Соображая, что и как предпринять, молодой человек старался не упустить из виду ни одной мелочи. Обычно на мелочах все и сыплется. Хоть что-нибудь – да должны сделать не так эти вот горе-вояки. «Воля», блин… «Народная воля», «Земля и Воля» «Черный передел»… Хотя. Нет, «Черный передел» в этом списке лишним будет. Все-таки – марксисты. Кажется… Ага!
Пленника наконец-таки развязали и заставили ковыряться в двигателе под бдительным присмотром водятла и рядового Борькина. Будкин поначалу молчал, а потом начла ругаться матом и даже чуть было не угостил шофера подзатыльником.
– Ты ж технику загубишь, черт худой!
– Стоять! Руки! – Доходяга Борькин, однако, проявил неожиданную прыть. Отпрыгнул, выставил вперед автомат, ловко передернув затвор…
Сталкер послушно поднял руки и ухмыльнулся:
– Ну что, упорыш? Стрелять в меня будешь? А карбюратор-то у вас вот-вот накроется. Промывать надо. И где вы только такое старье нашли?
– А что на складе было, то и… – обиженно протянул водитель, рядовой Демин.
Тут в дело вмешался сержант. Молодец, что тут скажешь! Действовал умело. Подошел, быстро разрулил конфликт, а Борькину сделал замечание: чтоб не размахивал почем зря автоматом. Пленника же похлопал по плечу:
– Подлатаешь машинку – поговорим за твою жизнь. Если, конечно, на все наши вопросы ответишь добросовестно и честно.
Будкин дернулся:
– А что за вопросы-то?
– Вечером и поговорим. А сейчас – займись карбюратором. И чтоб до темноты успел!
– Ну-у-у…
Пленник развел руками – а что ту скажешь? Не своя воля.
Размышляя, Валерий все же решил дождаться темноты и попытаться освободить напарника без стрельбы и прочего излишнего шума. Должно было получиться! Эти чертовы «народовольцы», как юноша про себя называл горе-вояк, особого впечатления не производили. Какие, к черту, новобранцы? Так, обычные гопники «на районе». Правда, вооруженные… Кто-то стреляет плохо, а кто-то, может, и хорошо. Даже вон доходяга Борькин – и тот среагировал сразу.
Вечерело. В спокойных водах озера отражалось клонящееся к закату солнце. Золотисто-оранжевая дорожка, пробежав к берегу, уткнулась в камыши. Где-то совсем рядом закрякали утки.
Однако! Молодой человек удивился – тут и утки водятся? Ну а почему бы и нет? Кабаны и прочие волкопсы водятся, чем утки хуже? Ишь, раскрякались… Может, тоже крякнуть – Будкину знак подать.
Нет, только не крякать. Не поймет проводник. Просто не обратит внимания – ну, утки и утки. Как-то по-другому надо бы… А как? Не из «ПМ» же палить?! А кроме «ПМ»… Что еще за… Пижма! Ну да, цветики желтенькие… Хм… А вот ведь и знак!
Дождавшись, когда «народовольцы» во главе со своим командиром скрылись в палатке, Валерий ужом проскользнул к машине и, не вставая, забросил в кузов желтые соцветия пижмы. Вот их-то напарник непременно заметит! Заметит – и все поймет. А уж там…
Юноша едва успел вернуться в свое укрытие, как из палатки показались двое. Не здоровяки, нет. Обычные неприметные парни, вовсе не качки, но и не такие уж доходяги, как тот же Борькин. Интересно, прошел у него живот? Похоже, что прошел, иначе б так по кустам и бегал.
В руках одного из парней был котелок, у второго – небольшой топорик. Ясненько! Собрались разводить костерок да готовить ужин. Да уж и пора бы. Хоть кругом и по-летнему тепло, но все же уже сентябрь. Солнышко зайдет – стемнеет быстро.
– Лавушкин! Эй, Лавушкин! – отвернувшись от грузовика, неожиданно подал голос рядовой Борькин.
Тот, что с котелком, набрав воды, обернулся:
– Чего тебе?
– Слушай, посторожи за меня! Живот опять прихватило – мочи нет. Ну-у-у… Мне б вон, в кусточки…
– Погодь… – Лавушкин, похоже, был добродушным парнем, ибо согласился подменить часового беспрекословно. Правда, совсем не по уставу. Так ведь и не армия – «Народная Воля – Черный передел»! Тьфу!
Передав автомат приятелю, бедолага Борькин опрометью умчался в густые заросли ивы, с ветвями, клонящимися к самой воде. Там и засел… и даже этак слабо вскрикнул. Эко же припекло бедолагу!
Прошло минут десять, а Борькин все не выходил. Солнце уже спряталось за вербами, и пленник понес промытый карбюратор к машине. Позади с неким подобострастием поспевал незадачливый шоферюга. Из палатки показался сержант.
– Ну что, сделали?
– Сделали, товарищ командир! – Водитель, рядовой Демин, радостно обернулся. – Вот, осталось только поставить…
– Ставьте, – махнув рукой, сержант с удивлением посмотрел на Лавушкина. – А ты чего здесь? Где рядовой Борькин?
– Рядовой Борькин… Живот у него прихватило, ага. Вот он меня и попросил. Он там вон, в зарослях. – Лавушкин махнул рукой. – Туда побежал. Сидит вот. Уже минут двадцать.
– Сиди-ит? Двадцать минут? – взводный зловеще прищурился. – Это кто так приказал? А?
– Дык это… Обгадился бы… – растерянно развел руками незадачливый часовой. – Ну, сам пойми, Юра…
Сержант выпятил губу:
– Кому Юра, а кому – Юрий Львович! Или – «товарищ сержант».
– Ну, товарищ сержант, я же…
– А ну-ка метнись-ка в кусточки. Проверь! – подумав, распорядился командир. – Что-то долго он там сидит.
– Ага, Юра, понял… Ой! Слушаюсь, товарищ сержант!
Закинув автомат за спину, Лавушкин опрометью бросился к озеру, скрываясь в зарослях ивы. Скрылся – и тут же появился вновь с крайне растерянным видом.
– Юра… Товарищ сержант… Борькина там нет! И… какая-то штука… ползет…
– Как это – нет? Что еще за штука? Ты там с ума-то не сошел?
– Не-ет… Ой…
Словно бы в подтверждение слов Лавушкина из зарослей вдруг показался большой студенистый шар, чем-то напоминающий выбравшуюся на берег медузу. Диаметром чуть больше метра, шар казался прозрачным, лишь в самой середине его что-то мутнело. Камуфляжная курточка… берцы… ремень…
– Ч-черт! – Разглядев все это, сержант Юра выхватил из висевшей на ремне кобуры пистолет. – Лавушкин, а ну – быстрей оттуда!
Бедолага Лавушкин не успел. Замешкался. Похоже, он вообще не любил спешить. Флегма! Эта вот флегматичность его и погубила. С неожиданным проворством шар приблизился к парню и словно бы окутал собой ноги, на глазах растворяя их, превращая в кровавый сок… Однако Лавушкин, казалось, совсем не чувствовал боли. Просто опустил глаза, посмотрел на ноги с глуповатой улыбкой… И быстро растворился совсем! С омерзительным хлюпаньем проклятый шар словно втянул бедолагу в себя. Втянул и тут же переварил – лишь автомат выплюнул, явно недовольно. Попробуй-ка переварить такую вот штуку!
– Внимание, взвод! Тревога! – громко закричал Юрий, выпустив в шар пару пуль. Студенистой твари от этих пуль ничего плохого не сделалось. Колыхаясь, она довольно быстро ползла прямо к палатке, из которой уже выскакивали «народовольцы».
