— Не приеду этой ночью. Я у истинного. Пока.
Она не только отключила звонок, но и сам аппарат и, сунув его обратно в сумку, уставилась невинными глазками на немного ошарашенного парня.
— Истинного, — просмаковал он интересное слово.
— А ты один или с родителями? — она огляделась по сторонам, освобождая стол от крошек.
— Родители до осени на даче. Так что мы одни, — он следил за реакцией, но девушка только была рада такому повороту, чего не скажешь о самом хозяине.
— Может, что-то к чаю надо купить? — забеспокоилась Саша, когда чайник стал немного посвистывать.
— Я купил уже, как чувствовал, — он забрался в холодильник и извлек на стол белую коробочку с шоколадными эклерами, усмехнулся, когда увидел, что глаза гостьи заблестели, и она прикусила нижнюю губу. Не ошибся. Стоял в булочной и гадал, что купить. А вдруг, пришла мысль, девушка на чай зайдет, что любят девушки? Пирожное называлось «Искушение». Как в воду глядел. Не пришлось чай вечером пить в одиночестве.
— Сейчас чайку попьешь, и я тебе такси вызову, — он насыпал заварку в чайник.
— Это еще зачем? — возмутилась Александра.
— Чтобы твой брат случайно меня в твоем изнасиловании не обвинил.
— Ты меня прогонишь? — она шипела, как змея. — Я к тебе с ночёвкой! И не надо мне такси, я на машине.
— Ты девушка опасная, — он стал выкладывать две темно-синие чашки с золотой каёмкой. — И не по мне.
— А какие по тебе?
Фёдор замер. Он почувствовал, как она обиделась. На полном серьезе приехала ночевать, еще хуже — собралась с ним спать. А последствия в виде её борзого брата обрушатся на Фёдора и правильно сделают, за любые поступки нужно отвечать. Тяжко вздохнув, парень разлил по чашкам чай и рухнул на стул. Серьезно, она приехала к нему с намерением отдаться. Это пугало и веселило одновременно.
Федор никогда не был обделен женским вниманием и сексуальными отношениями. Любовницы его были в основном ровесницами и старше, таких юных красоток ему не встречалось. Жизнь его научила тому, что общество поделено на касты, и прыгать со ступени на ступень следует аккуратно и за счет своих сил, но никак не за счет богатеньких девочек. Оступиться в такой ситуации легко, падать будет больно.
Надев маску беспринципного циника, с которой он любил общаться с девушками назойливыми, требующими того, чего он давать не желал, Фёдор пошарил рукой в пакете с аптечными покупками, вопросительно вскинул бровь:
— А презервативы где?
Саша откусывала эклер с умиленно-сладостным выражением лица. Сразу было видно — любимое лакомство.
— Зачем? — она кинула на него красивый темный взгляд, маняще облизывала губки. — Ты болен? — она вдруг перестала жевать и расстроилась, — у тебя было много девок, и ты не знаешь, что подцепил?
И все, что она делала и говорила, было на полном серьезе. Нет, она не наркоманка, ни больная, просто вот такая по жизни с легким прибамбахом. Фёдор не выдержал и громко рассмеялся. В его белоснежной улыбке все так же выделялись два острых клыка, не таких больших, как положено, но все же. У Александры сложилось впечатление, что она беседует с волком. А это покорность и признание главенства.
— Ты красивый, — сказала она и стала рассматривать его руки. — И пальцы у тебя длинные и изящные. Ты играешь на музыкальном инструменте?
— На аккордеоне, — усмехнулся парень и добавил в чашку ложку сахара из маленькой сахарницы с розовым цветком, продолжая сам себе ухмыляться. — И ты красивая, — но надо же было как-то её отблагодарить за этот праздник жизни.
— Вот, — она стала выкладывать на стол таблетки, распределяя порции. — Ты съешь обезболивающее, и я съем.
— А тебе-то зачем? — улыбка не покидала его лицо, он отхлебнул чая.
— От боли, я ж девственница.
Чай вылетел фонтаном. Молодой человек уже не улыбался, взял с батареи полотенце и вытер рот. Что было в этой головке напротив, что она решила отдать свою девственность парню далеко не из своего круга? Девственниц Федя перестал иметь лет в шестнадцать, дальше правил опыт.
— Я не возьму тебя, — рыкнул он. — Это слишком.
— Почему? — это уже не обида, тут пошли слезы. — Мне двадцать, я свободна. — Тут же взяла и заглотила таблетки, запив чаем. Ультиматум. Уставилась на собеседника.
— Саша, — он взял её руку в свою, и понеслась дрожь по всему телу, не только по девчонке, но и по нему самому. — Я бы не хотел, чтобы ты потом жалела или предъявляла претензии…
Он не закончил мысль — она коснулась его губ своими губами. От чая поцелуй был горячим и сладким от пирожных. Долгий. Руки сами коснулись её талии, пальцы невольно спустились по упругой попке на твердое бедро, нырнули под подол. Она вся упругая, ни складочки. Гладкая, местами бархатистая. Сердце заледенелое заныло капелью, разум не выдерживал натиска. Душа обернулась птицей и забилась в клетке, в которую он сам её загнал.
— Нет, — он не представлял, что такое возможно. Казалось, есть подвох. Отпрянул, тяжело дыша. А девушка напротив такая классная, просто мечта, да еще не малолетка, да еще и невинная. Разве бывает такое? Щечки её покраснели, губы алые, сочные. Она своими томными глазами рассмотрела его и задержала взгляд на штанах, где колом встал член.
— Ты истинный, мне без тебя нельзя, — она медленно переплыла к нему на колени, расправив бедра, и направила его член под одеждой в свои трусики между ног. — И тебе без меня уже никуда. Уйду сейчас, на стенки бросаться начнешь. Сам побежишь искать, а найти меня сложно. Держи меня, пока я рядом.
Она вцепилась в его губы, и он не выдержал. К черту все преграды, забыть дурной опыт. Сорвал очки, откинув в сторону, схватил её неистово, стал водить ладонями по её телу. Страсть затуманила разум, даже боль в боку пропала на время. Он подхватил её к себе и понес из кухни в комнату. Там был расправлен диван, туда-то Фёдор и рухнул с девчонкой на руках. Покрывал её поцелуями, обмусолил, готовый на все. А дальше он не отдавал себе отчет. Он зацепил пальцами её тонкие трусики и рванул их с силой. Треснула ткань и улетела в сторону. Трогал все между её ножек. Там бесподобно приятно и действительно не тронуто. Горит, желая секса, и сочится влагой. Он закричал, зажмурился. Её запах сладкий и легкий. Не удержаться, нет такой силы.
Пальцы его нащупали маленький горячий вход, он ввел вначале два пальца, раздвинул девственное лоно, чувствуя, как девочка под ним напряглась.
— Чщ-щ-щ, — зашипел он ей на ухо и между пальцев ввел свой член, крепко сжимая плечо Александры, чтобы не дергалась. Сделал толчок и остановился. Надо было подождать, когда обезболивающее подействует. Из глаз девушки брызнули слезы.
Невероятные ощущения власти над красотой и нежностью. Диктатура над невинностью и податливостью. При этом тело сходило с ума, билась кровь в жилах, сердце колотилось в груди, пытаясь вырваться наружу. Он наслаждался, она терпела. Горячая, влажная, его. Вся принадлежит ему, и никто больше не получит. Парень зарычал. Зная современность, можно было не надеяться, что эта куколка останется с таким, как он. Но что-то звериное зародилось в нём, уже не видел препятствий, чтобы взять её в жены. По праву хозяина брал её резко и даже грубо. Пока не кончил в неё и сильно надеялся, что никаких противозачаточных средств она не принимает.
