Я моментально положила крышку обратно. Документы упали на место, я задвинула ящик, спрятала баночку в корсаж и бросилась обратно к выходу из подземного хода.
Баночка холодила кожу груди. Целительная мазь! Я очень надеялась, что Хмаль не пересчитывает баночки, иначе он начнёт делать очень неприятные выводы.
Я спустилась по винтовой лестнице в подвал. Выдохнула, закрыв за собой проход. И, наконец, сползла по стене, обняв себя руками и тяжело дыша.
Ужасно хотелось, чтобы меня обняли и успокоили. Или, ещё лучше, устроиться у мужа на коленях, прижаться щекой и потребовать у него… хм, чего? Кофе с пушистой пенкой и рассыпчатым печеньем? Сказку про дипломатическую неприкосновенность и прочные верёвки? Поцелуй? Два поцелуя?
Я улыбнулась, прижимаясь щекой к неровной стене. И вдруг почувствовала идущее от стены тепло.
Я открыла глаза и изумлённо заморгала.
Слабое сияние освещало подвал. Живые бледные искры тлели на полу, словно кто-то разворошил пепел от костра. И они образовывали…
Тайную звезду. Тайную звезду моей семьи.
Этот свет был в десять, в двадцать раз слабее, чем звезда в доме моего мужа. Это был лишь призрак света, память о свете. Но… это была она. Тайная звезда.
Словно сама судьба говорила мне, что я здесь не зря.
На нетвёрдых ногах я подошла к звезде. Опустилась на колени и прикоснулась к неожиданно тёплому полу. Над головой как раз находилась бальная зала. Я вспомнила, как в детстве прочертила несколько глубоких царапин на паркете ровно над этой звездой: я точно посчитала шаги.
– Спасибо тебе, – прошептала я. – Ты такая красивая.
Словно услышав меня, звезда начала таять. Я ахнула: через несколько секунд от сияния не осталось ни следа. Лишь две яркие искры в углах звезды всё ещё горели – но потом погасли и они.
Я не была уверена, почему она зажглась. Может быть, Хмаль был прав, вновь собрав здесь нашу семью? Если мама и Этьен любили друг друга, могло ли это повлиять на звезду, которая горела в этом доме когда-то, несколько поколений назад?
…А может быть, дело было в моих чувствах к моему мужу? И к тому, что звезда, ждущая в нашем доме, исцелила моё лицо – а эта звезда откликнулась, почувствовав знакомую силу?
Я не знала. Но в груди поселилось тепло – и надежда. Хрупкая, но надежда.
Главное – сохранить эту тайну.
Мне вдруг сделалось не по себе. Если Хмаль увидит меня здесь, в подвале, у светящейся звезды, он наверняка захочет, чтобы я осталась здесь пленницей. Что в мои планы, между прочим, совершенно не входило.
У входа в подвал было пусто. Я вышла наружу, осторожно прикрыла дверь и быстро, тихо направилась в свою комнату. Ноги подгибались. У меня по-прежнему не было доказательств против Хмаля, но я знала достаточно, чтобы рваться к мужу. Вот только меня отсюда не выпустят.
Впрочем, даже это меркло по сравнению с самой главной новостью. Наша звезда восстановится и мой муж действительно может излечиться! И не хватило-то немного разврата! А теперь, когда я знала всё, я… я… да мне достаточно халат расстегнуть и зацеловать его, и я поставлю его на ноги!
О да. Уж в этот раз я соблазню его самым бессовестным образом. Или умеренно бессовестным. Без стонов на всю улицу, но так, чтобы запомнилось на всю жизнь.
«Это было бы очень нежно, немного неловко и чудовищно приятно».
Но сначала нужно отсюда сбежать.
А пока… Я невольно улыбнулась. Пока меня ждало море.
Следующим утром мы с Патрисом музицировали. Он сдержал слово: никакого одеколона я не учуяла, но даже без этого сложно было не поддаться его обаянию. Впрочем, я вела себя осторожно и почти не вступала в разговор. Кроме того, мне действительно хотелось научиться играть.
А потом я отправилась в сад и разочарованно выдохнула: мою любимую часть сада, по которой тёк ручей, оградили высоким плотным забором. Калитку охраняли двое высоких аккарцев, которые начинали довольно недружелюбно пялиться на меня, когда я подходила близко к забору. К счастью, я знала сад гораздо лучше них. И прекрасно помнила, на каком пригорке растёт моя любимая рябина, с которой видно весь сад.
Оглядевшись и проверяя, что меня никто не увидит, я быстро вскарабкалась на дерево. И присвистнула, заглянув через заветный забор. В жизни я ни разу не видела стеблей хависсы. Но с тех пор, как лорд Таннис рассказал мне о них, я провела часы, разглядывая картинки в атласе и изучая их свойства. Ошибиться я не могла. Заветные стебли были здесь. Вот, значит, откуда у Хмаля было столько баночек!
Я невольно дотронулась до корсажа. Похоже, у господина Хмаля было много интересных источников дохода. И его крайне занимало исцеление.
Я вернулась в глубь сада, где села прямо на траву. К вящему неудовольствию матери, которая и нашла меня в таком виде.
– Лиззи, – покачала головой она. – Ты всегда была сорванцом.
– Интересно, откуда тебе это знать? – саркастически спросила я. – Ты ведь не видела меня одиннадцать лет.
– И ты меня никогда за это не простишь. Твоё право. Но давай пока зароем топор войны? Господин Хмаль попросил собрать все наши пожелания по поводу отдыха. – Она протянула мне лист бумаги и карандаш. – Запишешь? Какие развлечения тебе нравится, что ты предпочитаешь из еды, прогулок и всего прочего.
Я посмотрела на лист в её руках и на карандаш. Лицо матери было спокойным и совершенно не напряжённым, но я мгновенно вспомнила предупреждение лорда Танниса:
«Не пишите ни единой строчки от руки. Не подписывайте ничего».
Рисковать я не собиралась. Чтобы неизвестный жулик, подделавший мой сертификат о рождении, получил образец моего почерка, выучился его копировать, а потом написал этим почерком чёрт знает что?
Я сложила лист в книгу, подхватила книгу и карандаш и встала.
– Запишу как-нибудь попозже, – произнесла я. – Хочу немного прогуляться по особняку.
Мать улыбнулась:
– Правда? Может, возьмёшь с собой Патриса? Он, кажется, опять скучает в одиночестве.
Кто бы сомневался, что дорогая родительница начнёт сводить нас вместе.
Я прищурилась:
– Патрис ведь не просто так здесь? Ты хочешь, чтобы мы влюбились друг в друга?
– А это было бы так плохо?
– Да, если меня никто не спрашивает!
Моя мать вздохнула:
– Лиззи, просто подумай об этом. Может быть, Патрис тебе и не подойдёт, милая, но нужен ли тебе брак с лордом Таннисом, если вокруг будут виться хищницы, а он сам никогда не сможет прогуляться с тобой по морскому берегу? Ты же видела его коляску и знаешь, что он никогда из неё не встанет.
…Что, если даже звезда ему не поможет?
Я сжала губы. Ну и пусть. Это наше дело!
