось бы, в наши дни, когда «око большого брата» следит за каждым, когда на каждом углу расположены маршрутизаторы, ловящие сигналы смартфонов, считывающие всю доступную и даже недоступную информацию о пользователе и заносящие её в общую базу данных. В век, когда даже микроволновка, холодильник и телевизор стали источниками данных о поведении пользователя, не говоря уже о социальных сетях. Даже сегодня всё ещё можно оставаться инкогнито. Обходить все следилки, зашифровать свои контакты с внешним миром и преспокойно жить вне системы. «Он либо отличный хакер, либо очень осторожный и прячется не хуже чёрта в пресловутой табакерке» – возмущался Марк, остервенело стуча тонкими пальцами по клавишам. В первое верилось с трудом, второе же демотивировало. Оставалась лишь слепая надежда, что Марку всё же удастся его отследить и словить за хвост.
Мы спустились по узкой лестнице, углубляясь в подвальные лабиринты старинной постройки. Удивительно, но несмотря на то, что мы отдалялись от массового скопления народа, музыка тут была слышна на порядок лучше.
– Знаешь, после вот таких дел с лёгкостью может развиться паранойя. Вот представь себе, знакомишься с парнем или девушкой, и тут приходит приглашение на свидание. Что делать? А вдруг это маньяк и убийца? И даже правило людных мест уже не срабатывает. В день убийства тут был концерт, полный бар народа, все столики забиты под завязку, а прямо тут в подсобке происходило зверство, и никто ничего не заметил. И вот как жить после такого, знакомиться, ходить на свидание?
– Ха-ха-ха, ну в твоём случае как минимум пробить по базе каждого нового знакомого, тем более что возможность и доступ есть.
– Ха, не смешно. Так и до паранойи не далеко. В начале пробить по базе, а что после? Шапочка из фольги, теории мирового заговора и о боже, похищение инопланетянами!?
– А-ха-ха – Никита затрясся от хохота, даже подкатившую слезу протёр.
– Вот тебе смешно, а у меня уже психика сдаёт. Профессиональная деформация, чтоб её.
– Ты так возмущаешься по поводу свиданий, неужто есть кто на примете?
– Пока нет, был бы, так не переживала. Вот встретится кто-то завтра, а тут такое: подозрения, недоверие, паранойя.
– Ну как минимум можешь брать кого-то из боевиков, чтобы прикрывали.
– Ага, подсвечниками поработали на полставки.
– Ну моё дело предложить. – он развёл руками, но несмотря на сохранившуюся улыбку, глаза как-то подозрительно нехорошо прищурились.
От этого пристального, изучающего взгляда чеширского кота я нервно сглотнула. Над головой заиграла медленная музыка джаза, тягучая, пронзительная, пронизывающая нутро и отражаясь толпами мурашек вдоль позвоночника. Никита протянул руку, в полумраке подвала его глаза блестели, два изумруда затерявшиеся в приглушенном свете.
– Тут? Но мы же на задании – смутилась я его предложению.
– Для джаза всегда найдётся место и время – ласково проговорил он, делая шаг ко мне.
Один шаг, взгляд глаза в глаза, и я поддалась этому немому призыву. Вложила руку в его руку, шаг на встречу и отдалась его движению, его ритму.
Заиграл саксофон, высоко, стремительно и медленно одновременно, то убыстряя ритм, подхваченный барабаном, то замедляя под звуки гармошки. Мы двигались под ритм джаза, его рука на моей талии, моя на его плече, ладонь в ладони, блеск глаз, прикосновение тел. Жаркое прикосновение, там, где касается его рука, кожа начинает покалывать. Разворот, полёт и снова прикосновение, снова так близко, непозволительно близко. Ощущение дыхания у моих губ. Сознание уплывает и остаются лишь ощущения. Музыка набирает ритм, крепкое объятие, и снова отталкивает от себя, кружа в повороте, невесомость и меня ловят в полёте. Прижимает к себе, близко, жарко, его дыхание, моё дыхание, всё смешалось. Музыка затихает, медленно, нота за нотой, но сердце бешено бьётся о рёбра. Смотрю в его глаза, не могу оторвать взгляда. Горящие, пылающие, голодные. Тишина оглушает, секунда тишины длится вечность и пространство взрывается аплодисментами. Мы стоим, прижимаясь лбами, тяжело дыша, словно после забега, над головой не смолкают аплодисменты, а мы, словно два юнца, улыбаемся, краснеем от накатившего смущения и просто наслаждаемся моментом.
– Ты ненормальный – выдыхаю, отстраняясь.
– Ха, это звание принадлежит исключительно тебе. – улыбается Никита в ответ.
Стоим смотря друг другу в глаза. Молчим. Над головой заиграла новая песня, а мы продолжаем стоять, не смея сделать шаг, не решаясь. Читаю всё в его взгляде, он видит зеркальный ответ в моих глазах, но пока между нами безмолвие, пока лишь оно.
– Пошли – Никита резко развернулся, прервав контакт.
Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним в глубь подвала под звуки затихающей музыки.
А дальше всё уже по отработанной схеме. Пустота, намерение, поиск, связь и неровное углубление в стене. Раскуроченный кирпич, снова двухцветный мешочек с рунами и активация прямо на месте. На этот раз Никита не терял сознания, не корчился от боли и даже не выпустил наружу некромантическую сущность. Охнул от нахлынувших видений, прислонился рукой к стене и минут пятнадцать стоял, склонив голову, лишь спина изредка подрагивала, да и дыхание сбивалось.
– Он накачал её наркотиком и задушил обычным шнуром – прохрипел Никита, когда видение спало.
– Узнал что-то новое?
– Нет, всё так же. Те же слова, по крайней мере начало, конец она уже не слышала. И снова то же ощущение двойственности, неполноценности, будто там было не двое, а полтора человека. Не понимаю, вообще ничего не понимаю.
– Ты всё ещё настаиваешь, что он действует один?
– Я заверяю, что там не было ведьмы. Некромантия и ведьмовство чувствуются вместе, но они какие-то другие, что-то неправильное, непривычное, как… – он резко поднял голову посмотрев на меня – я, наверное, схожу с ума, но также, как у тебя. Когда ты используешь силу, я всегда ощущаю обе, даже когда ты развеяла призрака, всегда за спиной была ведьмовская суть. А когда… когда ты давала силу мне, я ощущал привкус некромантии. Внутренние рецепторы сходят с ума при контакте с тобой. Это странно, непонятно, но ощущения очень похожие.
