Проникаю пальцами под воротник, расстёгивая рубашку. Склоняю голову вниз, прикасаясь губами к оголившейся коже. Упираясь нахмуренным взглядом в районе груди в несколько приличных на вид гематом, уходящих опухолью под ребра. Напряженно закусывая губы, задумчиво отвожу в сторону глаза. Пауза. Для перехвата дыхания. Недопустимый перерыв в сложившейся импровизации. Да только, эти ссадины на теле не соответствуют картине ведомого им бизнеса. В случае "недопонимания" в этой стезе не станут марать руки, опускаясь в банальную драку. Накажут материально или же пристрелят в упор. Здесь же… Если брать в расчёт оправдания Кира… Классика жанра во всей красе. Подсознание так и рисует неведомую взгляду картину: ревнивца мужа, вернувшегося не ко времени… Или же мои мысли мчатся по кругу оттого, что я сама виновата пред ним в измене?
– Успела соскучиться? – фыркает, уводя в сторону губы. Рывком возвращает рубашку на плечи. Отстраняясь на прежнее расстояние. Не позволяя правдоподобно солгать. Обдаёт тело холодом своего голоса: – Я не имел подобной возможности.
Запахивая халат, спрыгиваю со стола, кляня себя, на чём свет стоит за эту мнимую уверенность, что могу управлять ситуацией. Просчитывать ходы. Наперед. Когда затылок упирается в глухую стену невозвратимого прошлого, а перед глазами единственный выход с запертой глухой дверью.
– Ты даже не позволяешь быть той, кем хотел бы меня видеть! – выплевываю несдержанно, смутно понимая, на что могу рассчитывать подобным проявлением бурлящих внутри эмоций. Их недопустимо показывать тому, кто находится рядом. Тому, кто, точно нарочно пробивает плотину сухостью исходящего тона. Ломает во мне желание сдержаться. Смолчать. Перетерпеть. Глубоко в себе. Проглотить обиды. Не дать ему моральной подпитки в импульсивности брошенных фраз, взамен его непоколебимой сдержанности. Разнесенной в прах у здания аэропорта. Или же его привычное поведение тоже одна из масок, плотно сросшаяся с кожей?
– У тебя это паршиво выходит, – парирует, переводя взгляд на бумаги.
– Да, – соглашаюсь на выдохе, перекашивая губы подобием жёсткой улыбки, схожей по колкости с его взглядом. – Я не соответствию твоим ожиданиям. Иллюзиям. Чувствам… – проговариваю, кажется, истрачивая все силы на озвучивание непосильной… Правды? Она всегда даётся не просто. Или же пресекая чрезмерную ложь. Не в силах более сдерживать внутри желание докопаться до сути своего пребывания здесь. Срываясь в безумство разорвать проклятый договор, заключенный с ним ранее. Написать на имя Всеволода расписку о передаче предназначенной мне доли компании. Рискуя подобным поступком вызвать очередной приступ смеха, глумления. Он осведомлён не хуже меня о том, что до получения на руки бумаг о вступлении в наследство, я не имею за собой ничего, кроме процента дивидендов, не способных покрыть произведенные им расходы. Не имею права продать долю акций. Квартиру. Не способна расплатиться по счетам в ближайшие месяцы. Даже если у Павла и получится провернуть сделку задним числом… Сумма будет не полной… Слёзы подступают к глазам. Слова рвутся наружу. Рискуя. Всем. Руша… Желая разрушить остатки его стремления держать меня рядом. Констатируя факты. Запутавшись в собственных эмоциях. Мыслях. Спутанных непонятной связью с другим. Более… простым для понимания, что ли… Нет! Изнемогая от желания вернуть прежнюю жизнь! Начать с нуля! И пусть потеряв всё. "Вытащить" маму. Только её. Быть рядом. Уехать. Подальше от всех. Стереть память об обитателях этого дома… Теория. Мать твою! Как в ней всё просто! В наложении на реальность сплошь одни нестыковки. Везде нужны связи. Деньги. Связи. И вновь… По замкнутому кругу. Чередованием…
Его холодный взгляд. Требующий покинуть пространство. Дрожь в коленях. На кончиках пальцев. Срывающийся голос, обречённо обличающий мысли в слова. В невозможности держать в себе более. Стискивать рот руками, принимая, как должное.
– Так, может, дело совсем не во мне? – усмехаюсь, сквозь желание разреветься. Я не чувствую ничего к нему! Ложь… Чувствую слишком много. У одной только злости сотни оттенков, простой на первый взгляд эмоции. И она говорит за меня. Отзывается звоном стали от зажатого в тиски сердца. Не способная угаснуть в груди от, казалось бы, успокаивающего прикосновения. – Чем-то ты тоже не смог удовлетворить ту, кого пытаешься мной заменить.
Целенаправленный удар. Отработанный вперёд выброс локтя. Через секунду после моего словесного выпада. За мгновение до того, когда следовало бы испугаться. По инерции отлетаю в сторону, ощутимо прикладываясь виском о ребро деревянного шкафа. Не удерживаюсь на ногах, оседаю на пол, слыша оглушающий шум в ушах, вперемешку с отголосками пульсации сердца. С опозданием подбираю под себя руки в глупой попытке сгруппироваться.
Приближается, присаживаясь на корточки. Медленно убирает с моего лица выпавшую на глаза прядь. Дыхание замедленно. Зрачки расширены. Устремлены вглубь меня, гипнотически задерживая на себе взгляд.
– Продолжай, – выводит спокойно. – Расскажи мне, кем бы ты была сейчас, если бы я не подобрал тебя на том вечере? – с усмешкой во взгляде вздыхает, не слыша в ответ и звука. Проговаривая надменно: – Та, которая когда-то платила за чашечку кофе больше, чем значилось в сумме за что собиралась себя продать. Та, которая собиралась замуж по большой и светлой любви. Вытесненной из жизни первой же проверкой на вшивость. Растертой в прах отсутствием финансовой подпитки. Та, которая тщетно обивала пороги знакомых отца, скорее завещающих похоронить себя вместе с бесчисленными накоплениями, чем потратить на "благотворительность" хотя бы копейку. Как они относятся к тебе сейчас? Пресмыкаются, принимая на равных… Не каждому даётся второй шанс. Выкини из головы этот бред про исправление ошибок. Пережитое единожды не переписать с чистого листа. Кнопки повтора не существует. Поверь мне – это вовсе не панацея. Чаще быстродействующий яд, убивающий в тебе всё живое.
Учащенно моргаю, увлажняя сухие, словно засыпанные песком с солью глаза. Упираюсь затылком в рельефную поверхность холодного шкафа. Слушаю. Не желая слышать. Немея от боли, сжимающей в тиски челюсть. Проецируя происходящие события на зеркально противоположный сценарий развития ситуации. Убирая из знакомой цепи единственное весомое звено.
– Ещё раз посмеешь сунуться не в своё дело… – замолкает, вводя пальцы меж прядей. Натягивая волосы в кулаке, подталкивает вперёд, сводя глаза на одной линии, находясь на расстоянии в несколько сантиметров. Буквально выдыхает в приоткрытый от боли рот, иссушая дыханием онемевшие губы:
– Можешь поблагодарить отца. Именно его, а не Всевышнего. Волей случая, он вернул меня к тому, что я похоронил в себе уже более пяти лет. И эту ошибку невозможно исправить. Да только теперь, я сам себе Бог и Дьявол. И сам решаю, где выстроить рай, а где ад.
Отстраняясь насколько возможно. Из последних сил киваю, ощущая ослабление хватки в своих волосах. Мысленно смиряясь с любым продолжением развития незамысловатого сюжета. Зажмуриваю глаза, слыша шепот в районе пульсирующего виска:
– В твоём распоряжении пять секунд, чтобы убраться подальше. Досадно, что не смогла понять этого раньше. Время пошло. Больше ни одного послабления от меня можешь не ждать.
