Он изобразил скрипучий голос придирчивой пожилой леди настолько точно, что я чуть не покатилась со смеху.
– То есть господин Хмаль должен тихо уехать, лишившись должности, – произнесла я задумчиво. – Действительно, звучит весьма резонно. Да и если через два года его случайно собьёт экипаж, это будет мало кого волновать.
Муж закашлялся. Даже лорд Гранам приоткрыл рот от этого моего заявления.
– Думаю, нам стоит завершить это красочное обсуждение, – сухо произнёс лорд Вальре. Он кивнул одному из сопровождающих, застывших поодаль. – Задержите Хмаля и его дочь немедленно. Препроводите их в подземные апартаменты и выставите стражу. Обращайтесь с ними вежливо, но не позволяйте им общаться с кем-либо и не передавайте их писем. Потом позовите ко мне распорядителя бала и обоих заместителей Хмаля.
– Так точно, милорд.
Трое крепких молодых мужчин в костюмах бесшумно исчезли. Лорд Вальре поманил лакея, истуканом застывшего в дверях. Тот спешно подбежал.
– Зовите газетчиков и собирайте остальных гостей. Продолжаем по протоколу. Танцы, ужин, танцы, фейерверк и церемония подписания.
Лакей глубоко поклонился.
Наши с мужем взгляды встретились, и я судорожно выдохнула. Неужели это всё? Неужели мы победили? Хмаль обезврежен, моему мужу не нужно жениться на его дочери и их обоих выкинут из страны?
Конечно, я хотела чего-то более впечатляющего, но... Что ж, не всегда получаешь то, что хочешь. Ведь мы победили, верно?
Верно?
Я сидела рядом с мужем, глядя на танцующие пары, и у меня кружилась голова. Бесконечные знакомства с гостями, поток имён, три четверти которых я не успевала запоминать, любопытные и сочувствующие взгляды, шепотки, которые я ловила краем уха, про то, что «Майе здесь надеяться не на что» и «Неужели звезда и впрямь…»
После того как я разбудила звезду, симпатии явно качнулись в нашу сторону. Но я сейчас думала не о браке с Майей, который превратился в призрачную иллюзию. Я думала о том, что очень-очень хочу исцелить своего мужа. И о том, что звезда раз за разом давала мне надежду. Я надеялась на исцеление до сих пор – но часть меня боялась. Вдруг не получится? Вдруг… вдруг всего этого будет недостаточно?
– Лиза, – услышала я голос мужа. – Пора. Фейерверки вот-вот начнутся.
Я моргнула. И впрямь: гости начали покидать залу. Кстати, ни матери с Этьеном, ни тёти Фрины я не видела. Даже Патрис куда-то исчез.
Я вполголоса сказала об этом лорду.
– Возможно, они услышали, что их покровитель арестован, и решили уйти, не прощаясь? – предположила я. – Не очень-то вежливо с их стороны.
– Я между делом предложил лорду Гранаму оцепить торговое представительство – так, на всякий случай, во избежание… эксцессов, – не сразу ответил он. – Увы, с существующей дипломатической практикой это плохо согласуется. А члены вашей семьи не участвуют в аферах Аккары, насколько нам известно. Иначе пришлось бы арестовывать всех гостей.
– Ну вот, – пробормотала я.
И встала.
– Что ж, идёмте. Ведь вот-вот начнётся огненная пляска, правда? Шутихи, ракеты, огненный дракон, фонарики и всё остальное?
С каждым словом я чувствовала, как улыбаюсь всё шире.
Мы заговорщицки переглянулись, и в глазах мужа на мгновение промелькнул отблеск того же детского счастья, который, я знала, был сейчас в моём взгляде:
– Обязательно.
Аккарский огненный дракон был прекрасен.
Гордый алый девятихвостый змей возвышался над площадью, и семь огненных колёс фейерверков вращались вокруг него. Тёплые оранжевые шары, наполненные горячим воздухом, поднимались в ночное небо, как кисти светящегося винограда, и тонкие искристые палочки с шипением горели в руках у гостей, разбрызгивая искры на брусчатку. Огненные завесы окружали ратушу с трёх сторон, и водопады меняли цвета от серебристого до малинового каждую минуту, вызывая восхищённые возгласы.
Аккарцы превзошли себя. Сколько масла они истратили на этот фейерверк? Безумное количество бочек, должно быть.
Я обернулась на раскрытое окно в верхнем этаже ратуши. Вот-вот в нём появятся лорд Вальре и лорд Гранам, чтобы поставить историческую подпись. Фейерверки на минуту смолкнут – и разгорятся с новой силой, вращаясь трёхкрылыми птицами, вспыхивая рядами горящих обручей в виде звёзд и сердец и символизируя, что наступила новая эпоха в отношениях между двумя странами.
– Я очень люблю менять мир именно так, как меняют его дипломаты, – произнёс мой муж негромко. – Ничего не происходит, кроме пары подписей. Но потом вдруг сделки начинают оформляться быстрее, товары становятся дешевле, а купить их проще. И не успеваешь моргнуть глазом, как бедные прежде люди начинают откладывать на старость, строить новый дом и оплачивать дорогой пансион детям.
– Вот, значит, как выглядят волшебники, – не без ехидства сообщила я, глядя на него сверху вниз.
Муж лишь с иронией поднял бровь в ответ.
А потом вдруг посерьёзнел.
– Вы меня возненавидите, но, увы, ничего не изменилось, Лиза, – так же негромко сказал он. – Я хочу быть с вами, но теперь, когда мы оба почувствовали звезду… – Он шумно вздохнул. – Я знаю, что она исцеляет. Но этого слишком мало, Лиза. Меня она исцелила лишь на пару минут, хотя вы вложили в призыв всю свою любовь.
– Но мы можем… – начала я.
Он вскинул руку:
– Дайте мне договорить. Нет, не можем. Я чувствую звезду, как и вы. И без сомнений могу сказать, что останусь прикованным к креслу даже в том случае, если мы будем заниматься любовью каждый день. – Лорд устало улыбнулся. – Это было бы прекрасно. Но этого недостаточно, миледи. Увы.
Что? Да это же чушь!
Я открыла рот, чтобы это сказать… и вспомнила белый свет под своими веками.
Мы любили друг друга, и звезда была нашим символом. Другим людям она дарила исцеление, мне она излечила лицо… но были вещи, которые не могла излечить даже звезда. Как бы ни была сильна моя надежда.
– Я не собираюсь сдаваться, – твёрдо заявила я, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. – И не думайте.
Наши взгляды встретились, и лорд едва заметно улыбнулся:
– Не думаю.
Я скрестила руки на груди:
– Вот именно! Даже не надейтесь от меня сбежать и отговориться тем, что я всё равно разочаруюсь! Ну и что, если разочаруюсь? Да, это может случиться, и тогда я буду бегать по берегу, швыряться в море песком и глиняными тарелками, а потом откажусь с вами разговаривать, угоню лошадь и буду контрабандой возить эхебскую пыльцу через горы. Возможно это? Да, возможно, ну и что? Живите с этим!
Лорд несколько секунд изумлённо смотрел на меня. А потом расхохотался.
– Амазонка, – произнёс он, вытирая глаза. – Я помню день, когда одна упрямая девчонка рухнула с дерева и отказалась принимать мою руку. Я назвал её амазонкой, а она мрачно сказала, что никогда не будет признаваться кому-то в любви, пока он не признается первым.
