Но ведь должен у него быть хоть какой-нибудь контакт с другими людьми – например, очень скоро ему захочется позвонить своему сыну Плоту Конгросяну, жившему в Дженнере, в летнем доме. Как ни пытайся, но совсем от людей не отгородишься, взаимоотношения с ними не прекратишь, сколь бы неприятны ни были эти контакты.
А может, ему сумеет помочь «АГ Хеми»? Этот картель вполне уже мог разработать ультрамощное синтетическое моющее средство, которое в состоянии уничтожить мерзкий запах тела, по крайней мере на какое-то время. Кого Ричард там знает, с кем можно было бы связаться? Он напряг память. Кажется, в Хьюстоне, штат Техас, в правлении местной филармонии был…
В палате зазвонил видеофон.
Конгросян тщательно занавесил экран полотенцем.
– Дьявол! – сказал он, встав на приличном расстоянии от аппарата.
Таким способом он рассчитывал предотвратить передачу инфекции. Естественно, надежда вполне могла оказаться тщетной, но он должен поступать так, как поступал в аналогичных ситуациях.
– Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия, – раздался голос дежурной видеофонистки. – Звонит Джанет Раймер. Пожалуйста, мисс Раймер. Палата мистера Конгросяна на связи.
– Привет, Ричард! – сказала Джанет Раймер. – Чем это вы закрыли экран?
Конгросян прижался к дальней стене, отдалившись таким образом от видеофона на максимальное расстояние, и ответил:
– Вам не следовало связываться со мной, Джанет. Вы же знаете, что я серьезно болен. У меня прогрессирующее навязчиво-одержимое состояние, самое худшее из тех, что я когда-либо испытывал. Я очень сомневаюсь, что вообще смогу когда-либо играть публично. Слишком уж это рискованно. Я полагаю, вы обратили внимание на заметку в сегодняшней газете о рабочем кондитерской фабрики, упавшем в чан с затвердевающим шоколадом? Так вот, это я сделал.
– Вы? И каким же образом?
– С помощью психокинеза. И разумеется, непреднамеренно. В настоящее время я несу ответственность за все психомоторные несчастные случаи, имеющие место в мире. Именно поэтому я и лег сюда, в эту клинику, чтобы пройти курс электрошокотерапии. Я верю в этот метод, пусть он и давно уже вышел из моды. Конечно, я не против лекарственных средств. Но когда от тебя исходит такой отвратительный запах, Джанет, то вряд ли лекарства…
– Я не верю, – перебила его Джанет Раймер, – что вы обладаете столь мерзким запахом, какой себе вообразили, Ричард. Я знаю вас много лет и не могу себе представить ничего подобного. По крайней мере, этот запах не может быть таким, чтобы оборвать вашу блестящую карьеру.
– Спасибо вам за преданность моему таланту, – уныло сказал Конгросян, – но вы так ничего и не поняли. Это же не обычный физический запах. Это нечто нематериальное. Как-нибудь я перешлю вам литературу по данному вопросу, хотя бы труды Бинсвангера или какого-нибудь другого психолога-экзистенциалиста. Они бы поняли и меня, и мои трудности, хоть и жили сотню лет назад. Очевидно, они были провидцами. Трагедия состоит в том, что, хотя Минковски, Кун и Бинсвангер и поняли бы меня, сейчас они ничем не могут мне помочь.
– Первая Леди – тоже провидец, – заметила Джанет. – Она предвидит ваше быстрое и удачное выздоровление.
Бессмысленность ее замечания привела Конгросяна в бешенство.
– Черт побери, Джанет, неужели вы так ничего и не поняли! В настоящее время я полностью во власти собственной мании! Я болен так, как не болен никто! Невероятно даже то, что я еще способен разговаривать с вами. Это заслуга моей силы воли. Всякий другой, оказавшись в моем состоянии, давно бы помешался. – Пианиста охватило вполне оправданное чувство гордости за себя. – А состояние мое весьма необычно. Очевидно, это реакция моего организма на более серьезное расстройство, которое может уничтожить всякую возможность постичь мои Umwelt, Mitwelt и Eigenwelt
[8]. Все, что я сумел, – это…
– Ричард, – снова перебила Джанет Раймер. – Мне очень жаль вас. Я сожалею, что ничем не могу помочь вам.
Голос ее дрогнул: кажется, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Ну ладно, ладно, – сказал Конгросян. – Кому нужны мои Umwelt, Mitwelt и Eigenwelt? Успокойтесь, Джанет. Не стоит принимать все так близко к сердцу. Я выйду отсюда, как и прежде.
Впрочем, сам он не верил в свои слова. На сей раз все было по-иному. И очевидно, Джанет это почувствовала.
– Однако, – продолжал он, – я думаю, что вам придется искать талант для Белого дома где-нибудь в другом месте. Вы должны забыть меня и взяться за освоение новых районов. Чем еще заниматься искателю талантов, если не этим?
– Наверное, вы правы, – сказала Джанет.
«А мой сын! – вспомнил вдруг Конгросян. – Может быть, он сумеет заменить меня!..»
И даже съежился от нелепости этой мысли, ужаснувшись, что позволил ей зародиться в своем уме. Фактически это лишний раз показывало, насколько он болен. Кого могут всерьез заинтересовать квазимузыкальные звуки, которые способен издавать Плот!.. Хотя в общем смысле их и можно было бы охарактеризовать как этнические, как народную музыку.
– Ваше нынешнее исчезновение из мира, – сказала Джанет Раймер, – это трагедия для всех нас. Однако, как вы заметили, цель моей работы – найти кого-то, способного заполнить пустоту нашей жизни… хотя я и понимаю, что это невозможно. Тем не менее я буду пытаться. Спасибо вам, Ричард! Спасибо за то, что согласились поговорить со мною, при вашем-то состоянии. Отдыхайте!
– Единственная моя надежда, – сказал Конгросян, – это надежда на то, что я не заразил вас своим мерзким запахом. – И отключил связь.
«Я оборвал последнюю нить, что связывала меня с миром, – понял он. – И наверное, уже никогда больше не поговорю по видеофону. И мир вокруг меня еще больше сузился. Боже, когда же это закончится? Но электрошоковая терапия должна помочь, этот процесс пойдет вспять или хотя бы замедлится».
Может быть, стоит обратиться за помощью к Эгону Сьюпебу? Несмотря на акт Макферсона. Нет, это безнадежно! Сьюпеба как психоаналитика больше не существует, закон уничтожил его, по крайней мере в области его взаимоотношений с пациентами. Эгон Сьюпеб мог все еще существовать как личность, как человек, однако понятие «психоаналитик» теперь к нему не относится, словно такого специалиста никогда и не существовало…
«Ох, как он мне нужен! – подумал Конгросян. – Если бы я мог проконсультироваться у него хотя бы еще один раз! Черт бы взял этот “АГ Хеми”, и все его могущественное лобби, и все его огромное влияние на правительство!..»
И тут к нему пришла неожиданная мысль.
«А что, если передать этот мерзкий запах кому-нибудь из них? – подумал он. – Да, я позвоню им. Спрошу, нет ли у них высококачественного моющего средства. И при этом заражу их. В конце концов, они того заслужили».
