Но Совет никогда и никем не избирался. Он был абсолютно незаконным учреждением. Гольц мог бы сказать – и не погрешить против истины, что он имеет не меньшее право властвовать, чем Совет. А пожалуй, даже и большее. Потому что у Гольца и его «Сыновей Иова» гораздо большая популярность.
Николь вдруг пожалела о том, что за прошедшие годы так ничего и не выяснила в отношении Совета. Не знала, кто в него входит, что это за люди, каковы их цели. Она ни разу не присутствовала на заседаниях, а на связь с нею выходили с помощью сложных экранированных приборов.
– Я думаю, – сказала она Гарту Макри, – что самое лучшее для меня теперь – это предстать перед телекамерой и обратиться непосредственно к народу. Если мои граждане увидят меня во плоти, они не очень-то серьезно отнесутся к этой новости.
Возможно, сам факт ее существования, прежняя волшебная сила ее образа, оказывающая влияние на умы сограждан, возобладают над случившимся. В конце концов, публика привыкла видеть ее в Белом доме, они десятилетиями верили в нее. И освященные долгой традицией кнут и пряник смогут функционировать и впредь, пусть и в ограниченной степени.
Они поверят, решила она, если захотят поверить. Несмотря на все эти жареные новости, распродаваемые направо и налево роботами-информаторами, этими холодными обезличенными блюстителями «истины», лишенными человеческого субъективизма.
– Я попытаюсь, – сказала она Гарту Макри.
Все это время Ричард Конгросян продолжал пристально разглядывать ее. Он просто не в состоянии был отвести от нее глаз. И теперь хрипло сказал:
– Я не верю этому, Николь. Вы реальны, разве это не так? Я могу вас видеть, ощущать ваше присутствие, значит, вы должны реально существовать!
Взгляд его стал жалобным.
– Я на самом деле существую, – ответила Николь.
Ей стало очень грустно. Сколько сейчас людей так же, как Конгросян, отчаянно пытались сохранить в своем представлении ее образ в целом и неизменном виде, к которому они так привыкли. Но было ли этого достаточно?..
Сколько людей, подобно Конгросяну, могли не сломаться под натиском сомнений? Сколько могли не поверить в действительность, а остаться верными тому, что было иллюзией? В конце концов, немногие столь же больны, как Ричард Конгросян…
Не значит ли это, что она может сохранить власть лишь при условии, что все население страны станет психически нездоровым?! Мысль эта не вызывала у нее особого энтузиазма.
Дверь открылась: на пороге стояла Джанет Раймер, маленькая, ссутулившаяся, очень озабоченная.
– Николь, пожалуйста, пойдемте со мною.
Голос ее был тихим и безжизненным. Но тем не менее звучал авторитетно.
Николь поднялась. Вот она и понадобилась Совету. И как обычно, он действовал через Джанет Раймер, своего полномочного представителя.
– Хорошо, – сказала Николь. Она повернулась к Конгросяну и Гарту Макри: – Вам придется извинить меня, джентльмены! Гарт, я хочу, чтобы вы временно взяли на себя исполнение обязанностей комиссара НП. Уайлдер Пэмброук мною уволен – я сделала это перед самым вашим приходом. Вам я доверяю.
Она прошла мимо мужчин и последовала за Джанет Раймер. Та уже проворно двигалась по коридору, и Николь приходилось спешить, чтобы не отстать.
Всплеснув в отчаянии руками, Конгросян крикнул ей вслед:
– Если вы не существуете, то я снова стану невидимым или даже хуже!
Она продолжала шагать по коридору.
– Я боюсь, – крикнул Конгросян, – я могу совершить что-нибудь ужасное! Я не хочу, чтобы так случилось! – Он сделал несколько шагов, пытаясь догнать Николь. – Пожалуйста, помогите мне! Пока еще не стало слишком поздно!
Ей нечем было его утешить. Поэтому она даже не обернулась.
Джанет подвела ее к лифту.
– На этот раз они дожидаются двумя уровнями ниже, – сказала она. – Собрались все, вдевятером. Из-за серьезности создавшейся ситуации они хотят говорить с вами лицом к лицу.
Кабина лифта плавно опустилась.
Николь вышла следом за Джанет и прошла в помещение, служившее в предыдущем столетии убежищем от водородных бомб. Все лампы были включены, и она увидела сидевших за длинным дубовым столом шестерых мужчин и трех женщин. Пять мужчин и три женщины были ей совершенно незнакомы, но в центре сидел человек, которого она хорошо знала. Николь оглянулась на Джанет. Она просто не верила своим глазам. Судя по занимаемому месту за столом, мужчина был председателем Совета. Да и манеры его были повнушительнее, чем у остальных.
Этим человеком был Бертольд Гольц.
– Вы, – прошептала Николь. – Уличный скандалист… Никогда себе представить не могла…
Она вдруг почувствовала усталость и страх и нерешительно уселась в деревянное кресло напротив членов Совета.
– Но вы же знали, что у меня есть доступ к аппарату фон Лессингера, – сказал Гольц, глядя на нее исподлобья. – А использование этого оборудования является исключительной монополией правительства. Вы могли бы и догадаться о том, что у меня есть связи на самом высоком уровне. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Нам нужно обсудить более неотложные вопросы.
– Я пока вернусь наверх, – сказала Джанет Раймер.
– Благодарю вас, – кивнул Гольц. И вновь обратил мрачный взгляд к Николь: – Вы оказались не слишком умной женщиной, Кейт. Однако мы попробуем работать с тем, что имеем. Аппарат фон Лессингера показывает нам один вариант альтернативного будущего, где комиссар Пэмброук становится диктатором. Это наводит нас на мысль о том, что Уайлдер Пэмброук тесно связан с Карпами в их попытке свергнуть вас. Я полагаю, что вам следует немедленно арестовать Пэмброука и расстрелять его.
– Он уже потерял свой пост, – сказала Николь. – Не более десяти минут назад я освободила его от выполнения обязанностей комиссара НП.
– И позволили ему уйти? – изумленно воскликнула одна из женщин, членов Совета.
– Да, – неохотно созналась Николь.
– Значит, теперь уже поздно искать его, – сказал Гольц. – Ладно, давайте продолжим. Николь, первая же ваша акция должна быть направлена против двух картелей-монстров. Я имею в виду Карпов и «АГ Хеми». Антон и Феликс Карпы особенно опасны – при просмотре вариантов альтернативного будущего нам попалось несколько таких, где они уничтожают вас и остаются у власти по меньшей мере целое десятилетие. Мы обязаны предотвратить это любыми способами.
– Хорошо, – кивнула Николь.
Эта мысль показалась ей удачной. В любом случае она бы выступила против Карпов, даже без советов со стороны этих типов.
– У вас такой вид, – отметил Гольц, – будто вы не нуждаетесь в нас и в наших советах. Но в действительности вам без нас не обойтись. Мы хотим объяснить вам, как вы еще можете спасти свою жизнь – в самом прямом смысле, физически. А уж только во вторую очередь вас должно беспокоить, как сохранить свое положение в обществе. Не будь нас, вас бы уже не было в живых. Пожалуйста, поверьте мне, мы пользовались аппаратом фон Лессингера и знаем, что говорим.
