– Подойдите, – раздался негромкий приказ из тени.
Я ждала этого приказа. Но, разумеется, осталась на месте.
– Ну нет, – покачала я головой. – Это совершенно неправильное начало. Вот если бы вы начали с фразы: «Подползи, ничтожная, и омой мне ноги!» – тут я бы сразу прониклась.
Из темноты донёсся холодный смешок.
– Не сказал бы, что это лучшая стратегия поведения. Теперь вы моя жена.
…Тот, прежний лорд Таннис разговаривал со мной в саду совсем другим тоном. Но того лорда Танниса уже не было. Стоило об этом помнить.
Я выпрямилась. Тому лорду Таннису я спуску не дала. И этому не дам тоже!
– Технически, это вы – своя жена, – дерзко возразила я. – Вы же подписали брачный договор сами с собой. Осталось только насчёт детей договориться.
…Ох, что я несу! Куда меня тащит, в какую вообще степь меня занесло?
Но остановиться я уже не могла. Если дам слабину и начну юлить и извиняться, будет ещё хуже.
– Кстати, если вы думаете, что через год я подпишу подтверждённый брачный договор и наш «отложенный» брак станет действительным, вы очень заблуждаетесь, – колко сказала я.
– К вашему большому несчастью, он уже вполне действителен.
– Но год спустя я смогу его разорвать, и тогда вы сильно пожалеете. Вам придётся меня отпустить по закону, и отвертеться не удастся. Разве что запрёте меня в подвале и подделаете мою подпись, переодевшись мной. – Я дёрнула плечом. – Но не советую. Вряд ли вам пойдёт капот и чепчик.
Короткая пауза.
– Допустим, первый удар за вами, – язвительно произнёс голос. – Но если вы хотите, чтобы я его простил, – а вы этого хотите, поверьте мне, – то сделаете шаг мне навстречу. В прямом смысле.
Я недоверчиво моргнула:
– Шаг куда? Я ничего не вижу.
– Выйдите на середину комнаты. Споткнуться, – в голосе прозвучали странные нотки, – здесь негде.
Помедлив, я двинулась вперёд. Туфли утопали в мягком ковре, и мне было жаль топтать его пыльными с дороги подошвами. Но раз уж мой господин и повелитель желает посмотреть на свою покорную и смиренную супругу, придётся идти на жертвы.
Увы, когда я остановилась посреди гостиной, напряжённо вглядываясь вперёд, я по-прежнему ничего не видела, кроме смутных линий.
– Моё новое приобретение, – произнёс голос с иронией. – Дорогая покупка.
– Могли бы и поделиться прибылью, – огрызнулась я. – Или обратиться прямо ко мне, не прибегая к помощи посредников.
– Зачем, если я купил вас давным-давно? И я говорю не о деньгах.
Я попыталась вглядеться в полумрак, но не видела ничего. Меня же было отлично видно: остатки сумеречного света проникали в щели между штор.
– Может быть, всё-таки включить свет?
– Не стоит.
Да, лорд Таннис не хотел, чтобы я его видела. И я понимала почему.
– Потому что тогда, – произнесла я тише, – я узнаю, какую цену вы за меня заплатили. На дуэли с моим отцом.
– Совершенно верно.
Повисло молчание. Странное, напряжённое молчание, заставившее меня поёжиться. Стоя здесь, я чувствовала себя уязвимой: меня было видно как на ладони, а мой собеседник по-прежнему скрывался во тьме.
Впрочем, так у меня был шанс, что в темноте он меня в супружеской спальне просто не найдёт. Если спрячусь как следует, брачную ночь ему будет проводить не с кем.
При мысли о брачной ночи сердце застучало быстрее. Какой он сейчас, мой муж? Полуслепой, с лицом, изуродованным шрамами? Лишённый руки, ноги? Или ещё хуже… но что может быть ещё хуже?
– Знаете, говорят, неважно, как вы выглядите, если вы хороший человек, – осторожно сказала я. – Может быть, в этом есть доля истины? Внешность быстро забывается, если мужчина обаятелен, добр и…
Холодный смех из темноты.
– Так хотите побыстрее оценить мою доброту и обаяние?
– Вообще-то не очень, – честно сказала я. – Но если вы оплатите мне дилижанс, снимете домик в пригороде и поможете найти работу, я готова прославлять вашу доброту и обаяние до конца времён. Особенно если вы аннулируете наш брак на прощание.
Последняя фраза прозвучала почти робко. Эх, не получается из меня прожжённый делец. Как и говорила мадам Обри, в эти игры я играю плохо. Стоило топнуть ногой, чтобы получилось убедительнее, но звук всё равно потонул бы в мягком ковре.
– Довольно, – последовала короткая реплика. – Я хочу рассмотреть вас получше. Сделайте ещё шаг вперёд и распустите волосы.
– А если я откажусь?
– Тогда окажетесь в разорванном платье, – жёстко произнёс лорд. – Я не требую от вас ничего особенного. Просто распустите волосы.
Я машинально поднесла руку к тугому пучку по голове.
– Зачем это вам?
Что-то шевельнулось в темноте, когда колыхнулась занавеска. На миг мне показалось, что я увидела перстень на аристократической мужской руке.
– Я же говорил, что люблю, когда мои желания исполняются. Помните?
– Ещё как, – пробормотала я.
– Желания у меня весьма разнообразные, и это ещё из невинных. Довольно споров. Снимайте.
Лорд Таннис имел в виду ленту для волос, но тон был таким, словно он приказывал мне снять платье.
«Я всегда исполняю свои желания».
А если я захочу исполнить своё желание? Интересно, что будет, если я сейчас брошусь к окну и раздвину занавеси, чтобы его увидеть?
Я качнулась на месте… и вдруг поняла, что не хочу этого делать.
Я боюсь. По-настоящему боюсь, что сейчас увижу обезображенное лицо – и уже будет не повернуть назад. Это будет мой муж. А сейчас… сейчас ещё ничего не решено и можно представить себе, что всё не так уж и плохо.
Медленно, словно во сне, я подняла руки и начала вынимать деревянные шпильки одну за другой. Деть их было некуда, и я просто разжала пальцы, позволяя им упасть. Простая коричневая лента медленно опустилась на ковёр следом за ними.
– Красивые волосы, – негромко произнёс голос.
Мои пальцы прошлись по распущенным прядям. На солнце они выглядели золотисто-рыжими, при свете лампы – каштановыми, но здесь и сейчас они казались тёмными, таинственными, загадочными.
Я тряхнула головой, и волосы, больше не сдерживаемые ни шпильками, ни пальцами, расплелись до середины лопаток. Я подавила порыв закинуть их назад и собрать в хвост, как в пансионе, и просто повела подбородком.
– Повернитесь.
«Так нравится?» – хотела съязвить я, но замерла. В этом голосе была власть, и взгляд, идущий из темноты, физически давил, исходя силой. Я была совершенно одета, но мне вдруг показалось, что я стою на сцене в подвязках и белье, пытаясь прикрыться, а из темноты зала, из полутьмы ложи на меня смотрит тот, кто имеет право приказывать. И этому приказу было трудно противостоять, потому что он был властным и соблазнительным одновременно. «Подчинись, – говорил он. – Разве ты не хочешь подчиниться сильному мужчине?»
