– Миледи?
– Вам велели меня покормить? – вырвалось у меня.
Росситер лишь улыбнулся уголками губ, снимая крышку с первого блюда:
– Приятного аппетита, миледи.
Свиные медальоны с поджаристой корочкой выглядели необыкновенно аппетитно. А сыр, чудесный мягкий сыр, переложенный кружками свежих помидоров, с каплей оливкового масла, базиликом и поволокой песто…
Я не была до конца уверена, что ждёт меня ночью. Но в эту секунду, вдохнув запах нарезанного хлеба, я поняла, что не намереваюсь оставаться голодной. Нельзя ужинать так поздно? Пфф! Меня уже выдали замуж. Ничего хуже, чем сидеть замужем с пустым желудком, просто быть не может.
Повинуясь жесту дворецкого, я подошла к креслу и села. Секунда, и первые блюда и приборы оказались на столике передо мной. Росситер с глубоким поклоном подал мне белоснежную салфетку на колени, и я задержала взгляд на вензеле. Двойное «Т». «Теодор Таннис». «Тео», как называла его моя тётя. Имя, которое совершенно не вязалось с незнакомцем, говорящим из темноты.
– Вы теперь всякий раз будете мне прислуживать, Росситер? – поинтересовалась я, глядя, как он аккуратно манипулирует крышками блюд на тележке.
– Я счёл, что вы слишком устали с дороги, чтобы спускаться на кухню. Впрочем, если вы желаете…
– Нет, я с удовольствием поем здесь. Просто… мне ни разу не привозили ужин в комнату.
– Вот как, миледи? Но ваш отец, лорд Чилтон, когда-то был первым денди столицы. И жил весьма на широкую ногу.
Я устало улыбнулась:
– Это было очень давно. Наш особняк пришёл в запустение много лет назад. Я очень любила дом, но даже я видела, что нам не под силу его содержать.
– Сожалею, миледи.
Я окинула взглядом свою золотую клетку.
– А лорд Таннис? – спросила я. – Ведь ему пришлось поддерживать всё это одному после смерти родителей. Он был единственным ребёнком. Ему ведь пришлось тяжело, не так ли?
По губам дворецкого скользнула улыбка:
– Милорд уже тогда выделился в департаменте иностранных дел, миледи. Наследство помогло ему, разумеется, но он и сам посодействовал увеличению своего состояния. С моей стороны было бы бестактно упоминать размер его теперешнего жалования, но…
– Я поняла. – Я улыбнулась. – Вы гордитесь им, правда?
– Милорд отдаётся делу целиком. Он не берёт взяток и безжалостно отправляет в тюрьму каждого, кто замешан в подобных деяниях. Что до аккарцев, он никогда не давал и не даёт им спуску.
В голосе Росситера прозвучала такая гордость, словно он говорил не о хозяине, а о любимом племяннике.
– Лорд Таннис, должно быть, всё ещё скучает по родителям, – тихо сказала я. – Ведь когда их экипаж перевернулся, ему было всего девятнадцать.
– Большая трагедия, миледи.
Росситер повёл головой, и я поняла, что он молча указывает на остывающую еду. Я почувствовала, что краснею.
– Простите, я совсем забыла. Выглядит потрясающе.
Должно быть, я набросилась на свиные медальоны и белоснежный сыр чересчур уж увлечённо, потому что во взгляде дворецкого мне почудилось чуть ли не умиление. Я начала отрезать кусочки медленнее и аккуратнее, но после целого дня в дороге сложно было есть спокойно и чинно.
Наконец я отложила вилку и нож и благодарно улыбнулась Росситеру:
– Благодарю вас и повара. Ужин был великолепный.
Дворецкий поклонился:
– Это моя обязанность, миледи. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.
– Вы ведь не только дворецкий? – неожиданно для себя спросила я. – Раз уж вы привезли мне ужин?
– Милорд предпочитает обходиться минимумом прислуги, миледи. Думаю, вы понимаете почему.
– Понимаю, – тихо сказала я. – Должно быть, вы ещё и камердинер моего мужа?
Росситер замялся на секунду, расставляя посуду на тележке:
– Безусловно, миледи, здоровье милорда таково, что ему весьма желательно всё время иметь личного камердинера при себе, но…
– Но?
– Если вы меня спросите, милорд слишком упрям, чтобы пользоваться чужими услугами, – с неожиданной откровенностью признался Росситер. – Словно это делает его слабее. И это его упрямство причиняет ему немало неудобств. Я надеюсь, миледи, что вы на него повлияете.
Вот это было интересно.
– Лорду Таннису требуется посторонняя помощь? – уточнила я.
Настала очередь дворецкого моргнуть. Его лицо тут же замкнулось.
– Вы… вы так и не увидели милорда во время вашей встречи, миледи? Тогда мои последние слова – непростительная оплошность с моей стороны. Прошу меня извинить.
Росситер быстро собрал приборы и, поклонившись, покатил тележку к выходу.
Проклятье! Кажется, я только что была близка к тому, чтобы узнать что-то важное. И по-дурацки проговорилась.
Я посмотрела на приоткрытую дверь, за которой скрывались изящная чаша ванны, раковина, биде и бассейн. Ванная, туалетная, гардеробная…
И плотно закрытая дверь в спальню, которую я отнюдь не спешила открыть.
«Не хочу, чтобы моя жена выглядела замарашкой в моей же постели».
В его постели? Пфф! Не дождётся. Мне становилось не по себе от мысли, что придётся устраивать шумный скандал, но это меня не остановит. Если будет нужно, завизжу и попробую выбить окно, но ему в руки не дамся. Будь я хоть тридцать раз его жена, лорд Таннис не имеет никакого права на моё тело.
Я решительно встала. Довольно. Пора разобрать чемодан, развесить одежду и подготовиться ко сну. А там посмотрим, для кого эта брачная ночь окажется увлекательнее – для моего мужа или для меня.
Во всяком случае, он надолго её запомнит.
Когда я вышла из ванной, закутавшись в тёплый халат поверх сорочки, дверь в спальню была открыта.
Я медленно приблизилась. У постели горела лампа, а из-под отогнутого угла одеяла выглядывала сиреневая простыня. Подушка пестрела вышитыми бабочками, и выглядела широкая кровать куда уютнее, чем моя жёсткая постель в пансионе. Или даже моя детская, где я ложилась, надеясь, что отец придёт пожелать мне спокойной ночи.
Мама когда-то приходила ко мне на ночь. Но после того как она уехала и бросила отца, я засыпала в одиночестве.
А теперь буду засыпать в обществе мужа. Я опустила взгляд на свои пальцы, на которых до сих пор не было обручального кольца. Интересно, собирается ли лорд Таннис мне его вручать?
Я задержала взгляд на решётчатой деревянной ширме, скрывающей вход в спальню мужа. Лорд Таннис сказал, что я должна буду спать с открытой дверью, но пока ширма прочно защищала меня от нескромных взглядов.
Хотя вряд ли это надолго.
