«А так можно?» – чуть не спросила я.
Можно. Я теперь леди, которой приносят ларцы с драгоценностями в ванную и массируют ступни. А ещё я могу в любой момент спуститься вниз и съесть несколько свежайших канапе с виноградом или тарталеток с оливками. Налить себе вина или заварить чаю, погулять в саду ночью, взять любую книгу в библиотеке…
…И столкнуться с торжествующей любовницей мужа, выйдя за покупками. А муж после этого фыркнет, что это не моё дело.
Что ж, хотя бы драгоценности он приказал принести мне, а не ей. Хотя как знать? Я подозревала, что с его-то возможностями лорд Таннис способен одеть в сапфиры целый гарем. А заодно и отобрать у красоток всю одежду, дабы подчеркнуть блеск камней.
Я застыла на миг, воображая эту оргию, и чуть не расхохоталась. Клара недоумённо глядела на меня.
Я улыбнулась ей:
– Спасибо, я буду рада массажу, но в другой раз. Сейчас меня слишком снедает любопытство.
Горничная понимающе улыбнулась, доливая горячую воду.
– Ларец пришлось вытирать от пыли, – негромко сказала она, чуть наклонившись. – Думаю, со времён прошлой леди Таннис его не использовали, миледи.
– Прошлой леди Таннис? Матери милорда?
Клара кивнула, серьёзно глядя на меня.
– Спасибо, – помедлив, кивнула я. – Я буду иметь в виду.
Я отпустила горничную и уставилась на ларец. Вряд ли лорд Таннис предполагал, что мне принесут его прямо в ванную и я буду хватать фамильные сокровища мокрыми руками. Впрочем… они ведь чистые, эти руки, правда?
Больше не колеблясь, я высунулась из ванны, встала на колени и осторожно поддела чеканную серебряную крышку. Почти не дыша, опустила её на мраморную столешницу и замерла, глядя внутрь ларца.
С лёгким щелчком выдвинулась вперёд лесенка отделений для серёг и перстней. Слева на почти невидимых зацепках красовались ожерелья, узкие колье и нитки жемчужных бус, справа – браслеты. А посередине одна над другой грациозно ждали своего часа три изящнейшие тиары.
Минуту я просто растерянно разглядывала это великолепие, не зная, как к нему прикоснуться. А потом взяла скромный платиновый браслет, разомкнутый, но соединённый тонкой перекладиной в форме буквы «Т». Такой же монограммой, я заметила, были помечены застёжки на ожерельях. Пожалуй, к ювелиру я всё-таки схожу, чтобы заказать деревянные бусы с такой же монограммой и повесить в ларце. Просто посмотреть на выражение лица лорда. Думаю, этого он точно не ожидает.
Я посмотрела на своё отражение в зеркале, заговорщицки улыбнулась ему и надела браслет. Тот обхватил запястье как влитой.
Я не стала украшать волосы обручем или надевать тяжёлое ожерелье, а вот кулон с древней циртской монетой тут же привлёк моё внимание. Я повертела его в пальцах, а потом осторожно расстегнула длинную цепочку и обернула её вокруг талии.
Ожерелья выглядели так роскошно, что их страшно было брать в руки. Каждое следовало положить в отдельный футляр, но Клара не зря упомянула, что это был «малый» ларец. Это значило, что в доме или в банковском хранилище заперто ещё немало украшений, и уж они-то хранятся как положено.
Ну и, должно быть, леди Таннис не очень-то любила возиться с множеством коробок. Я улыбнулась. Признаться, мне это тоже было по нутру.
Но, пожалуй, тиары и ожерелья я отложу до другого раза.
Я ещё раз обвела взглядом содержимое ларца и встала, переступив через бортик ванны в одном браслете. Отражение в зеркале потянулось за полотенцем, металл приятно холодил запястье…
И тут открылась дверь.
Я взвизгнула и тут же, в мгновение ока, схватила полотенце, обмотав его вокруг груди и бёдер.
– Ну же, леди Таннис, – раздался спокойный иронический голос. – Это всего лишь ваш муж.
Шторы в спальне были задёрнуты. Темнота – хоть глаз выколи.
– Надеюсь, на вас хотя бы есть штаны, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Ну, или шляпа на стратегическом месте.
Смешок в темноте.
– Где же невинная выпускница «Сада сестёр» научилась так свободно выражаться?
– Да там и научилась, – вздохнула я. – Девчонок же готовили не только гарцевать на лошадях и переводить древние трактаты. Вы знаете, что такое танец на коленях с раздеванием?
Темнота замерла в молчании. Очень так даже предвкушающе замерла, я бы сказала.
– Интересные у вас были уроки, – наконец произнёс голос. – И как же обстоит дело с оценками по такой замечательной дисциплине?
– А я не пошла, – мстительно сказала я. – Вот ещё!
Отец не стал оплачивать мне дополнительные занятия, поэтому меня отправили в библиотеку переводить те самые дурацкие трактаты. Зимой, когда в библиотеке почти не топили, я два раза подхватила простуду.
– Прилежанием, я вижу, вы тоже не страдаете.
– Это предпочтительнее танцев полуголой у кого-то на бёдрах, – парировала я. – Тем более у вас. Страшно представить, какие у вас бёдра, раз вы до сих пор прячете их от мира.
Что-то чиркнуло в темноте. Я замерла, глядя на внезапно возникший огонёк.
Сначала я увидела руку, держащую стальную зажигалку. Потом – застёгнутый воротничок рубашки и лацкан строгого пиджака. А потом – тёмную щетину на подбородке. И нижние части скул, совершенно не тронутые шрамами.
– Будем считать, что штаны на вас есть, – еле выговорила я.
– Безусловно.
Я не отрывала взгляда от огонька. Крупный чёрный камень в перстне. Я уже видела его в нашу первую встречу. Мне это не показалось.
Тогда лорд просил меня распустить волосы. Снять ленту.
А сейчас я стояла перед ним в одном полотенце в полумраке ванной, в мерцании свечей. И это было не очень-то уютно. Потому что невидимый взгляд над огоньком был устремлён прямо на меня.
Я кашлянула.
– Если вы отвернётесь, я смогу одеться.
– Вот именно.
Я со стоном вздохнула, глядя на неподвижный подбородок над огоньком:
– И именно поэтому вы не отворачиваетесь, да?
