– Мистер Страйкрок, – сказал торговец драндулетами, – если вы не откажетесь прогуляться со мною, то я проинструктирую вас, как управлять аппаратом. И вы сможете выбрать себе тот, который вам больше всего понравится. – Он повернулся к Конгросяну: – Я смогу помочь вам через пару минут. Потерпите, пожалуйста.
– В-вы м-можете м-меня в-видеть? – заикаясь, сказал Конгросян.
– Я могу видеть любого, – ответил продавец. – Дайте только время.
И они со Страйкроком вышли из конторы.
– Успокойтесь, – мысленно сказала папула. Очевидно, она осталась в конторе для того, чтобы составить Конгросяну компанию. – Все хорошо. Мистер Миллер займется вами очень-очень ско-о-оро.
Ее слова звучали все проникновеннее, убаюкивающе.
– Мистер Эл везде успел, – запела она.
Неожиданно в контору вернулся клиент, мистер Страйкрок:
– Я вспомнил, кто вы! Вы – известный пианист, который всегда играет для Николь в Белом доме. Вы – Ричард Конгросян.
– Да, – с удовольствием признался Конгросян и на всякий случай отодвинулся от Страйкрока, чтобы не вызывать у того отвращения своим запахом. – Я поражен тем, что вы можете видеть меня. Совсем недавно я был невидимым, именно из-за этого я звонил Эгону Сьюпебу. В настоящее время я ищу возможности воскреснуть. Именно поэтому я и собираюсь эмигрировать. Здесь, на Земле, ни малейшей надежды у меня нет.
– Могу понять ваши чувства, – кивнул Страйкрок. – Совсем недавно я остался без работы. Здесь меня никто больше не удерживает: ни мой брат, ни… – Он осекся, лицо его помрачнело. – Никто. Я отправляюсь туда совершенно один.
– Послушайте, – сказал Конгросян, повинуясь внезапному порыву, – почему бы нам не эмигрировать вместе? Или… вас сильно отталкивает исходящий от меня запах?
Страйкрок, казалось, не понимал, о чем он говорит.
– Эмигрировать вместе? Вы имеете в виду арендовать участок земли на двоих и стать партнерами?
– У меня куча денег, – сказал Конгросян. – Это гонорары за мои выступления. Я спокойно могу профинансировать нас обоих.
Деньги его заботили меньше всего. Возможно, он сумеет помочь этому мистеру Страйкроку, который, в конце концов, только что остался без работы.
– Может, у нас что-нибудь и получится, – задумчиво кивнул Страйкрок. – На Марсе, наверное, дьявольски одиноко: у нас даже соседей не будет, разве что симулякры. Но на них я насмотрелся достаточно, чтобы никогда больше не видеть.
Тут в контору вернулся продавец, мистер Миллер. У него был слегка встревоженный вид.
– Нам нужен один драндулет на двоих, – сказал ему Страйкрок. – Мы с Конгросяном эмигрируем вместе и будем партнерами.
Мистер Миллер пожал плечами:
– Что ж, я покажу вам более крупную модель, рассчитанную на семью.
Открыв дверь, он пропустил Конгросяна и Страйкрока, которые вышли на территорию «Пристанища».
– Вы знаете друг друга?
– Вот только что познакомились, – сказал Страйкрок. – Но проблема у нас одна. На Земле нас не видят.
– Да, – сказал Конгросян. – Уж коли ты стал невидим человеческим глазом, самое время эмигрировать.
– Я бы с вами согласился, если вас интересует мое мнение, – проговорил мистер Миллер с некоторой долей язвительности.
– Меня зовут Меррилл Джадд, – сказал мужчина, появившийся на экране видеофона. – Я из «АГ Хеми». Мне жаль беспокоить вас, но…
– К делу, – перебила его Джанет Раймер, усаживаясь за своим письменным столом, и кивком велела секретарше закрыть дверь, чтобы отрезать кабинет от шума коридоров Белого дома. – Это имеет отношение к Ричарду Конгросяну?
– Да, – кивнул на экране миниатюрный Меррилл Джадд. – Именно по этой причине мне пришло в голову позвонить вам, зная о тесных связях Конгросяна с Белым домом. Мне показалось вполне логичным, что вы пожелаете узнать об этом. С полчаса назад я попытался навестить Конгросяна в нейропсихиатрической клинике «Франклин Эймз» в Сан-Франциско. Но он исчез. И персонал никак не может найти его.
– Понятно, – сказала Джанет Раймер.
– Судя по всему, он очень болен. Во всяком случае, он говорил мне…
– Да, – сказала Джанет, – он очень болен. У вас есть еще какая-то информация? Если нет, то мне хотелось бы взяться за его розыск.
Другой информации у психохимиотерапевта «АГ Хеми» не было. Он повесил трубку, и Джанет принялась звонить по внутренней сети, пока наконец не сумела пробиться к своему начальнику Гарольду Слезаку.
– Конгросян покинул клинику и исчез. Одному богу известно, куда он может податься. Возможно, вернется в Дженнер, нам следует это проверить. Полагаю, что следует привлечь НП. Конгросян для нас жизненно важен.
– Жизненно важен, – эхом повторил Слезак, наморщив нос. – Ну что ж, довольно и того, что мы любим его. Я получу у Николь разрешение привлечь полицию. Мне кажется, вы правы в своей оценке ситуации.
Слезак без энтузиазма повесил трубку. Джанет повесила свою.
Она сделала все, что могла, и дальнейшее развитие событий от нее уже не зависело.
Потом в ее кабинет вошел энпэшник с записной книжкой в руке. Уайлдер Пэмброук – она не раз сталкивалась с ним, когда он был на более низких должностях, – уселся напротив нее и начал свой доклад.
– Я уже проверил «Франклин Эймз». – Комиссар НП задумчиво поглядел на нее. – Похоже на то, что Конгросян связывался по видеофону с доктором Эгоном Сьюпебом. Вам известно, кто это: единственный оставшийся психоаналитик. Вскоре после этого Конгросян исчез. Не знаете, он бывал у Сьюпеба?
– Конечно, – ответила Джанет. – И не один раз.
– А куда, по вашему мнению, он мог бы отправиться?..
– В Дженнер.
– Там его нет. У нас в том районе есть люди.
– Тогда не знаю. Спросите у Сьюпеба.
– Мы это делаем, – сказал Пэмброук.
– Может быть, он присоединился к Бертольду Гольцу? – рассмеялась Джанет.
Комиссара такое предположение ничуть не удивило. Лицо его осталось суровым.
– Мы, разумеется, проверим и это. А еще всегда есть возможность забрести на одну из распродаж Чокнутого Луки, в эти ночные приюты драндулетов. Похоже, в нужное время они оказываются в нужных местах. Одному богу известно, как им это удается, но удается. Из всех возможностей, – Пэмброук как бы беседовал сам с собой, он казался весьма взволнованным, – насколько я понимаю, это самая худшая.
– Конгросян на Марс никогда бы не отправился, – заметила Джанет. – Там нет спроса на его талант, эмигранты не нуждаются в пианистах. Несмотря на всю свою эксцентричность, Ричард очень умен. Он прекрасно это понимает.
– Может быть, он перестанет играть, – сказал Пэмброук. – И займется чем-нибудь получше.
