Я занимаю ближайший стул. Кай, Бэнкс и Алекс садятся справа; Миша, Райен, Дэймон и Уинтер – слева. Майклу достается последнее свободное место прямо напротив меня.
Вдруг он снова быстро встает.
– Прежде чем мы начнем…
Парень открывает блестящую черную коробку, стоящую на столе, достает оттуда несколько черных футляров поменьше, протягивает по одному Дэймону, Каю и Мише, затем берет свой и идет ко мне.
– Когда Уилл вернется, – говорит он всем, – мы придумаем что-нибудь для мужчин, но… У каждой семьи есть фамильные реликвии.
Остановившись рядом, Майкл заглядывает в мои глаза. Парни открывают футляры, в то время как каждое нервное окончание под моей кожей искрит из-за его внимания. Он ставит открытую коробочку на стол передо мной и что-то достает из нее.
– Пусть эти вещицы будут первыми в нашей коллекции, – добавляет Майкл, подняв витиеватое черное колье с подвеской в центре.
– Что это? – спрашивает Уинтер, пока Дэймон достает ее украшение.
– Ожерелье, – отвечает он.
– Это ошейник, – зло выпаливает Бэнкс.
Мы с Майклом улыбаемся друг другу, услышав ее выпад.
Зато оно красивое. Величественное. Тонкие черные цепи, усеянные маленькими черными камнями, переплетаются между собой и соединяются овальным кулоном. Майкл надевает колье на мою шею, Кай и Дэймон делают то же со своими женщинами.
– Тут есть белый кулон, – описывает Дэймон для Уинтер. – На нем изображен череп с оленьими рогами над подушкой из травы, на которой лежит змея.
– Череп символизирует наши истинные лица. – Майкл защелкивает застежку. Нижняя цепочка спадает лишь до моих ключиц. – То, кем мы остаемся, даже когда надеваем свои маски.
– Зов бездны, – Дэймон шепчет на ухо Уинтер.
– Рога оленя символизируют бдительность, поддержание связи со своим внутренним ребенком, невинность, зоркость. Змея означает перерождение и трансформацию.
Дотронувшись до кулона пальцами, я добавляю:
– И плодовитость.
Несколько секунд Майкл смотрит мне в глаза, после чего отворачивается, возвращается на свое место, достает еще один футляр, ставит его перед Алекс и открывает.
Однако она останавливает его.
– Я хочу, чтобы Уилл надел это на меня.
Кивнув, Майкл закрывает коробочку.
Стоя возле своего стула, он переводит взгляд на Мишу и Райен, просто уставившуюся на колье, до сих пор лежащее в футляре.
– Оно принадлежит семье, – сообщает Майкл. – Если откажешься, то вернешь его нам, больше никому. Поняла?
Она смотрит сначала на него, потом на Мишу, сидящего рядом, и нервно кивает.
– Я признательна за такой жест, – говорит Райен, снова взглянув на своего бойфренда. – Нам есть над чем подумать.
Миша не произносит ни слова. Мне абсолютно понятна их нерешительность. Ее я не очень хорошо знаю, но подобные обязательства не для Миши. Ему нравится свобода, отсутствие необходимости отчитываться перед кем-либо, кроме Райен. Никогда не слышала, чтобы он состоял в каких-либо клубах, не считая его музыкальной группы. Парня парализует, если слишком большое количество людей будет вмешиваться в его личные дела. Он не такой.
К тому же, откровенно говоря, у нас с ними нет никакой совместной предыстории. Все остальные собрались здесь, потому что по-другому и быть не могло. Миша здесь лишь ради Уилла.
Майкл садится, проводит пальцами по экрану мобильника, запускает отсчет времени и кладет телефон в центр стола.
– Ладно, учитывая нашу повестку дня, давайте сначала решим…
– Я хочу убить твоего отца, – перебиваю я.
Дэймон давится водкой со льдом. Взгляды присутствующих устремляются на меня. Майкл молчит, а мои слова повисают в воздухе.
Да, заявление неожиданное, только мне нужно задавать темп сегодня. Иначе потеряю контроль.
– Убивать его я не стану, – уточняю. – Просто хочу этого. И я хотела поставить тебя в известность.
Он играет с ручкой Montblanc, пока все наблюдают в тишине; не моргает, и я не моргаю.
– А я хочу жениться на тебе, – говорит Майкл. – Ты поэтому тянешь резину? Из-за моего отца?
Я осекаюсь. Одно не имеет никакого отношения к другому.
– Это личное.
– Ты не разговариваешь со мной, даже если мы наедине. В последнее время между нами все хорошо, только когда мы трахаемся.
Дэймон резко отодвигает свой стул назад, заставив Бэнкс и Райен подпрыгнуть от удивления, поднимается и сердито смотрит на Майкла.
Тот, не удосужившись встать, мгновенно отвечает ему таким же злобным взглядом.
– Я находился рядом, когда ей было пять лет, и восемь, и тринадцать, так что в следующий раз, когда решишь намекнуть, будто ты несешь больше ответственности или сильнее любишь ее, вспомни, с чего вы начали, – цедит он сквозь зубы. – Моя женщина. Сядь.
Во мне одновременно просыпается трепет от слов Майкла и чувство благодарности за заступничество Дэймона. Как бы больно ни было, Майкл прав. В целом у нас все нормально, но замечательно дела обстоят только в постели.
Помедлив секунду, Дэймон наконец-то присаживается обратно, продолжая кипеть от ярости, а я перевожу взгляд на своего жениха.
Он вновь устанавливает зрительный контакт со мной.
– Фантастическая идея устроить конклав принадлежит тебе. Итак, выкладывай. Ты обижена, потому что я не отомстил за тебя. Мой отец убил твоего. – Сказав это, Майкл обводит взглядом стол и откидывается на спинку стула. – Вы тоже так думаете? Я не защитил ее?
Прежде чем кто-то вмешается, я говорю:
– Ничего подобного, я не обижена. Я тебя люблю. – Меня немного ранит его флегматичность, но я понимаю, в каком он положении. – И я умру твоей женой либо ничьей.
Вот. Доволен?
Парень пристально наблюдает за мной. Надеюсь, ему понятно, что нет причин сомневаться в моей любви и преданности.
Майкл прокашливается.
– Единственного выжившего свидетеля, которого мне удалось отыскать, убили в прошлом году. – Он бросает взгляд на Дэймона, имея в виду кончину Гэбриэла. – Но даже если найдется еще кто-нибудь, я не смогу подвергнуть свою мать такому унижению. – Умолкнув, Майкл опускает глаза. – Я знаю, как смерть твоего отца повлияла на твою мать, Рика. То, о чем ты просишь, справедливо. Я это знаю. – Наши взгляды опять встречаются, и его полон боли. – Но я убил ее сына, Рика. Я не могу… убить ее…
Парень не заканчивает предложение, однако в этом нет необходимости.
Я понимаю. Если его отец «незаметно исчезнет», Майкл все равно не станет лгать маме. Она узнает. Его причастность разобьет ей сердце. Возможно, она даже начнет его бояться.
