Мы переглянулись с Никитой и Емельяновым не понимая, в чём подвох и почему так разнятся показания. Да и выражение растерянности на лице Дмитрия, также подтвердило, что что-то тут не ладно.
– Марфа Васильевна – позвал её парень – Вы… Вы… – он растерянно разводил руками, смотря на ведьму широкими от удивления глазами.
– Ой Митька, проходи в дом и гостей своих зови, я сейчас, не ожидала вас так рано.
Митя недоумённо посмотрел на нас, но я лишь пожала плечами, ожидала значит, что же вопросов я задам много.
– Пошли – позвала я их. – От приглашения ведьмы не отказываются и не перечат.
– А я-то думал, что приглашение ведьмы зайти в пряничный домик заканчивается твоей тушкой в котле? – скептически заметил Никита, но прошёл вслед за нами.
– Ну не пряничный домик, а избушка на курьих ножках, да и баба Яга хоть и хотела запечь Ивана в печи, всё же оказалась старухой мудрой и волшебной и помогла ему силу обрести. – заметила я.
– Но, это не избушка, и баба Марфа не баба Яга – прокомментировал Митя.
– Спорное утверждение – пробубнил Емельянов.
– Дети – фыркнула я на них и первой прошла в дом.
Ведьмин дом, что тут ещё сказать. Её силу и привязку к дому я ощутила сразу, дом же в свою очередь также ощутил меня. Секунда и дом будто раскрылся, пропуская нас внутрь. Очень сильная привязка между хозяином и строением, энергия чувствовалась в каждом брёвнышке, в каждой половице, в каждом скрипе двери. Ведьма и дом давным-давно стали одним целым. В наше время такое редко встретишь.
С улицы дом казался меньше, но внутри нас ожидала просторная гостиная – столовая – кухня. Русская печка, дубовый стол, застеленный белой с вышивкой скатертью, деревянные стулья по кругу, высокий диван, застеленный цветастым пледом, чёрный ковёр с крупными цветами и травы, много-много трав, подвешенных за потолочные балки, развешанные на стенах, в матерчатых мешочках, в корзинах из лоз и ветвей, просто оставленные сушиться на старых газетах на деревянных лавках у стен. Тут было столько растений, грибов, сучков и корений, что ведьмочка во мне просто пищала от удовольствия. Между диваном и печкой висела белая занавеска, вышитая невероятно сильной и прекрасной обережной вышивкой, столь сильной, что в начале я даже побоялась к ней прикоснуться, но набравшись смелости, я осторожно отодвинула занавес и обомлела от увиденного. Вот он, уголок настоящей ведьмы, на стерильном столе стояли колбы, реторты, тигли, различные сосуды из цветного стекла, ножи, щипцы, весы и пузырьки, с зельями разной готовности. Сразу видна практика, всё было уложено согласно личной ведомой системе и сразу ощущалось, что ими часто пользуются.
Задвинув занавес на место, я осмотрелась и увидела дверь, ведущую в спальные помещения, но не стала проходить дальше, а присела на стуле, рядом с мужчинами. Дом был пропитан силой и меня это восхищало, так настроить своё жилище под себя умеют лишь земные ведьмы. Тут всё буквально дышало магией и ведьмовским могуществом, а то, что Марфа могучая ведьма, я ощутила с самого начала, такое чувствуется даже на расстоянии.
Я ощутила её приход ещё когда только её нога коснулась лестницы, дом сразу же откликнулся узнаванием, у меня по позвоночнику прошла мелкая дрожь.
– Простите за задержку – проговорила она на удивление сильным голосом, так не созвучным с её старческим видом. – Говорите, милые господа с чем пожаловали?
– Марфа Васильевна, это мои коллеги из Москвы. – вскочил Митька, беря на себя роль глашатая – Они расследуют одно дело и хотели задать вам несколько вопросов.
– Из самой Москвы, говоришь? Вопросы задать? – прищурилась она, кинув на нас троих испытующий взгляд – Ну вопросы так вопросы, отчего же не ответить.
– Марфа Васильевна, позвольте представиться, меня зовут Никита Черновский, капитан ФСБм – Никита полез в карман за корочкой, но Марфа его остановила.
– Не нужно милок, знаем мы кто вы, не нужно документов, вижу, что ты брат смерти. И ты, коллега – обратилась она к Емельянову – горе на тебе, да и проклятие родовое, помогу, куда уж мне, раз пришёл и дом пустил, помогу, помогу вам, а ничего другого не остаётся. А ты – она посмотрела на меня таким взглядом, будто в самую душу заглянула. Могучая ведьма, очень могучая, я редко таких встречала, даже верховные, которых я видела, не дотягивали до того океана силы, который плескался за этими выцветшими от старости, но ещё такими цепкими глазами – дитя жизни и смерти, ох и сложно тебе пришлось, совсем без дома ходишь. Но вижу, колыбель свою в смерти ты уже нашла, а вот дом тебе нужен, иначе сила разорвёт, уничтожит и останешься и без дома, и без колыбели у разбитого корыта.
Я сглотнула от этих слов. Она была видящей, мать моя женщина, настоящая видящая, умеющая не только чувствовать силу и потоки энергии, но и заглядывать в них, распутывать узоры аур каждого человека. А пророчащие слова про разбитое корыто, да это же самое страшное что может случиться с ведьмой, остаться без возможности прикасаться к силе, остаться без энергии, словно решето, сила проходит, но тут же уходит как в чёрную дыру, это вечная жажда, вечный голод. За этим лишь смерть как акт милосердия.
– Присядете и мы поговорим? – предложил Никита, указывая на стул.
– Присяду, куда ж денусь, в ногах правды нет и никогда не будет, правда, она в сердцах людей, не в ногах. И поговорим, обязательно поговорим, я слишком долго вас ждала, но вы задержались, ой как задержались. Но ничего, ещё время есть, мало, очень мало, но есть.
Мы с Никитой переглянулись, ведьма Марфа говорила с виду бессвязные слова, если конечно она не знала, о чём именно мы хотим поговорить и не знала об убийствах, но, если знала… и снова по позвоночнику пробежали толпы мурашек, сигнализируя об опасности.
Она прошла к деревянному резному серванту, вытащила медный черпак и подойдя к ведру у печи, открыла крышку и набрала воды.
– Но в начале чаю, что уж я гостей чаем и пирожками не угощу. Вчера весь день пекла, вас ждала. Митька, хороший мой, вон там на печи блюдо полотенчиком накрыто, принеси, да гостей угощу, и ты тоже угощайся.
Черпак воды был влит в цветной самовар на столе, туда же отправились листья, несколько корешков и травок. Под самоваром была зажжена горелка, а Митька принёс большое блюдо, заваленное пирожками разной формы. Она снова вернулась к серванту, положила черпак на место и принесла серебряный поднос с белыми в красный цветочек чашками и блюдцами, аккуратно разложив их на столе.
– Вот чай заварится, и поговорим. А вы угощайтесь пирожками, с земляникой, черникой и капустой, сама вчера пекла, да на здоровье тесто заговорила. – закончив со всеми приготовлениями, она наконец села, тяжело опустившись на скамью.
Я лишь сейчас заметила мимолётную слабость, которая так сильно диссонировала с её могуществом и образом, что в начале даже не поверила, но присмотревшись к ведьме поближе, наконец увидела. На её груди зияла огромная чёрная дыра, словно масляное пятно, оно бурлило и клокотало гнойными нарывами. Марфа заметила мой взгляд и выражение абсолютного ужаса от осознания. Ведьмы была тяжело проклята, настолько тяжело, что это съедало её изнутри, словно какой-то паразит поедает плоть. Именно это проклятие поедало её плоть. И оно… о боже, оно было наложено с применением некромантической силы. Нити некромантии вплетены в ведьмовское проклятие, если бы я не видела обе силы, то никогда бы не поверила в такое.
