— Не знаю… может, ребенка? Я всегда хотела ребенка.
— Я думал, ты скажешь, что хочешь куда-нибудь поехать в свадебное путешествие или красивый дом! — смеется Казанцев. — Но ребенок… это неожиданно.
— Дом я тоже хочу. Но дом будет пустым, если в нем не будет детей.
— Даже не представляешь, как сильно ты права, Оленька. Если хочешь ребенка, я только за.
— Денис, а твой сын? Вы совсем не общаетесь? Мы ведь… могли бы брать его к себе на выходные, куда-нибудь ходить вместе. Я уверена, у меня бы получилось с ним подружиться.
— Он не в России, Оль, — Казанцев вздыхает. Во взгляде затаенная горечь. — Мы не можем видеться.
— Но ведь общаетесь?
— Да, по интернету. Но что такое два года общения с собственным ребенком через интернет? Я посылаю Ларисе деньги на его содержание, но ты же понимаешь, как этого мало! Сын должен видеть отца. Ему шесть лет, и он почти не помнит, как я выгляжу в реальности. Видит меня в ноутбуке раз в неделю, по субботам. И я не знаю, как изменить ситуацию в лучшую сторону. Лариса не очень хочет, чтобы мы тесно общались. У нее своя жизнь, другой мужчина. Я со своим желанием видеться с ребенком только мешаю.
— Мне жаль, что у тебя все так сложилось. Честное слово…
— Мне тоже.
Кофе мы допиваем уже молча, прижимаясь друг к другу и думая каждый о своем.
Глава 33. Казанцев
— До встречи, милый!
Оля подхватывает на руки собачку и улыбается. Даяна лихо садится в свою белую «Тойоту» и вставляет ключи от машины в зажигание.
Казанцев обнимает невесту. Крепко целует в губы.
— Может, все же возьмешь деньги, Оль?
Она качает головой. Внутри что-то меркнет. Отчего Оля, которую он так хорошо знает, упорно отказывается от финансов?
— Поехали, — нетерпеливо высовывается из окна машины Даяна. — День, закроешь ворота?
— Закрою, — обещает он.
Оля забирается на переднее сидение и пристегивается.
Машина разворачивается к выезду. Пара веселых сигналов, и Даяна гонит свой автомобиль вперед. Она неуемная. Если вбила себе в голову, что ей надо быть в Сочи через два часа, будет гнать, как ненормальная.
Казанцев вернулся в дом. Вошел на кухню, сделал себе кофе. Подхватив чашку ароматного напитка, устроился в кресле на веранде. Ему не нравилось, что Оля отказывается от денег. И он знал, отчего это происходит. Всему виной тот подонок, от которого она сбежала.
Отпил глоток кофе и открыл записную книжку в телефоне.
У него остались крепкие связи в Москве. А если хирург проходил по уголовному делу, однозначно засветился. Надо навести справки. А может, дожать, где не дожали.
Глаза пробежались по списку фамилий и остановились на букве К. Корнев. Эту фамилию боялись произносить вслух в его отделе. А Казанцев с этим страшным человеком дружил. Может, потому что именно Корнев взял его к себе в отдел без связей и знакомств, подметив в нем отличного оперативника. Ох, если бы знал Денис, на что подписывается, отправляясь в отдел, которым заведовал этот страшный человек… сто раз бы подумал. Но в те времена молодость, бравада, жажда признания пылали ярким пламенем, заглушая голос разума.
Корнев знал все, и даже больше. Ни одно громкое уголовное дело не проходило мимо этого жуткого человека.
— Денис! Сколько лет, сколько зим! — обрадовался Корнев. — Неужели вернуться решил?
— Нет, пока еще держусь, — по-доброму рассмеялся Казанцев.
— А жаль. Нам тебя не хватает.
— Я по делу, Марк Борисович.
— Ну, не томи тогда, раз по делу. Говори, как есть.
— Женюсь я, Марк Борисович.
— Да что ты! Поздравляю! Невеста красивая?
— Очень красивая. Только проблема у нас есть небольшая. Имела моя Оля неосторожность до встречи со мной побывать гражданской женой одного известного хирурга. Он в конце осени по уголовному делу проходил.
— Пациент, у которого скончался? Молчанов? — резко перебил его Корнев.
— Он самый. А что, так известен этот Молчанов?
— Да, чтоб его… все службы из-за его дела на ноги подняли. Даже нас подключили. Много у него влиятельных знакомых, у этого Молчанова. А просчет он допустил серьезный во время операции. На допросах невменяемый был. Винил во всем свою жену Олю. Даже плакал! Представляешь, взрослый мужик, профессионал – и рыдает на допросах, проклиная какую-то Олю! Ну, потом дело замяли. Понимаешь, дело шумное и неприятное, от него избавиться хотели поскорее.
— А где он сейчас? Продолжает работать?
— Его от операций на время отстранили, Денис. На два месяца он отпуск брал. После отпуска уволился из госпиталя, свою частную клинику открывает. Сам понимаешь, такой серьезный просчет – это черное пятно на репутации. Но пациентов у него очень много. За качественные операции на сердце люди готовы платить приличные деньги.
— Ясно. Спасибо.
— Стой, Казанцев. Ты, как рубил сгоряча, так и рубишь. А спасибо мне еще рано говорить. Я тебе, раз ты оказался в этой истории замешан, еще кое-что про него скажу. С ним работал наш психолог. Ну, как работал. Пришлось вызвать, когда он рыдать начал и сбежавшую жену винить в своем промахе. Нам это тогда странным показалось. И как выяснилось, не зря. Молчанов очень страшный человек. У него насчет Оли никаких тормозов нет. Его бы под замок посадить и не выпускать, пока он страшных дел не натворил. А его выпустили. Оправдали.
— Я понял, Марк Борисович.
— Ничего ты не понял. С таким, как Молчанов, шутки плохи. Уважаемый всеми кардиохирург в обыденной жизни не контролирует свои чувства. Он психопат, и это диагноз. Но нас заставили все результаты тестов аннулировать. Давление свыше, от него не отвертишься. Только вот результаты тестов я лично читал. Знаешь, что такое психопатия, Денис? Это страшная вещь. У человека, страдающего таким расстройством, отсутствует способность к сопереживанию и раскаянию в причинении вреда другим. Добавь к этому очень высокий уровень интеллекта, и получишь жуткую гремучую смесь. В больнице Молчанов идеален, потому что считает главной миссией спасать людей от смерти. А в реальности… лучше с таким человеком не сталкиваться.
— Черт…
Казанцев забыл про кофе, и тот плеснулся на его майку с надписью «FBI».
— Вот тебе и черт. Береги свою невесту, Денис. Она в большой опасности, потому что Молчанов на ней помешался. А если столкнешься с Молчановым, лучше стреляй на поражение сразу. Постараемся в случае чего на самозащиту списать.
— Спасибо, Марк Борисович.
— Если что случится, звони. А еще лучше, возвращайся на службу.
— Не могу я, Марк Борисович.
— Ну, ладно. Бывай, всего тебе хорошего.
