— Даяна ныряет хорошо. Она вас вытащила, — будто читая мои мысли, говорит доктор и ловко вводит в мою вену шприц. — Повезло, что воспаление легких не подхватили. У вас сильный организм. А переломы срастутся. Только нужно время.
— Где я? — хочу сказать громко, но из горла рвется только сиплый хрип.
— В реанимации, где еще? — понуро качает головой он. — Сюда никого не пускают. Даже ФСБ не пустили, а их сотрудники вчера из самой Москвы прилетели. Вы хоть что-нибудь помните, Оля?
Я отрицательно качаю головой. Я помню только темную волну. И что я должна умереть. По щекам почему-то текут слезы.
— Они все равно придут, чтобы допросить вас. Поспите еще, вам нужны силы.
Он сочувственно улыбается, легко поглаживает мою левую руку. Я вдруг замечаю, что правая кисть в гипсе.
— Вот на эту кнопочку нажмете, и медсестра сразу придет, — показывает на стену доктор. — Левой рукой легко дотянетесь. Нам всем очень жаль, что вы попали в беду. На вас кто-то напал, Оля. Чем скорее вы вспомните, кто это был, тем скорее его поймают.
— Какой сегодня день? — шепчу я.
— Вторник, первое мая.
— А как же… как же свадьба… Я должна была выйти замуж!
Судорожно хватаю его за руку. В глазах плещутся слезы.
— Все в порядке, Оля. Замуж успеете. Вчера было не до свадьбы. Мы бились за вашу жизнь. У вас сердце останавливалось.
— А Денис?..
— Если все будет стабильно, переведем вас в обычную палату. Посещения будут разрешены. А пока поспите еще немного. Чтобы организм восстанавливался, ему необходим сон.
Глаза закрываются сами собой. Я уже не ощущаю ни страх, ни черную волну… даже разочарования от сорванной свадьбы, и того нет.
Не знаю, сколько времени прошло. Сквозь сон чувствую боль в груди, но никак не могу проснуться. «Сломаны ребра», — проносится отрывочное воспоминание. Я и не знала, что перелом ребер – это так больно. А еще – нет никакой возможности вдохнуть полной грудью.
Открываю глаза и смотрю в потолок. По щекам катятся соленые слезы – я начинаю осознавать, что со мной произошло в ту ночь на пляже. Чувствую себя жутко. Беспомощность, стыд – захлестывают с головой. Мне страшно. Но не от того, что Тимур снова может попытаться меня убить. Мне страшно от осознания, что сюда могут пустить Казанцева, и он увидит меня такой – полностью обездвиженной, некрасивой и морально раздавленной. Я не переживу, если его ко мне пустят.
После дозы анальгетиков становится немного легче.
— Оля, вас очень хочет видеть следователь, — мягко разговаривает со мной медсестра. — Кроме следователя мы не имеем права никого пускать. По-крайней мере, до того, как вас переведут в обычную палату.
— Хорошо, пусть придет следователь, — соглашаюсь я. — И, пожалуйста, что бы ни случилось, не пускайте ко мне Дениса Казанцева.
— Он вчера весь день в коридоре сидел, — вздыхает медсестра. — Лица на нем не было… Все уговаривал доктора пустить его к вам, себя винил в том, что произошло. Уверены, что не хотите его видеть?
— Пожалуйста, не пускайте его, — умоляюще смотрю на нее.
К встрече с Денисом я не готова. Не хочу, чтобы он видел меня такой – полностью обездвиженной и беспомощной. В сердце закрадывается холодок – может, Денис уже передумал насчет свадьбы. Кому нужна жертва нападения, попавшая в реанимацию?
…Следователь осторожен. Тихо входит, прикрывает за собой дверь. Он полностью экипирован – белый халат, бахилы, шапочка на голове.
— Оля, как вы себя чувствуете?
— Разве не видно? — понуро шепчу я.
— Мы хотим знать, кто с вами это сделал. Разрешите мне записать наш разговор?
— Да, конечно. Записывайте.
Он кивает. Достает небольшой диктофон из кармана халата и включает.
— Что с вами произошло? Кто на вас напал?
—Я не помню. Ничего не помню, только черные волны, холод и боль.
— Это важно, Оля. Вы одна выжили в тот вечер.
—Что значит, одна?
— Недалеко от того места, где на вас напали, нашли труп девушки. Тоже блондинки, в такой же юбке, как у вас. Ее задушили.
— Задушили?..
Вспоминаю бар. Стриптизеров, веселье… Воспоминания мелькают яркими всполохами, обрывочно. Но девушку в юбке как у меня я помню очень отчетливо.
— Вас кто-то очень сильно избил. Даяна, сестра вашего жениха, видела, как по песку в темноте убегал мужчина. Но у нее не было времени его разглядывать. Она бросилась в море за вами следом.
Закрываю глаза. Ощущаю на губах ладонь, которая перекрывает мне воздух и возможность позвать на помощь. Ощущаю запах. Тот самый запах мужчины, которого я так боялась встретить еще раз в своей жизни. Образ Тимура ярко вспыхивает вслед за девушкой в юбке как у меня.
По щекам снова катятся слезы, и это плохо. Ведь мне больно дышать. А от того, что нос закладывает, дышать еще тяжелее.
— Его зовут Тимур. Тимур Алексеевич Молчанов. Денис знает… — тихо произношу вслух имя я. — Тимур сказал, что не позволит мне выйти замуж. Что я умру…
Следователь что-то быстро помечает в своем блокноте. Задает еще пару уточняющих вопросов о том, что нас с Тимуром связывало в прошлом. Выключает диктофон и ободряюще касается моей левой руки, той, которая не в гипсе.
— Ваш жених передал вам записку. Он очень хотел вас видеть, но его не пустили. Сегодня днем он улетел в Москву вместе с коллегами из ФСБ. Просил передать, что любит вас, и как только вернется, сразу же будет здесь.
— Я сейчас не хочу никого видеть…
— Это вы бросьте, Оля. Мы все переживаем. А Денис переживает больше всех. Вы просто обязаны поправиться. Все будет хорошо. Отдыхайте…
Он неловко переминается с ноги на ногу, видимо, его не учили, что говорить в таких случаях. Постояв возле меня еще несколько мгновений, торопливо выходит, предварительно положив на край кровати сложенный вдвое листок бумаги.
Я хотела прочесть записку, но вдруг осознала, как сильно устала от разговора со следователем. Глаза снова закрывались сами собой.
«Потом… я прочту ее позже…» — пронеслись мысли в моей голове. Но и они скоро померкли.
Глава 44. Казанцев
Москва. Как же он от нее отвык! Суета, шум, пробки, грязный воздух…
Казанцев повернул ключ в замке квартиры матери и отчима, и устало бросил небольшую дорожную сумку на пол в прихожей.
Он был подавлен. Состояние Оли стабилизировалось, но врачи опасались строить прогнозы.
Денис знал, кто напал на его невесту. Тимур Молчанов. Он выехал из гостиницы, но не улетел в Москву, ведь из-за шторма и ветра отменили полеты с самого утра. А Денис, хоть ему и было тревожно, отпустил Олю в бар на пляже. Он умел работать с террористами, но с психопатами, помешанными на бывших возлюбленных, не сталкивался ни разу. Он опоздал всего на десять минут. Приди он за ней на десять минут раньше, ничего бы этого не случилось! Сейчас они бы паковали чемоданы и собирались в Прагу, праздновать свой медовый месяц. А теперь… теперь под угрозой оказалось все. Как же он себя винил! Долгожданное семейное счастье с той, которую в глубине души всегда любил, было так близко. Все лишь одна его оплошность, и он чуть не потерял Олю навсегда.
