Развлечения начались с сада. Девушек под конвоем вывели в хорошо освежённый сад с красивыми плиточными дорожками. Фонарики были не везде, но охрана предупредила, что стреляет метко. Маша попросила подругу отвлечь мужчин разговорами, сама побрела впереди. Нашла хорошее местечко с хвойными деревьями, среди которых росли голубые ели. Она расставила руки в стороны, закрыла глаза. Со стороны могло показаться, девушка наслаждается отдыхом в саду.
Прохладная ночь наполнена веселым смехом флиртующей Александры. Она спрашивала, сколько хлорки в бассейне и не могут ли молодые люди с ними искупаться. Неожиданно Саша замолчала, учуяв запах Новы. Люди, ничего не подозревавшие, удивленно уставились на неё.
Девушки взялись за руки и вошли в картину, возникшую посреди сада. Они смотрели на охранников, которые пытались до них дотронуться, но нарывались на невидимую стену. Будь среди них хотя бы один оборотень, побег бы не состоялся. Меньше минуты долбились вооруженные мужчины в неведанное панно. Пугали девиц с горящими глазами пистолетами. А потом все исчезло. Пространственный излом испарился.
— Как? — ошарашенно шептала Александра, крутясь на одном месте. — Как ты это сделала?!
Она чуть не задыхалась от восторга, трогая толстые стволы деревьев Новы. Маша стояла рядом по пояс в траве и в кустах. Достала из лифчика свой телефон и стала много раз тыкать на одну и туже кнопку.
— Ты обещала, что ничего Лёше не расскажешь. Тем более не расскажешь то, что ты сейчас услышишь.
— Я помню, — растерянно проронила Саша, уже с некоторой любовью и полным доверием глядя на Марию. Замолчала, внимательно слушала.
Гудки. Гудки. Тяжелое напряжение, Маша даже вспотела, прерывисто дышала. И вот голос мужской, низкий и очень спокойный.
— Да, — ответил мужчина.
— Это Маша, — выдохнула девушка.
— Здравствуй, Мария. Даже отсюда чувствую, как тебе плохо. Что случилось?
Маша стала задыхаться, у неё потекли слезы, она отвернулась от Саши, нервно подергивая подол платья.
— Я понимаю, моя просьба ни в какие ворота не лезет. Все враги кругом. Но я знаю, вы живете в другом временном пространстве. Вы не воспринимаете все, как мы в двадцать или даже сорок лет. Мне нужна ваша помощь.
— Говори.
— Я… Я люблю его, — она стала захлебываться слезами. — Я больше жизни люблю Лёшу. Мне не выжить, если он погибнет. Всё отдам, чтобы он жил.
— Где он?
— Альфа отправил его на какой-то завод, который продал Залеским. Убийство Лёши с отрядом входило в скидку на завод.
— Я знаю, какой завод он продал Залеским. Если Воев жив, я вытащу его, — он немного помолчал и спросил: — Ты понимаешь, что я могу попросить взамен?
Маша молчала, глотая слезы, закрыла светящиеся в ночи глаза.
— Спаси его, — прошептала она.
— Хорошо, — Борис положил трубку.
Рука Маши соскользнула вниз, она тяжело вздохнула.
— Кому ты звонила? — тихо поинтересовалась Саша.
— Ты обещала молчать, — Мария сунула телефон обратно в лифчик.
Обернулась серой волчицей и побежала в сторону Волково. Точнее, к дальней ферме, где жили Приозерные, которые спрячут их с подругой.
***
Большой сруб из бревна в один этаж с мансардой. Крыша рубероидом покрыта, наверху окон нет, проемы заклеены пленкой. Внизу только одна комната обустроена, и санузел временно не работал, Костя проводил воду из озера. Зато была баня прямо у воды, тоже из бревна, свеженькая, с отличной пристанью на глубину. За домом коровник, там молодая телка и десяток кур. Два сарая под нужды хозяйственные и раскорчеванное поле, приготовленное под картофель в следующем году.
Место похоже на то, где жила Аня в Приозерном. Озеро окружено лесом глухим и непролазным. До фермы дяди Вени не меньше трех километров, ближайший дом одинокого волка охотника-рыбака в километре. Анюта с удовольствием занималась хозяйством и сама ремонтировала одну комнату, готовя спальню к зиме. Константин, её муж, получал от клана жалование, служил охранником фермы, по сменам с Батоном обходил территорию, готовый в любой момент дать сигнал в Волково. Также два бойца освобождали территорию от диких животных, так что охота была почти каждый день.
На турниках у дома сохли шкуры диких животных, готовые к выделке. Тут же две самодельные коптилки для рыбы и мяса, дровяник и столик для чаепития под луной.
Одним словом, у Ани не было ни одной причины возвращаться в поселок.
Беглянок приняли сразу, предупредив своих о том, что бойцы из Волково здесь неугодны и нужно сразу друг другу сигналить, если кто заявится.
Девушки заняли место на пустом чердаке. Для них нашли двуспальную надувную кровать и пару одеял. Александра сильно болела. Сил хватило только до фермы добежать. Укус на шее не затягивался, переломы стали болеть, и давали о себе знать раны от аварии. У несчастной волчицы началась лихорадка, так, что пришлось колоть ей антибиотики. Но о выздоровлении речи не шло, Саша болела без истинного, увядала на глазах от тоски, уже не веря словам, что Лёша с компанией выживет.
Маша спала в обнимку с подругой, чтобы согревать её по ночам. Санька прижимала к себе Машину руку, как плюшевого медвежонка, и плакала иногда. Приходилось её гладить, целовать и кутать. А по утрам насильно поить молоком с мёдом.
Это был третий день, как волчицы добрались до фермы. Утром было холодно, и шел дождь. Барабанил приглушенным звуком по временной крыше, убаюкивал больную Сашу. Было так лень вставать, но Мария заставила себя.
Платье её коричневое изрядно поизносилось. Чтобы не позориться грязным воротником, девушка его просто оторвала. И каблуки у туфлей попросила Костю оторвать, чтобы удобней было ходить. Телефон сел без зарядки. В доме была автономная подстанция, но не было такого зарядного устройства для телефона старого, кнопочного.
Спустившись по приставной деревянной лестнице в холодные сени, Мария, обняв плечи, поспешила в дом. Открыв дверь, обошла стороной незнакомого деда и встала спиной к русской печке, которую растопила Аня.
Дед, о котором Маше уже рассказывали, кроме охоты и рыбалки занимался пасекой. Это он приносил молодоженам мёд и подкармливал рыбкой.
Было ему за сорок, но на вид все семьдесят. Одежда его грязная, засаленная, отдаленно напоминала охотничий костюм. У него было искорежено все лицо, один желтый глаз светлел на загоревшей мрачной коже. Одна рука безвольно висела, другая имела закрученные неестественно в прошлом переломанные пальцы. При этом старый волк нагибался вправо, у него были сломаны какие-то кости внутри и неправильно срослись. Одна нога кривая, другой не было, привязан костыль. При этом он остался жив, точнее, бывшего альфу Павел Геннадьевич пощадил и отправил доживать свой век в дальний уголок владений.
— Из-за леса, из-за гор едет дедушка Егор, — сказала Маша вместо приветствия.
