Встаю с кресла, не дождавшись действий. Вытаскиваю из рюкзака пару двадцаток. Может и хватит, если стюардессы не слишком привередливы. Или выставят из туалета с выговором и постановлением на оплату. Плевать. Перешагиваю в проход, перехваченная за руку мужем. Сжимает запястье, удерживая на месте. В попытке освободиться, упираюсь взглядом в сбитые костяшки его пальцев, о которых успела забыть. Прокалывает внутри, словно спицей, медленно введенной под ребра. Пытаюсь выкрутить руку, ощущая на ней лишь усилившийся захват.
— Отпусти, — повышаю голос.
— Я сказал — не смей. И не привлекай излишнего внимания.
— А ты останови или заткни! — взрываясь, цежу сквозь зубы. — Отойдем и поговорим нормально. Я не могу, словно собачка, сидеть рядом и ждать, мандражируя. Накручивая себя, не зная, что впереди!
Отпускает, разжимая руку, жестом подталкивая идти, коротко бросая вслед:
— Я обещал. Позже.
Отворачиваюсь, рванув в сторону туалета, отодвигая по пути плотные шторки, делящие салон на два класса. Залетаю в свободный, упираясь дрожащими руками в раковину. Обрушиваю голову вниз, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции, готовые ударной волной разорвать в клочья окружающее пространство. Превратив в прах всё близлежащее вокруг.
Комкаю в руках сигарету, выкидывая неприглядную смесь табака и бумаги в мусор. Умываюсь, беглым взглядом осматривая себя в зеркало. Из любой ситуации есть выход. Трагичность нашей состоит в том, что передо мной всего одна открытая дверь, и будущее за ней не прельщает. А долбиться в железные засовы, заранее предчувствуя своё поражение, нет сил…
Выхожу, успокоившись насколько возможно. Тихо сажусь рядом с ним, оглядывая уже спящую дочь. Подключаю наушники, едва слыша его голос, сквозь первые аккорды мелодии.
— Умница, — отворачивается к ноутбуку с легкой улыбкой.
Считанные минуты до посадки. Звучащее на двух языках объявление о том, что стоит пристегнуть ремни. Тихо радуюсь подходящей к концу пытке. Возможности вскоре вдохнуть освежающий мысли воздух. Никогда раньше не замечала за собой признаков клаустрофобии, обострившихся из-за присутствия рядом человека, угнетающего своим молчанием. Ни слова за последние девять часов. Вопрос «Кофе или чай?» ведь не считается? Скоро будем дома. Всего пару мгновений. Не зря же говорят, что там помогают и стены… Возможно, они смогут его разговорить. Объяснить непонятливой, чего же мне ждать…
Захватываем последние лучи уходящего за горизонт солнца. Прячущегося в серости снежных облаков. Начало декабря. Огни домов, мелькающие перед глазами, превращающиеся из маленьких точек в осязаемые объекты. Перехватывает дыхание от перепада давления. Едва взглянув на меня, протягивает бутылку воды. Слегка улыбаюсь коснувшемуся плеча облегчению. Словно спотыкаясь появляющейся на губах улыбкой. Выпрямляя ползущие вверх уголки. Резкий «удар» и смена звука моторов. Аплодисменты пилоту, проходящие по салону волной. Остановка. Перевод дыхания. Звуки включения телефонов. Собираем вещи под знакомый рингтон. Отвечает сухо:
— Да, мы сели. Подъехал? Подожди, перезвоню, как пройдём.
Застываю в недоумении, пытаясь осмыслить. Догоняю дочь с мужем, направляющихся к выходу.
— Разве мы не на такси? Кто нас ждёт?
Оборачивается со взглядом, словно объясняет одно и то же по сотому разу.
— Вы — да. Я не еду домой.
Стопорюсь, до конца не осознавая. Возвращается с дочерью, кидая резкое:
— Пошли.
Иду вперед, на автомате отдаю документы. Стою у ленты, не всматриваясь в багаж. Инстинктивно держа ребенка за руку возле себя, пока он снимает знакомые чемоданы. Проход, второй, третий. Достаем теплые вещи и идём к стоянке такси. Морозный воздух бьёт в нос. Порывом ветра забирается под куртку, пробирая холодом до костей. И без того дрожащее от неизвестности тело сжимается в плотный комок, съежившись в попытке согреться.
Усаживает в первую же машину, договариваясь с водителем. Обнимает, целует дочь, одаривая спокойной, нежной улыбкой, глядя на которую разом пересыхает во рту. Хочется урвать хоть маленькую каплю этого тепла себе… Удостаиваюсь скользящего взгляда, короткой фразы, добивающей одним точным ударом.
— Я на днях позвоню.
Карточный домик. Что может быть тривиальнее? Пластиковая колода, из которой построена наша жизнь. Крепкий фундамент, с каждым уровнем становящийся менее прочным. Тщательно выстроенный, и способный разрушиться от неловкого движения руки. Один непродуманный жест — и всё падает вниз. Рассыпается, застилая яркими картинками гладь стола. Эпизодами из жизни, которые уже в точности не собрать воедино. Не повторить. Как ни старайся. Обрушившиеся надежды. Сломленные иллюзии стабильности. Настигающее разочарование. Пустота, опускающая руки. Неизбежность. Нежелание браться снова за столь кропотливый труд. Попытка отступить и плыть по течению, не зная, куда приведёт очередной поворот изогнутого русла. Ожидание… Самое трудное для восприятия. Испытание, сравнимое с двенадцатью кругами ада. Путь до нужной двери в запутанном лабиринте. В кромешной тьме. Перебирание в уме варианты развития дальнейших событий. Уклонение от принятия его решения. Напряжение, не отпускающее ни на миг.
Замочная скважина. Поворот ключа. Темнота, покрывшая пространство своим широким подолом плаща. Опустевший дом, безжизненный, словно уставший ждать запропастившихся хозяев. Смирившийся со своей участью. Выпустивший в приоткрытую щель годами создаваемый уют. Вхожу, монотонно отбрасывая в сторону чемоданы. Дочка с радостью осматривает всё вокруг, убегая в свою комнату к позабытым за время отсутствия игрушкам. Иду варить кофе, по пути выхватывая телефон — для заказа еды. Всё привычно вокруг. И совсем не так, как было прежде. Не хватает чего-то… кого-то… Его. Спохватываюсь позвонить. По привычке узнать, когда он вернётся. В последний момент, не дождавшись гудка, отключаюсь.
— Я позвоню на днях… — хрипотцой отдается в сознании. Что ж, придётся ещё немного подождать. Найти себе более приятное занятие, отвлекаясь от угнетающих мыслей. Благо дел здесь полно. Людей, способных не дать погрязнуть в своём одиночестве. Рабочие моменты, требующие контроля и проверки за долгое время отсутствия в городе. Главное — не оставаться одной. Наедине с собой. Не дать захватить разум бессилием. Двигаться вперед, как бы трудно ни было делать первые шаги…
За весь вечер, так и не решившись зайти в свою спальню, засыпаю с ребенком на узком диване, который едва вмещает нас двоих. В обнимку. Так лучше. Родное тепло примиряет с действительностью. Помогает осмыслить, что каким бы ни был итог, жизнь продолжается. Всё возвращается на круги своя. Если это твоё — не уходит. Не исчезает в небытие. Цветным бумерангом падает к ногам, поясняя, что лимит попыток исчерпан и следующего раза может просто не быть. Крепко держи в руках, а лучше, для верности, закрепи посерьезней на поясе и больше не отпускай.
Проснувшись с утра, долго привожу себя в порядок. Впереди встреча с родителями. Нельзя упасть лицом вниз. Сдержанный облик, скрывающий под собою бурю эмоций. Прическа, макияж, строгое платье, каблуки. Всё в лучших традициях. Для мамы. Для него. Надеясь застать в офисе, перехватить и вывести на разговор… Глупая женская сущность, не дающая погаснуть едва тлеющему огоньку. Игра воображения, не позволяющая уверовать в то, что я уже обманулась в своих ожиданиях. Проклятый оптимизм, удерживающий на плаву, словно спасательный круг. Не разрешающий сложить лапки и, отпустив призрачную надежду, пойти ко дну. Подъезжаем к дому родителей. Пару минут после выключения двигателя сижу, успокаивая мысли. Натягиваю спокойную улыбку, собираю дочь и иду исполнять свою роль, выполняя дочерний долг. Ни до чего. Только это не важно… Крепкие объятия мамы. Задыхаюсь от переполняющей нежности и подступающих слез. Звонкий крик дочери, бегущей деду на встречу. Отрезвляет все чувства, перекрывая обрушившейся на плечи радостью. Ощущением себя дома. Там, где тебя действительно любят и ждут. Застилая отчуждение мужа.
