Я моргнула. Он что, предлагает мне работу?
– Но… а я точно готова к такой должности?
– Признаться, я думаю, что вы давно готовы. – Его рука скользнула по моему голому колену вверх. – Впрочем, если вы боитесь, что со мной в одном кабинете вам будет слишком сложно сосредоточиться… я могу полностью отказаться от любых поползновений в вашу сторону. Никаких развратных действий, никаких домогательств, – он наклонился над моим лицом, а его шёпот становился всё соблазнительнее и порочнее, – и никаких, совершенно никаких поцелуев. Могу вам это твёрдо обещать.
Я облизнула губы. И медленно, не отрывая взгляда от лорда, легла на землю.
– Такие обещания надо выполнять, – прошептала я. – Уверены, что вам хватит сил? Что, если я принесу вам в кабинет розу на память об этой ночи? Вы же не выдержите во время диктовки первого же указа.
Наши взгляды встретились. Розы благоухали невыносимо, моё тело горело в ночном полумраке, а близость мужчины рядом распаляла так, словно мы уже много, много раз занимались любовью, пусть только в мечтах…
…И, взглянув своему мужу в глаза, я вдруг поняла, что для него так и было.
– Поцелуй меня, – прошептала я. – Подпишем меморандум о намерениях.
Пальцы лорда с лёгким шелестом прошлись по траве:
– Прямо здесь? Без лепестков роз на постели?
Вместо ответа я обвила его руками за шею. А он поцеловал меня в губы.
Его губы были такими же живыми, тёплыми и мягкими. А поцелуй, смешивающийся с ароматом роз, пах чем-то невозможным, раздирающим грудь нежностью и смехом одновременно, заставляющим сердце биться быстрее… потому что обещание любви, о котором я грезила с самого детства, исполнялось.
– Мой принц, – прошептала я между поцелуями. – С большой-пребольшой библиотекой.
Лорд Таннис покатился со смеху.
– Так меня ещё не называли.
– И не назовут, – пригрозила я, начав расстёгивать пуговицы его рубашки. – Потому что библиотека – моя.
Его руки обхватили мои бёдра под полупрозрачной ночной рубашкой.
– А вы – моя.
Я потянулась к ремню его брюк. Раздевать его оказалось весело и неожиданно страшно, потому что я, несмотря на весь свой кураж, никогда не испытывала ничего подобного. Сердце колотилось, меня бросало в жар и холод, но одновременно вокруг царила такая бесконечная красота, что в моём волнении не оставалось ни капли тревоги. Просто предвкушение, как у невесты, которая вот-вот поднимет фату и…
…И?
– По-моему, кто-то слишком много думает, – прошептал супруг, мимоходом пряча флакон с защитным эликсиром и глядя мне в глаза. – Амазонка, когда ты видишь блинчик, ты долго размышляешь перед тем, как его съесть?
Я помотала головой.
– Нет, – хрипло сказала я. – Но я хочу съесть тебя.
Мы покатились по траве, смеясь. Рубашка и брюки, а потом и ботинки остались за клумбой, моя ночная рубашка совершенно непристойно задралась… а потом что-то хищное промелькнуло во взгляде лорда и он быстро, одним движением разорвал её от горла до пояса. Лёгкая ткань опала на землю.
– Ого, – выдохнула я. – А свадебное платье мы вот так рвать будем?
Лорд ответил не сразу. Вместо этого ладони легли мне на грудь, и я тихо застонала, вцепившись в него так, словно меня вот-вот грозило унести в открытое море.
Голубые глаза были последним, что я видела, прежде чем раствориться в потрясающих ощущениях, едва чувствуя, как всё сильнее подчиняют меня его ласки.
А потом, сама не поняв как, я шепнула: «Да», и он накрыл меня собой. Распустившиеся розы источали свой аромат, смешавшийся с особенным запахом моего мужчины, и я вскрикнула, принимая в себя новые, неизведанные ощущения.
Это было больно и сладко одновременно, и на секунду меня кольнуло разочарование: как, и всё? А золотые трубы, радуги, пение, водопады сливочного мороженого? Это же важный момент!
Но в следующую секунду мир вновь отдалился и поблек под умелыми ласками моего обнажённого лорда, и, когда у меня перед глазами взорвались звёзды, я успела лишь подумать, что сливочное мороженое я нам обоим ещё обеспечу. И не только его.
…Ведь есть ещё шоколадная пудра, например. Или даже глазурь.
Когда я наконец вновь стала способна воспринимать окружающую действительность, оказалось, что мы лежим на спине, обнявшись, а на моей щёке лежит лепесток алой розы.
– Как-то всё очень быстро случилось, – прошептала я. – Давай ещё раз, только помедленнее?
Лорд засмеялся:
– Вошла во вкус?
– Ага, – честно сказала я. – Ну ведь здорово же!
Мы занимались любовью ещё дважды, каждый раз всё медленнее и нежнее. Мне показалось, что это совсем немного, но по изнеможённому лицу супруга я догадалась, что, наверное, стоит сделать небольшой перерыв.
Я закуталась в рубашку лорда, а он, чуть прихрамывая, расстелил под нами удивительно мягкий плед.
– Как же хорошо, – прошептала я. – И совсем не холодно.
– Угу.
Когда у меня в руках оказалась чашка какао, я даже не удивилась.
– Люблю тебя, – прошептала я.
– И я тебя.
Мы заговорщицки улыбнулись друг другу. И я прижалась голой щекой к такому же голому плечу мужа.
– Вы уже думали о том, что делать со звездой, милорд? – негромко спросила я. – Всё-таки сложно об этом совсем не думать.
– Делиться ею с добрыми людьми или нет, вы хотите сказать?
Я помолчала.
– Знаете… звезда – это потрясающе, – нерешительно сказала я. – Она исцелила моё лицо, она помогла вам встать, и я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Но главное – не звезда, а мы. Мы и наши решения. Помните, как вы сказали, что не будете заниматься со мной любовью ради корысти, ради рациональных причин? Потому что это убьёт мою веру в любовь?
– Конечно, помню.
– Ну и вот, – просто сказала я. – Я думаю, что самое главное – быть верными себе и не лицемерить. Чёрт с ним, с остальным миром, просто не будем врать друг другу.
Я улыбнулась:
– Как ваши родители. Они не боялись открыться друг другу, ничего не стеснялись, просто были собой. И я… – я набрала воздуха в лёгкие, – хочу быть собой.
– И что же это значит? – очень серьёзно спросил мой муж.
– Я хочу доверять, – просто сказала я. – Себе, вам, тому чуду, что с нами произошло и происходит. И сейчас я хочу только одного.
– Чего именно?
– Купить у аккарцев стебли хависсы, заказать и исцелить ваше лицо, – просто сказала я. – Вы дороги мне, Тео. Дороже всех.
Лорд покачал головой:
– Вы правда думаете, что нет людей, более достойных воспользоваться этой редчайшей мазью, чем я?
