Морис кивал, умеренно восторгался и задавал наводящие вопросы о ее высочестве Шуалейде и семействе Альгредо — но единственным, что получил в ответ, была свежая байка от знаменитого путешественника и великого враля Ниме Акану. Наверняка снова написал книгу, получил с Императорского Печатного Двора полновесным золотом и теперь склоняет всех встречных и поперечных пополнить его сказками библиотеку. Хотя сказка преинтересная — о краденом даре, заключенном в особых кристаллах, которые Мертвый бог-демон спрятал в степях Тмерла-хен. Если такой камень расколоть на алтаре Двуединых в ночь-между-годами и провести ритуал Великого Единения — с камнем! вот же горазд на выдумки! — то украденный демоном дар освободится и вольется в того шера, и станет он…
— …станет равным перворожденным Драконам, — пересказывал услышанную на балу байку Шампур. — Но мало найти камни, надо еще достать древние книги, в которых записан верный ритуал. Акану говорит, что Ману Одноглазый потому и погиб, что не сумел уговорить истинных ире показать ему первые Катрены Двуединства, написанные самим Золотым Бардом, а проводил ритуал по позднему списку.
Глаза Сильво горели, словно он в самом деле поверил пройдохе. Странно, никогда раньше Шампур не интересовался материями более сложными, чем особенности заточки шпаги и букет кардалонского. Хотя Акану умеет соврать так, что самая дикая чушь кажется откровением. А уж если он обещает обделенным богами шерам вернуть дар, да с такими подробностями, как же не поверить!
— Только не говори, что ты решился отправиться с ним в Тмерла-хен, — покачал головой Морис.
Сильво заразительно рассмеялся и хлопнул Мориса по плечу.
— Тмерла-хен! Скажешь тоже… — он утер выступившую от смеха слезу. — Вот мой дар и мое призвание. — Шампур кивнул на пропахший потом молодняк. — Но посмотреть, как Акану будет уговаривать остроухих снобов показать ему Катрены Барда, я хочу. Он же нарочно приехал к Большой Охоте, говорит, его еще покойный Тодор приглашал. Будет в ирийском лесу вместо мантикор и фениксов ловить зеленых… ох, сожри меня зурги, вот это будет зрелище! Ни за что не пропущу.
— Ты не пойдешь на прием к графу Ландеха? — с деланным удивлением спросил Морис. — Ее высочество не простит.
Сильво разом посерьезнел.
— Знаешь, друг, все это политические игры меня теперь не касаются. Я верный подданный Империи и моего короля, благослови нас всех Светлая.
Осенив лоб малым окружьем, Сильво мгновенье помолчал, словно молился, и, не глядя, следует ли Морис за ним, устремился к стойке с тренировочными шпагами. Бросил на пол свою маску, которую так и держал в руке, выхватил ближайшую шпагу и с разворота кинул гардой вперед.
— Ты пришел драться и разговоры разговаривать? Сегодня, Джокер, я тебя сделаю!
— Мечтай, — отозвался Морис, подкидывая пойманную шпагу, проверить балансировку.
Вместо ответа Шампур ухмыльнулся и содрал с себя тренировочный нагрудник.
Морис ухмыльнулся еще шире, снял камзол, затем рубаху, оставшись в одних облегающих бриджах. Кинул одежду ближайшему из учеников Сильво: юнцы опустили шпаги, сняли маски и сгрудились вокруг в предвкушении зрелища. Шампур последовал примеру Мориса — сорвал сорочку, бросил на пол. Выглядел старый приятель по-прежнему великолепно, ни динга лишнего жирка, одни мышцы и жилы.
— Во славу Светлой! — одновременно произнесли они, салютуя шпагами.
Кровь забурлила в предвкушении поединка, все постороннее забылось — остались Шампур и клинок, ставший продолжением руки.
— Туше! — прорезал густой воздух крик Сильво.
Морис отскочил, опустил шпагу и медленно выдохнул. Вокруг что-то возбужденно орали юнцы, барабанил по стеклам ливень, бухала в ушах кровь. Из тумана проступали радостные, раскрасневшиеся лица — почти все знакомые по балам и клубам.
— Четыре из пяти, браво, Джокер, — сипло пробормотал Лонс, поднимаясь с пола. — Признаю, тогда мне просто повезло.
Морис потер старый шрам на плече, ухмыльнулся и протянул северянину руку.
— Для меня честь драться с таким противником.
— Научите? — спросил тот, пожимая Морису руку.
— Да хоть завтра. — По толпе юнцов пронесся разочарованный вздох: зрелище закончилось. — На сегодня мне хватит.
— А ты изменил манеру, — вмешался Сильво.
— Всего лишь выучил пару новых финтов, — пожал плечами Морис и оглядел зал в поисках своей одежды: жар схватки отступил, стало холодно и промозгло.
На плечи ему тут же лег бархатный халат, в руках очутился стакан с лимонадом. Мальчишка-слуга одарил его восторженным взглядом и снова исчез в уголке.
— Все, представление окончено, — Сильво отмахнулся от учеников. — Пошли, пропустим по рюмке чая. Не знаю как ты, а я бы сейчас быка съел.
Лонс остался в зале, провожать юнцов и раздавать им напутствия, а Морис последовал за Шампуром в курительную, приспособленную под столовую.
— Тесновато, — пожал плечами Шампур, указывая на кресло около низкого столика, уже накрытого к обеду. — Но мне много не надо. Зато зал хорош, а?
— Отличный зал. А мальчишки смотрят тебе в рот. — Морис откинулся на спинку и расслабился. — Я смотрю, ты доволен. Кто бы мог подумать, что неугомонный Шампур затеет возиться с детьми…
— Я и сам не ожидал, — открыто улыбнулся Сильво. — Наверное, повзрослел. Знаешь, когда Бастерхази заставил меня жениться на Дарине, я клял его последними словами. А теперь благодарю. Вот ты, — Сильво подался вперед. — Ты не устал, Морис?
— Помилуй Светлая, ты заговорил, как старик, — через силу усмехнулся Морис. — Надо жить, пока живется! Драки, игра, прекрасные дамы, что еще надо человеку?
— Тепла и покоя, быть может. Попробуй барашка, пока не остыл.
Повисло молчание. Морис занялся жарким, не забывая работать не только челюстями, но и шевелить мозгами.
Благолепие в исполнении Шампура ему решительно не нравилось. Уж слишком все это было правильно, слишком напоказ. И сам Шампур слишком правильный и холодный. Вот точно, холодный! Словно погас тот шальной огонь, на который слетались женщины и к которому яростно ревновали мужчины. А его страсть к Ристане, куда она делась? Сколько раз Шампур клялся, что умрет раньше, чем его любовь, и никому не приходило в голову сомневаться. Нет, не мог он настолько измениться. Что-то тут не так. Еще бы понять, что — и какую пользу это все может принести.
— Джокер, — неожиданно резко прозвучал голос Шампура, как только Морис покончил с жарким. — Давай начистоту.
Морис отложил вилку, промокнул губы салфеткой и поднял взгляд на друга. Тот смотрел на него прямо и серьезно, между бровей обозначилась складка. Казалось, он постарел разом лет на десять.
— Давай начистоту, — отозвался Морис.
— Я не помогу тебе с девочкой Альгредо. Это дурная затея. И миллионов я тебе не предложу. Но мне нужен второй учитель в школе. Лонс хорош, но он слуга. А мне нужен партнер. Ты.
