Обвожу языком витиеватое тату, медленно, с чувством, возвращаюсь на шею, целую, кусаю… готовая вырвать кусок, оставить себе частичку вожделенного тела, почувствовать вкус его крови на языке. Чуть отстраняется, придерживая меня лишь бедрами. Улыбается, слизывая кровь с моих губ — всё-таки заклеймила…
Опускает моё легкое платье с плеч, собирая куском тряпки на поясе, оголяя грудь. Впечатывает в цементную кладку уже голой спиной, вдавливая в кожу малейшие каменные зазубрины. Не могу сдержать крик — затыкает, приглушает поцелуем вырывающиеся звуки. Жестко, без намека на нежность, втягивает мои губы в себя, кусая их в кровь. Вырваться? Не хочу… только сдаться. Без остатка! И пусть потом себя не прощу. Прижимаюсь сильнее к горячему телу. Истерзанная морально, немного физически… Полная желания продолжать, быть его. Всецело принадлежать. Сгореть в аду за этого мужчину… Поглаживаю идеально выбритый череп, прохожусь языком по виску, собирая солоноватый пот… Сейчас только мой! Приторно сладкий, нереальный и такой родной… Слышу с треском порвавшееся кружево, улыбаюсь, закрываю глаза. Голова кружится от нетерпения. Низ живота крутит клубком от желания. Обжигает дыханием кожу… Взяв в ладони его лицо, нежно целую в ответ. Отстраняясь, отдирает от стены кожу, легко подкидывает выше на своих руках. Удерживая на весу одной рукой, другой стягивает шорты. Делаю глубокий вдох, как перед прыжком… выдыхаю с громким стоном, когда он резко входит в меня, вновь припечатывая к стене. Перехватывает дыхание от чувства наполненности, такой гармоничности внутри… Обхватываю ногами сильнее, вдавливая его бедра до предела. Не сдерживая крика, отдаюсь нарастающему ритму. Отрешаюсь. Сознание кружит виражами, кидая то вверх, то вниз от переизбытка чувств.
Из экстаза выводит бодрый голос старушки, проходящей буквально в полуметре от нас:
— Gute Nacht, Frau Lisa…
Просыпаюсь с криком. В холодном поту… Бешено озираюсь в темноте своей спальни, пытаясь понять, где реальность, а где просто сон. Мартини, щедро сдобренный сигаретами, ещё не выветрился. Голова раскалывается, будто церковный колокол. Тщетно ищу рукой халат. Ах, да, муж сам раздевал и заботливо укладывал после выпитого буквально с горла. Попытки вывести его на скандал, пощекотать нервы, выплеснуть злость, успехом не увенчались. Обозвал пьяной идиоткой, закинул на плечо, как куклу, и понес в направлении спальни. Образцовый у меня муж! Только вот с женой ему не повезло…
Стараясь не будить, медленно иду на балкон, достаю сигареты, допиваю залпом остатки мартини в бокале.
Сладко, аж приторно.
— С ликером мешала? Вот дура! Действеннее было б с водкой! Учить тебя, дорогуша, жизни, да учить, — вторит разум.
— Заткнулся бы уже, и без тебя головной боли хватает…
Закуриваю. Не спеша подхожу к перилам. Чудесный вид. Залитый огнями город, сияющий и манящий… и чего мне, дуре, дома весь вечер сиделось? Вытащила б мужа в бар потанцевать! Трахнулась бы с ним после, и никакой тебе эротики во сне. А в итоге ты лишь нажралась… как свинья! Перед мужем обидно. Да и как теперь избавиться от поволоки сна? От такой реальной, пленительной, зовущей к себе нереальности. Подхожу к стеклянной двери, отражающей словно зеркало, поворачиваюсь боком — на спине ни следа. А ведь эта боль была так реальна! Рассматриваю пересохшие губы… Облизываю. Ни следа…
— Это сон, детка. Это всего лишь дурной сон…
Но такой пленительный и живой…
Глава 5
Мысли мчались по кругу, как вороны перед ненастьем, судорожно перекрикивая друг друга и предвещая беду. Я так и стояла в одном белье, облокотившись на прохладные перила балкона, вдыхая свежий морской воздух, смешанный с табачным дымом вокруг. Хрустальная пепельница переполнена смятыми окурками. Сколько времени уже я пытаюсь прийти в себя? Отдышаться? Избавиться от преследующих по пятам видений? Несколько часов, не меньше. Алкоголь давно выветрился, не принеся с собой должного освобождения. Какая теплая летняя ночь… свежая, успокаивающая. Скоро рассвет. Над полосой горизонта уже немного светлее. Город становится тише. Меньше машин на дорогах, последние туристы разъезжаются спать. С первыми проблесками зари пронесется оглушающий гул мотобайков. Местные спешат на работу, развозят детей в школы и сады. Все чем-то заняты. Важным. Необходимым.
— А ты? Что было в твоих планах, детка? До этого рокового взгляда… разрушившего тебя пополам?
— Да разве важно, что было До? Сейчас я хочу скорее вернуться в московскую серость… в дождь, в котором нет места улыбкам, в котором не видны тоска и слезы. В безразличную массу недовольных людей, вечно спешащих и негодующих оттого, что ты, сбивая с ритма, попадаешься им на пути. Хочу стереть из памяти призрачный образ. Навсегда. Забыть. Вернуть свою тихую, спокойную жизнь. Без страстей и эмоций, лишних энергозатрат. Просто жить. Знать, что ждать от завтрашнего дня. Строить планы на будущее и четко следовать их исполнению.
— И что будем делать? Стащим из бара бутылочку покрепче? Порадуем мужа новой порцией драйва? Или поплачем в сторонке, коря злодейку судьбу? Эх, чем же он так тебя зацепил…
Сама не понимаю… ведь совершенно не мой типаж. Слишком самоуверенный, ко всему равнодушный, но есть в нём какая-то чертинка. Первая мысль, загоревшаяся словно лампочка в диснеевском мультике, сообщала, что он идеальный. Ни для всех, ни для кого-то в отдельности — для меня. Эта мысль медленно и упорно, словно червячок, свербит и пробивает дорогу к глубинам подсознания, с удобством устраиваясь там, разрастаясь, затмевает собой все близлежащие эмоции и мечты. Я хочу его. Отчаянно, дико. Я бегу от него. Без оглядки. Я дорожу своей жизнью. Мысленно топчу каждую мелочь, когда-то дорогую сердцу, представляя рядом его бархатные губы и темные, как уголь глаза… В них пылает огонь, дьявольское пламя, в котором я готова мучительно плавиться… бесконечно… не прося пощады. Не умоляя понизить градус эмоций. Торжествуя, ликуя, наслаждаясь и прося подбавить ещё.
— Мазохистка, твою мать…
— Не без этого, — соглашаюсь с нервным смешком.
Надо хоть поблагодарить мужа за проявленную заботу. Повиниться напоследок, показать лояльность. Не зря ж меня терпит все эти годы… Как давно мы с ним перестали показывать чувства? Целоваться при встрече? Страстно, нежно… как раньше… в начале. Вместо банального прикосновения щек. Оставшись наедине, говорить о нас, вместо обсуждения дочери, рабочих моментов. Слишком давно.
Забыли с годами о подаренных обещаниях заботиться друг о друге, поддерживать, любить.
А ведь наша история начиналась довольно красиво. Без фонтана эмоций. Сдержанно. Он вел себя так по-мужски, наверно, этим и зацепил. Мне было всего лишь шестнадцать… High-school, каникулы, лето и, кажется, всё впереди. Оптимистка с озорными глазами. Много легких поклонников вокруг. Слишком доступных, неинтересных. Слишком юных. Да, я не была идеальной. Мне хотелось азарта! Страсти, красивой сказки, любви! И вдруг на пути появляется он. Взрослый, одетый со вкусом, пахнущий дорогим парфюмом и неизменно занятой. Мы познакомились как-то случайно. Я слегка навеселе, в объятиях парня с первого курса, набрала номер друга, приглашая присоединиться и за городом загудеть. А попала к нему… сразу и не поняв, что восемнадцатилетний пацан не может иметь в голосе такого стержня. Он поздоровался скупо, выслушал, не перебивая, вежливо отказался от приглашения. Я рассмеялась и извинилась, через минуту позабыв о недавнем звонке. Прошло всего пара часов. Он позвонил, сказал, что подъехал, назвав лишь номер машины. И я пошла, отшивая на ходу юного переростка. Не боясь. Не задумываясь о своей безопасности. Не страшась… Покорно села вперед. Поздоровалась скромно. Обдавая парами алкоголя привлекательного брюнета, на вид так лет тридцати. Среднего роста, хотя точнее не скажешь. Коротко стрижен, неплохо слажен. Простые черты лица, но есть что-то строгое. Похож на учителя. Улыбаюсь. Выдаю пьяный смешок. Хмурит брови, разглядывает. Не нравлюсь, явно! Не в том состоянии. А он вот очень хорош! Скромно и дорого одет. Салон пропах освежающим запахом, приятным, сильным, мужским! Влюбилась с первого взгляда? Нет, слегка заинтересовалась. Берет рукой за челюсть. Удивляюсь! Вот это напор! Смотрит с пренебрежением и выдает:
