– Но они всё же не искали встреч друг с другом.
– О нет. Но однажды это произошло. Видите ли, миледи, – Росситер указал в сторону розария, – однажды новобрачный решил срезать увядающие розы, за которыми ухаживала миледи, и вместо них прикрепить к стеблям записки. И как только новобрачная это увидела…
– Она устроила скандал?
– Я до сих пор удивлён, как в доме остались целые стёкла, миледи, – бесстрастно сообщил дворецкий.
– Но оба остались живы?
– Весьма. Более того, к следующему завтраку они спустились вместе.
– О. – Я моргнула. – Ничего себе. И больше не было записок?
Дворецкий позволил себе ещё одну улыбку:
– Напротив, миледи. Но я умолчу об остальном. Лишь скажу, что мне было дозволено полюбоваться звездой дома Таннис во всём её блеске и сиянии, и это было воистину величественное зрелище.
– Я видела её вчера, – тихо сказала я. – Это потрясающе.
Дворецкий торжественно наклонил голову.
– Я никогда не задумывался о браке, миледи. Но, признаться, увидев её, я ощутил что-то вроде сожаления.
Я кивнула. В ту минуту я тоже ощущала сожаление, хотя и не понимала этого. Сожаление, что меня, скорее всего, никогда не будут так любить.
– Я буду беречь эту звезду, Росситер, – тихо сказала я. – Даже если она больше не зажжётся, как прежде.
Будь мы с лордом Таннисом обычными молодожёнами, может быть, записки и помогли бы. Но моё лицо, его кресло-коляска и дуэль шестилетней давности…
Нет. Мы будем союзниками, живущими в одном доме, но не влюблёнными.
– Разумеется, миледи, – произнёс Росситер серьёзно. – Ни одной другой леди я не доверился бы так, как вам.
– Даже Фрине Чилтон или Майе Хмаль? – откровенно спросила я.
Росситер нахмурился:
– Боюсь, поведение госпожи Чилтон вызывает определённое беспокойство. Если говорить об источнике новостей, ваша тётя, скажем так… не самый надёжный и непредвзятый источник.
Я невесело улыбнулась:
– Я знаю, Росситер.
– Она приезжала утром, но милорд велел передать ей, что вы не очень хорошо себя чувствуете, миледи. Впрочем, если вы хотите с ней увидеться…
Я покачала головой:
– Ни малейшего желания. Скоро ежегодный бал в аккарском торговом представительстве, но не думаю, что я или мой супруг туда отправимся. Вы же сами знаете.
Острый взгляд дворецкого остановился на моём лице.
– Миледи, – вдоль его лба пролегла складка, – милорд знает мои соображения по этому вопросу, но я повторю их вам всё равно. Тот, кто продолжает клеветать на него, не остановится. Он продолжит с удвоенной силой, и секрет милорда, его увечье, рано или поздно будет известен, а тогда…
– Его карьере конец, – тихо сказала я из-под вуалетки.
В столовой повеяло холодком. Я вдруг представила, каково это, когда ты всю жизнь работал, занимался любимым делом, защищал страну от войн, кропотливо вычитывал соглашения и договоры… а потом в одночасье из-за глупых предубеждений потерял всё, потому что считается, что искалеченные дипломаты должны доживать свой век дома.
– В том-то и дело, что это не обязательно так, миледи. Вместо того чтобы ждать грозы, можно упрочить свою репутацию среди влиятельных людей и найти верных сторонников. Я считаю, милорду пришло время нанести упреждающий удар и появиться в свете.
– Свет не очень-то любит искалеченных людей, Росситер, – глухо сказала я. – Вы помните хотя бы одного политика или промышленника, который бы появился в свете в кресле-коляске? Светского льва, главу семьи? Хотя бы дедушку жениха на венчании в церкви?
– Кто-то должен стать первым, миледи.
Угу. Вот только тот, кто станет первым, почти наверняка потеряет всё.
Но вслух я этого не сказала.
Ужинала я тоже в одиночестве. Впрочем, я не очень этому огорчалась: Росситера не было, и я тайком приволокла исторический роман из библиотеки прямо за стол. И, разумеется, зачиталась им над куриным салатом, прикрывая нижнюю половину страницы промокательной бумагой.
Рассказ Росситера о родителях лорда Танниса заставил меня задуматься. Что будет со мной дальше, когда пройдёт этот год? Ещё пару дней назад я была абсолютно уверена, что хочу уйти. Что лорд Таннис не имеет никакого права покупать меня, как вещь. Что здорово было бы вызывать его на дуэль за это – правда, тут немного мешало то, что я, увы, совсем не умела фехтовать.
А сейчас я верила и знала, что мой муж не виноват в том, в чём его обвиняют. Я знала, что Майя – не его любовница, я верила, что он не способен надругаться над женщиной, и сочувствовала ему. И что-то внутри меня всё громче говорило, что уйти будет… неправильно. Что это будет почти предательством.
Я не очень-то понимала, почему я так думаю. Может быть, потому, что, кроме меня, у него никого не было?
Впрочем, жалеть этого лощёного дипломата я точно не собиралась. Во-первых, ему это просто было не нужно, а во-вторых, какого дьявола лорд Таннис не мог вызвать меня в столицу в качестве своей подопечной и поговорить со мной по-человечески? Да, последствия его дуэли с отцом были бесчеловечны и несправедливы, но он и сам не ангел. Если бы лорд крепко стоял на ногах, я бы с радостью отплатила ему за этот вынужденный брак и его угрозы из темноты. Зонтиком.
Я потёрла глаза, откладывая увлекательный исторический роман в сторону. Раньше, читая, я никогда не обращала внимания на то, как легко завзятые дуэлянты и красавцы-военные вставали в строй после кровопролитных битв и поединков. И ни разу я не видела упоминания о том, как искалеченный капитан или полковник доживал свои годы в одиночестве.
Наверное, я читала слишком мало. Или читала не те книги.
За окном давно стемнело. Было душно, как перед грозой, и мне захотелось выйти на воздух. Я взяла бокал с красным вином и вышла через веранду в сад.
Глава 12
В сумерках среди призрачных стволов светлели широкие качели. Я подошла к ним и уселась на мягкие подушки. Откинулась на спинку, оттолкнулась носком ноги и прикрыла глаза, покачиваясь.
Как хорошо. Словно на маленьком романтическом острове, где нет никого, кроме меня и…
– Пьянствуете в одиночку? – раздался иронический голос сзади.
Вот чёрт! А я уже почти забыла, что замужем.
– Вам налить? – поинтересовалась я, не оборачиваясь.
– После тяжёлого и полного тревог дня? – хмыкнул мой муж. – А давайте.
Я повернула голову, придерживая вуалетку. Лорд Таннис, весьма свободно устроившись в своём великолепном и изящном кресле на колёсах, смотрел на меня поверх сцепленных пальцев. Я не выдержала и заговорщицки улыбнулась ему:
