– Кристина, – произносит напряженно, указывая кивком головы в мою сторону. – У нас с вами не шла речь о подобном.
– Относитесь к нему как к моей тени, что независимо от желания шествует следом, – ерничая, кривится в ответ.
Фыркаю, закатывая по локоть рукава кофты. Искоса приглядываясь к врачу. Ища в его обращении к ней задатки собственичества, или же интереса, который может вызывать привлекательная особа женского пола.
– Пройдемте, – командует сухо, не задерживая на ней взгляда. Довольно ухмыляюсь в ответ, следуя в указанном рукой направлении. – Только, пожалуйста, соблюдайте максимальную тишину, – бросает язвительно, будто мне и без этого невдомек, где приходится находиться.
Отдельная палата, оснащенная автоматической дверью. Пребывание в которой явно влетает в копеечку. Стальная койка, обставленная разнообразными приборами. Если не ошибаюсь, помогающими дышать… Это значат те трубки, что зафиксированы у рта женщины, лежащей без малейшего признака движения? По позвоночнику пробегает дрожь, отдающаяся дробью в висках, в такт пищанию датчиков, эхом отражающихся от стен палаты.
– Останься за дверью, – перекрывая путь, отстраняет назад, проговаривая фразу заметно дрожащим голосом. – Третий этаж. Я не сбегу в окно. Велик риск свернуть себе шею. Пожалуйста. Дай мне двадцать минут.
Невнятно киваю в ответ, застопорив взгляд на профиле женщины. Молодой. Бесспорно красивой. Излишне бледной и… имеющей бесспорное сходство с той, что стоит в дверях, ожидая моего отступления в сторону. Отхожу, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Нервно крутя её в руках, точно ощущая себя причастным к происходящему. Будто это кто-то из близких мне людей занимает стальную койку с кучей проводов, ведущих к истерзанному врачами телу.
– Пошли, – бросает кратко, пресекая ураган мыслей, разразившийся у меня в голове. Бросаю беглый взгляд на часы, отмечая истекшие тридцать минут, которые я за размышлениями совсем не заметил.
Шаркаю следом, сжимая в кулаке ни в чём не повинную пачку. Достигнув выхода из отделения, тихо перебрасывается парой фраз с уже примелькавшимся взгляду врачом, вверяя ему в руку купюру наивысшего образца. Железная дверь, с присущим скрежетом запирается за нашими спинами. Желанный поток воздуха, колышущий подол её пышной юбки, после нахождения в духоте помещения, пропитанного специфическим запахом, саднит глаза. Идёт в противоположную сторону от автомобиля, к углу здания за которым виднеется подобие парка, состоящего из одной широкой аллеи, тонущей в отблеске едва горящих фонарей.
– Я прогуляюсь, если ты не против, – бросает через плечо, наращивая шаг. – Позвони, когда решишь возвращаться.
– Стой, – проговариваю достаточно громко, увеличивая громкость раздраженного голоса: – Не будь дурой.
– Боишься, что исчезну? – зло смеётся в ответ. – Зря. У меня нет подобного права.
Догоняю у первой скамьи, резко одергивая за руку. Получая в ответ, точно пощечину, колкую фразу, отчеканенную, с усмешкой во взгляде, буквально по слогам:
– Ты был прав час назад, называя меня шлюхой. Единственное, что я могла ему предложить взамен – так это себя…
Губы самопроизвольно вытягиваются тонкую линию, а взгляд буравит её насквозь. И не понятно, чего хочется больше в этом момент: беспрекословно заткнуть её настигающую истерику или же объяснить для чего были озвучены эти слова. Бесстрастно проговаривает остаток своего монолога, расставляя все точки над "и".
– Убедился? Доволен? Давай, затолкай меня в машину и отвези под замок, пока Кир не хватился. Да, я обычная шлюха, АС! И, в сложившейся ситуации, у меня есть фиксированная цена с шестью нулями. Таким как ты этого не потянуть…!
Всё это звучит из её уст слишком цинично. Слишком, для того чтобы быть правдой. Да, только, она порой превосходит любую, самую искрометную ложь. Кристина нервно вздрагивает, словно ожидая ответного выпада. А я молчу, как полный кретин, туша внутри себя ярость, захватывающую способность думать рационально. Ненавижу её. Да. Отчасти. За то, что её слишком много. В мыслях. Словах. Точно камень преткновения, взгляд то и дело упирается в эту девчонку. Ищет её помимо воли, где бы и с кем в этот момент ни была. Бл@дь! Мне не жаль её. Если она действительно выступила в роли шлюхи, продавшись Бажену. Каждый получает по заслугам. В этом случае, видимо, я нагрешил поболее, став премированным подобным "подарком судьбы". Вопрос о том, кому следует посочувствовать в этой ситуации, можно оставить открытым.
Она играет свою роль. Мне же остаётся лишь приспосабливаться, вмещая в установленные рамки то, из чего складывается ныне моя никчемная жизнь. Глаза напротив язвительно усмехаются, подтверждая верный ход моих рассуждений. Прячут за очередной маской блестящую пелену настигающих слёз.
Достаю смятую пачку со дна кармана, глубокой затяжкой, прикуривая мгновенно стлевающую сигарету.
– Рассказывай, – протягиваю на выдохе, отворачивая голову в сторону, дабы не возводить меж лицами завесу из белого дыма.
– Расспроси обо всём своего дружка. У него выйдет менее многословно, – бросает сухо, тонкими пальчиками вытягивая из руки сигарету и взбираясь с ногами на деревянную лавочку, чтобы усесться на её спинке. – Да и кто ты такой, чтобы откровенничать? Я принадлежу другому мужчине, – улыбается, выпуская тонкую струю дыма из лёгких. – А ты лишь пешка в руках Всеволода, благосклонно переданная мне для игры. Которая уже наскучила. Порядком. С тобой всё понятно наперёд. Выше головы не прыгнешь. А с ним, – слегка затягивается, сладко приговаривая в облако выходящего изо рта дыма:– С ним никогда не знаешь, чего следует ожидать. Феерия. Праздник.
– То, насколько ты радостна рядом с ним заметно на расстоянии, – фыркаю с злым смешком, подходя вплотную. Рывком забирая из хрупкой руки сигарету, на очередной попытке сделать затяжку.
– Тебе какое до этого дело? – шипит, пытаясь вытащить руку, запястье которой я пристолбил своей, точно гвоздями, к спинке лавочки.
– Мне велено быть с тобой обходительным, – упираясь бедрами в сведенные вместе колени, шепчу, касаясь дыханием её кожи. Вдыхая запах, насыщающий кровь новой дозой безумия. – Более мягким, – прикрываю глаза, касаясь губами бархатной кожи щеки. Принцесса милостиво принимает ласку. Не отталкивает. Не отстраняется. Не отыгрывает заявленную роль до конца. Усмехаюсь, проникая рукой под футболку. Проходясь пальцами вверх по линии позвоночника. По напряженной спине. – Мне велено присматривать за тобой, – шепчу, поднимаясь языком по линии скулы. Ощущая на языке вкус её кожи. Сладость запаха духов, отдающих в послевкусии лёгкой горчинкой. – Но при этом… – шепчу на самое ушко, соединяя зубы на мочке, обдавая горячим дыханием раковину, которую хочется исследовать языком, так же как и каждый сантиметр её тела. – Мне не указаны границы, насколько далеко я могу зайти в своём контроле за тобой.
– Ты давно перешёл все дозволенные рамки, – дополняет на выдохе, подаваясь ближе. Открывая для поцелуев шею, на коже которой мгновенно смыкаются губы, ловя увеличившийся пульс сквозь вибрацию артерий. Отпускаю её расслабленную руку, разводя ладонью колени. Прижимая к себе, рывком снимаю со спинки лавки, разворачиваясь на все сто восемьдесят. Оседая на деревянную гладь. Так, что теперь она устроена сверху. На моих бедрах. Сидит, упираясь коленями в лавку, обхватив мою шею руками. Прижимая грудью спинке, на которой устроилась ранее.
