— Все, жизнь моя. — Он повернулся ко мне. — Можем идти.
Я все еще находилась под впечатлением, когда мы вышли из пещеры. Множество вопросов роилось в моей голове, но ни один из них задать не удалось. Потому что у входа в пещеру стоял Глеб.
Глава 6 Обещай мне!
Саяна
Горан крепко, до боли, сжал мою ладонь. Я непонимающе нахмурилась, глядя на санклита, который напрягся, как взведенная пружина, выдернула руку и бросилась к брату на шею.
— Глебка! Живой!
— И невредимый! — со смехом подтвердил он, закружив меня. — Как же я скучал!
— И я!
Смеясь и плача, тараторя, мы расцеловались, наобнимались и замерли, глядя друг на друга.
— Пойдем, Сайчонок, мне нужно многое тебе рассказать.
— Но… — Сделав пару шагов, я оглянулась на Горана.
Его взгляд ударил под дых. С опозданием удалось сообразить, что вот таким был его второй кошмар.
Ч-ч-черт! Религиозный фанатик и живой санклит. Я люблю обоих. Они оба мне нужны! Но им нельзя даже приближаться друг к другу, как огню ко льду. Что делать? Реальность обрушилась на меня, придавив тяжким грузом безысходности и тоски.
— Глеб, я не могу.
— Что и почему?
— Уважаю твое отношение к Горану, но…
— Она не знает? — перебив меня, с усмешкой превосходства спросил Глеб у моего санклита.
— Саяна, — проигнорировав его, Драган подошел ко мне. — Я должен кое-что тебе рассказать.
Опять напряженный тон и глаза, в которых плещется страх.
— Говори, как есть.
— Я дал тебе свою кровь. — Выдохнул он.
Значит, вкус железа во рту и вопли разъяренной Лилианы не были игрой воображения.
— И что это значит? — осторожно осведомилась я.
— Это древний ритуал, который сейчас запрещен. Он исцеляет смертного человека, продляет его жизнь — и значительно, вызывает… — Мужчина стиснул зубы, но заставил себя продолжить, — вызывает привязанность смертного к санклиту.
— Стоп. — Не замечая боли от своих же ногтей, впившихся в кожу ладоней, прошептала я. — Только один вопрос, на который ты ответишь предельно честно. Ты давал мне кровь в день, когда мы встретились? Горан? Не молчи!
— Да, Саяна, давал.
Вот теперь все встало на свои законные места. Чудесное молчание желудка после всего пережитого на скале и после, быстрый приход в норму, стокгольмский синдром, вспыхнувшие буйным пожаром чувства. Теперь ясно, что было всему этому причиной!
— Я сделал это без задних мыслей. — Глухо сказал Горан. — В первый раз — потому что безумно боялся за твою жизнь. И поклялся себе, что больше этого не будет. Но когда напала Лилиана, эта тварь почти убила тебя, Саяна! Я не знал, что еще предпринять! Ты лежала на моих руках и угасала! Санклиты видят приближение смерти. Ты уже уходила, любовь моя! И я вновь дал тебе свою кровь.
— Да что же это такое? — прошептала я сквозь слезы. — Почему у нас все по кругу повторяется? Сколько можно?
— Прости меня, пожалуйста. — Голос санклита дрогнул.
— Горан, я не могу винить тебя ни за первый случай, ни за второй. Но то, что ты не рассказал сразу, не простить. Все чувства, которые родились во мне… как теперь понять, что они мои, а не вызваны твоей кровью?
— Никак.
— Сколько длится действие этого ритуала?
— От нескольких месяцев до года. В зависимости от количества крови.
— И?..
— Саяна, честно, не знаю, мне в тот момент не до этого было.
— Зашибись.
Повисшее тягостное молчание заставило нас обоих опустить глаза.
— Ну, хоть один плюс есть. — Я усмехнулась. — С гастритом покончено.
— Несомненно.
— Это тоже временно?
— Нет. Большая доза излечивает хронические заболевания навсегда.
— Как же вы, санклиты, умудрились все про… Скажем культурно — испортить? Вам столько дано! И что вы с этим сделали? Войны, убийства, борьба за власть, гонка за удовольствиями…
— Это их природа! — с отвращением выплюнул Глеб.
— А ты бы помолчал! — рявкнула я на него. — Кто все это начал? Кто разворошил улей? Из-за кого мы оба едва не погибли?!
— И этого ты тоже, значит, не знаешь. — Брат закатил глаза. — Очнись, Сайчонок, эта тварь не только свою кровь в тебя влил, он пустил яд по твоим венам!
— О чем ты?
— Твой обожаемый санклит убил наших родителей.
В повисшей тишине я переводила взгляд с Глеба на Горана.
— Что ты говоришь? Они погибли в шале в горах, при сходе лавины!
— Вовсе нет. Их убил Драган. Отнял их жизнь. Ты понимаешь, что это значит? — брат схватил меня за плечи и встряхнул. — Этот подонок живет сейчас за счет их жизней!
Его слова словно взорвались в мозгу, обожгли, оставив после себя выжженную пустыню, которой уже никогда не суждено зарасти травой, ее судьба — оставаться вечно ноющей кровоточащей раной.
— Родная моя, это неправда. — Тихо сказал Горан.
Я заставила себя посмотреть на него. Он выдержал мой взгляд.
Кому мне верить?!
— Он убил наших родителей. — Повторил Глеб. — Я видел это собственными глазами.
— Ты не мог этого видеть, потому что этого не было! — взорвался санклит, схватив его за грудки.
Щелчки взведенных затворов заставили меня вздрогнуть.
— Всем стоять! — отступив, Горан вскинул руку. — Не стрелять!
Охрана нехотя опустила оружие.
— Жизнь моя, поверь мне! — взмолился он.
— Горан, когда ты просил верить тебе, а не чужим людям, я так и делала. Но не проси меня не доверять брату!
— Саяна, я сам не знаю, кто убил твоих родителей. Но точно не я! — мужчина устало усмехнулся, глядя на Глеба. — Что еще ты на меня повесишь? Татаро-монгольское иго?
— Ты не подходишь по возрасту. К сожалению. Но прими мои поздравления как глава клана. Теперь ты — номер один в списке Охотников. И в моем личном. Ты пожалеешь, что отравил своим ядом самое невинное существо на свете! Придет время, и ты заплатишь за все!
— Глеб, перестань. — Попросила я. — Пожалуйста, пойдем.
— Саяна, умоляю! — санклит оттолкнул Глеба и прижал меня к себе. — Не уходи! Мы разберемся вместе! Только останься, умоляю тебя, жизнь моя!
— Отпусти, пожалуйста. — Уже не было сил ни на что. — Я больше не могу, Горан. — слезы потекли по лицу. — Ведь мне даже неизвестно, мои ли это чувства к тебе!
— Через год ты все поймешь, родная.
