– Нет уж, увольте, – заходится смехом. – Адресуй предложение тому, кто в этом больше нуждается. Я как-то не привык к суррогатам в виде продажной любви и всем её проявлениям.
Выпускаю нервный смешок в ответ на его замечание. С большим трудом переводя дыхание от удушающей обиды. Заслужила. Что скажешь… Какого черта я вообще припёрлась сюда? Чего ожидала? Мелодрамы, пронимающей до слёз? Разговора по душам ? Обнажающего мысли. Чувства. А получила… Сама завертела ситуацию. Сама стала камнем преткновения между двух мужчин… Самой и искать из этого лабиринта выход. Место или возможность, которая могла бы всё изменить.
Возвращение в пределы отведенной мне спальни заняло меньше времени, чём "спланированный " побег. Я и не пыталась скрыть свои передвижения в доме. Гонимая эмоциями, от которых желала найти успокоение за массивной, литой дверью. Скрыться под тяжестью холодного одеяла, ограждающего от мира, в котором не определено моё место. Не обозначен смысл бесцельного существования. Выживания. Коротания бесчестного количества дней… Сон не шел, а ночь, тем не менее, близилась. Ещё одна из отведенных в мой срок. И я, точно узник, питала надежды, что она пролетит скоротечно, притянув за собой очередной серый день. Приносящий определенное удовлетворение тем, что с его окончанием я смогу сделать в сознании ещё одну незримую зарубку, приближающую к желаемому освобождению. Дню, когда смогу свободно вздохнуть. Без указки. Обрету право на распоряжение своей жизнью, построенной с нуля. В которой, из нынешнего окружения, рядом останется место только для мамы.
Прохладный душ с утра. Единственное необходимое для пробуждения. В отсутствии бурчащей под нос Полины; присутствия Всеволода, так и не появившегося мне на глаза после очередного сверхважного звонка; возможность ещё немного побыть наедине с самой собой. Не спеша натягивать на лицо чужеродную маску.
– Заждался тебя внизу, – отдаётся приглушённым эхом от стен помещения, пропитанного влажным воздухом.
– Не припомню, чтобы была обязана спуститься к определенному времени, – произношу с минимальной нервозностью, глуша в себе учащённые удары сердца, зашедшегося в испуге от неожиданного появления Всеволода рядом. Его пальцы скользят по влажному телу, не страшась намочить манжеты белоснежной рубашки, в которую поутру уже успел облачиться хозяин дома. Рывком выключаю душ, отстраняясь на десяток сантиметров, под оглушающий сигнал его телефона, сопровождающийся очередным недовольством, сводящимся к тому, что он уволит звонящую при первой возможности. А я бы, пожалуй, поблагодарила её за излишнюю назойливость, так кстати отдаляющую от меня Всеволода.
– Жду внизу, – бросает в приказной форме. И это действует отрезвляюще, дисциплинируя действия и мысли. Через двадцать минут я уже отпиваю глоток дымящегося кофе, послушно кивая в местах пауз, допускаемых Баженовым в своём монологе. Собрание акционеров. Очередное. Пустое. Бессмысленное. На которое мне предстоит явиться в одиночестве. Заверяя присутствующих в своём превосходстве.
Выхожу, наблюдая на горизонте сгустившиеся тучи. Самая, что ни на есть подобающая авансцена для предстоящего мне исполнения. Всеволод галантно подводит к припаркованному у газона автомобилю, приоткрывая дверь. Оборачиваюсь, наблюдая за приближением Антона к водительской двери. Выпаливая на выдохе с присущей громкостью для резонной фразы:
– Я не поеду с ним!
Оба мужчины оборачиваются, явно недоумевая над моим неожиданным выпадом.
– Как вообще можно сесть с утра в автомобиль с тем, кто до полуночи злоупотреблял алкоголем? – не унимаюсь, продолжая стоять на своём.
Посредственный взгляд Всеволода перемещается на Антона, ехидно заверяющего хозяина об удовлетворительности своего состояния. И тот принимает слова водителя с подобием понимания, вынося неадекватный вердикт:
– Если его рискнут остановить… – пожимает плечами, с ухмылкой смотря на меня, – Штраф заплатит из своих кровных. Сомневаюсь, что на реакции эта выходка коем образом отразится. Прошло более восьми часов.
– Я… – хлопая глазами, берусь возражать, натыкаясь на стену непонимания, возведенную альянсом сильного пола. Замолкаю на полуслове, насупившись, поглядывая на обоих.
– На обратном пути усажу за руль, а уж до фирмы, извольте, придётся побыть пассажиром. Приезжать самолично на заседание, когда имеешь возможность прибыть с водителем как-то не комильфо, – усмехается тот, в чьих способностях Всеволод не сомневается, деловым тоном перебрасываясь недоходящими до сознания фразами. Я же, в этом момент, тщетно давлю в себе нестерпимое желание высказаться, сломав игру этим двум, считающим, будто имеют непоколебимое право на то, чтобы пренебрегать моим мнением! Проигрываю. Сжимая челюсти вместе. Впервые, пожалуй, наблюдаю за тем, как они спелись! И, если бы не заверения Всеволода о том, что он не потерпит на мне и запаха другого мужчины… Чёрт! Да, глядя на них я осмелилась бы поверить в то, что происходящее между мной и АСом его очередная уловка в неведомой мне игре!
Хлопая дверью, занимаю пассажирское кресло. Демонстративно щёлкая ремнем, как только Антон занимает отведенное ему место. Сохраняя молчание и видимое хладнокровие до полной остановки двигателя автомобиля. Уходя с парковки, не объясняя, какое время следует меня ожидать. Склоняясь к мысли, после завершения совещания и вовсе покинуть здание, воспользовавшись аварийным выходом. Вернуться одной, наплевав на обговоренные с Всеволодом условия и обязанности этого дня.
Два часа я веду себя "правильно". Выполняю присущие функции. Сижу с идеальной, королевской осанкой, с долей пренебрежения поглядывая на "подданных". Вступаю в дискуссии, требуя очередного отчёта от исполняющего обязанности. Местами довожу его до бешенства, скрываемого с большим трудом. А в основном, делаю вид, что досконально разбираюсь в деталях управления фирмой, общаясь с компаньонами заученными фразами, надиктованными Всеволодом. Главное употреблять их в нужном порядке. С уверенным тоном. Вставляя выдержки из его конспектов в нужных местах. И, вроде как, у меня это вполне получается. По крайней мере, сдержанные улыбки, сопровождающие короткие вставки моих оппонентов, вполне подтверждают недоказуемую мной теорию.
Выхожу в фойе с приклеенной улыбкой, удерживающей в напряжении губы. Испытывая дежавю, наблюдая на знакомом диванчике мужчину, с которым связывает нечто большее, чем смысл, прячущийся в определении "знакомства", которого, со всем трепетом, обхаживает ненавистная мной секретарша.
– С сегодняшнего дня вы здесь не работаете, – бросаю недоуменно моргающей девушке, поздно спохватившейся о моём присутствии рядом.
– Кто-то вчера пытался рассуждать о ревности… – саркастично парирует на мою фразу, привстающий с дивана АС.
– И ты был прав, – замечаю железно. – Это разочарование в людях. Секретарь – лицо компании. Непозволительно держать на подобных местах шлюх.
Вскинув голову, ухожу к лифту, слыша за спиной нервный смешок вылетевшей у обескураженной блондинки, а тяжёлые шаги двигаются мне в след. Принося должное удовлетворение тем, что он не остался утешать беспричинно обиженную девушку, приевшуюся мне с первой встречи. Пошёл за мной, защищая спину от испепеляющего взгляда, а не, в подобие Всеволода, таща за собою вслед… И это сравнение, возникающее в мыслях, вносит в их ход ещё большую сумятицу. Словно я ставлю в противовес столь схожее и, в то же время, абсолютно разнящееся… Сравнивая по одной шкале две стороны одной и той же медали.
