Инстинктивно морщусь, зажмуриваясь. Сцепляя челюсти, впиваясь зубами в воспаленные губы, в знак отрицания неуверенно машу головой. Слыша в висках отголосок фразы, произнесенной ночью Антоном, "не знаю, как ты на это отреагирует, когда узнаешь…"
– АС на отлично отыграл свою роль. Если и перегнул в чём, так, пожалуй, ему это даже простительно. Забылся парень. Повелся на твои прелести, решив, что имеет право использовать возможность по полной.
В заключение несостоявшегося диалога его голос звучит монотонно, будто бы подобная речь действительно была заготовлена Всеволодом заранее. Отрепетирована. Или же я, в ходе собственных переживаний, настолько ослепла, что принимаю столь явное искажение за реальность? Мотаю головой, в невозможности воспринимать за чистую монету слова, наполняющие пространство. С непонятно откуда взявшейся прытью, рывком отталкиваю Всеволода, освобождая незначительный проход, позволяющий протиснуться в сторону спальни, найдя там убежище.
– Ты блефуешь..! Всё пошло не так, как ты запланировал..! – не желая верить услышанному, протестую, буквально срываясь на крик. Оглашая чистосердечное признание своих прегрешений. Да только, Всеволод навряд ли сочтет этот шаг за повод для снисхождения в уготовленном для меня наказании.
– Слишком самонадеянно ручаться за другого, не зная номинала припрятанных соперником карт, – произносит надменно, искривляя линию губ.
– Ты бы не притронулся ко мне после того, как я была с другим! – бросаю не думая, поддаваясь на его провокацию. Запоздало осознавая озвученную мысль, вырывающуюся наружу с нервным смешком.
Рывком захватывает мои волосы в стальной кулак, стискивая настолько, что, кажется, влажные пружины локон вот-вот лопнут точно канат, разорвавшись на сотни мельчайших клочков. Нестерпимая боль застилает глаза и в противовес инстинкту самосохранения, погружает в хаос из эмоций и слов, которые машинально срываются с губ. Оглашают правду. Уже не страша бить насквозь острыми фразами, кусками информации, всё это время крутящейся в моих мыслях.
Волосяные луковицы натянуты до предела. А я, точно та жалкая серая мышь, что вот-вот окажется в желудке питона, продолжаю бессмысленно сопротивляться, упираясь кулаками в стальную грудь победителя.
Встряхивает, словно тряпичную куклу, ослабляя хватку. Медленно и пугающе облизывает губы, призывая к вниманию. Ледяные ладони вмиг покрываются липким слоем, заставляя вслушиваться в приговор, зачитанный им перед казнью:
– Я вложил в тебя больше, чем смог получить.
Отшвыривает в дверной проем, выбивая страйк. Наверняка перепутав меня с шаром для боулинга. Перевёрнутая тумбочка с вывалившимся содержимым из ящика вполне сносно идёт за подобие кегеля. Не успеваю даже понять всего ужаса происходящего, в быстроте его действий, ошарашенно глядя вперёд. Почти не чувствуя боли от столкновения с твердым предметом, попавшимся на пути. Часто моргая, не глядя куда, пячусь назад, на автопилоте, в сторону выхода, натыкаясь на громоздкий платяной шкаф.
Всеволод медленно пересекает порог, парализуя безотрывным взглядом. Другой бы на моем месте воспользовался полученной форой и попытался скрыться изо всех ног, а у меня выходит только подняться. На ощупь. Цепляясь за многочисленные резные ручки увесистых ящиков.
– Ты ничего мне не сделаешь…! Не осмелишься…! – огрызаюсь повышенным тоном, словно успев позабыть, как минуту назад буквально впечаталась в деревянное ребро корпусом тела, падая на пол. Его ухмылка, играющая на губах, в этот момент больше напоминает звериный оскал, нежели человеческую реакцию.
– Я свихнулся на тебе, – шепчет в ответ, обдавая сознание хрипотцой, схожей со скрипом трущегося друг об друга металла.
Вздрагиваю, распахивая широкую дверцу, в ручку которой впиваюсь, не чувствуя ногтей, царапающих кожу ладони. Начинаю срывать с мягких плечиков платья, уготовленные для меня. С остервенением кидая в его сторону, будто они могут чем-то спасти, устилая разноцветными пятнами завершающийся хозяйский путь.
– Это всё не я! – практически кричу, слыша треск ткани при натяжении. Уже швыряя в него все, что попадается под руку. Беглый взгляд скользит по столу, где рядом с сумочкой лежит связка ключей на мужском, жёстком брелоке. Незначительный поворот головы привлекает внимание, распаляя его губы в более дьявольской улыбке, с которой Всеволод сокращает остаток дистанции.
– Ты сделал из меня куклу! Бесчувственное существо, подобное себе! Жалкое подобие того, кем я была или же могла быть!
Дергаюсь в сторону столика, отправляя очередную деталь гардероба в сторону того, кем дизайнерский наряд был проплачен. Почти успеваю схватить ключи… Усмехаясь про себя, что почти не считается. Машинально выброшенная мне на встречу рука, пристолбляет всё к тому же шкафу, от которого я стартовала. Впечатывая затылком в резную ручку одного из ящиков, словно нарочно, идеально подходяще прикрученную точно под мой рост. Из глаз брызгают слёзы, застилая обзор фейерверком из разноцветных искр. Машинально согнувшись, хаотично вожу по затылку рукой, исследуя на наличие крови. В ушах звенит, стирая шёпот фраз, к которым, подчиняясь здравому смыслу, следовало бы прислушаться. Но, чёрт… эта боль, захватывающая разум и тело… Изводит, разрастаясь с каждой секундой. Будто пускает корни в нервные окончания, пропитывая ядом обессиленные конечности. Доводит до желания зажать рот руками, свести челюсти вместе до скрипа, чтобы не проронить и единого звука. Не показать Всеволоду, что он добился желаемого, сумев до предела меня запугать. Пытаюсь не скулить и молчать. Но зубы не сходятся. Отбивая дробью в висках секунды до контрольного выстрела, который он обязан произвести. Ведь если ружье вывешено на сцене…
– Ты видишь во мне её, – прикладывая немалые усилия, распрямляюсь, размыкая глаза. Нападаю первой. Смутно представляя, чего стоит от него ожидать… Для чего-то сопротивляюсь. Будто уверенная в том, стоит мне преклониться пред ним, – меня прикончат в ту же секунду. – Эти платья, бельё… Все куплено тобою. Для тебя. Воскресить погребённые чувства, давно превратившиеся в прах.
Болезненно усмехаюсь, наблюдая за тем, как безотрывно Всеволод смотрит в мои глаза, словно ожидая конечной реплики моего выпада.
– Если ты и своей жене ежесекундно навязывал собственный выбор, так я прекрасно понимаю причины, по которым она от тебя ушла! Одна марионетка не оценила вложенных усилий, и ты отступаешь, вновь совершая те же ошибки!
– Алиса ушла из-за денег, которые любила больше всего из того, что я мог предложить в этой жизни, – цедит сквозь зубы, создавая иллюзию, будто эту фразу в моей голове рисует болезненно разыгравшееся воображение. Губы Всеволода остаются практически неподвижны, находясь на ничтожно близком расстоянии ко мне.
– Ошибаешься, – отбрыкиваюсь назад, смутно понимая, куда смогу спрятаться, не имея возможности покинуть периметр в подобном виде.
Охрана не позволит мне выйти, "вцепившись" в мои босые ноги и этот чертов шелковый халат. – Не ты ли меня учил подмечать очевидное? – нападаю, растягивая крупицы оставшегося в распоряжении времени, – Тот, кого ты столь рьяно ненавидишь, попросту смог показать ей какими бывают мужчины. Я разговаривала с ним… В ответ на твои представления об идеале, он наверняка смог окружить её заботой и пониманием. Показал, не словами, а действиями, что бывают мужчины, способные дать женщине больше, нежели содержание своего кошелька.
