(Всеволод)
Звуки приближающихся шагов съедает зелёный ковер, расстелившийся под ногами. И только дымок исходящий от моей сигареты, в безветрии, пошатнувшись от привычного направления, указывает на чье-то присутствие рядом. Её выдох. Первое, что слышу при встрече. Сталкиваюсь с карими глазами, при поднятии головы. Будто влетая по встрече на максимальной "лоб в лоб", со смертельным исходом. И не понять, что значит её полуулыбка, задумчиво блуждающая на бархатистых губах: жив ли я ещё или уже мёртв.
– Привет, – произносит напевно. Без намека на сильное удивление.
Обходит каменную плиту, усыпанную цветами, пристраивая в вазу, по правой сторону от монумента, свой пышный букет. Мой же, как и его владелец, ещё не обрёл пристанище, покоясь в руке, прижатой запястьем к скамейке, которую занимаю.
– Странный выбор места для встречи. Вовсе не подходит для свидания, к которому обязует столь страстный букет.
Удерживает губы в мягкой улыбке, выдерживая мой пристальный взгляд. Скользящий по ней снизу доверху. Не пропуская и единого вожделенного сантиметра.
– Позволь, – протягивает руку, беспрепятственно забирая охапку цветов из занемевших пальцев, ещё доли секунд до этого удерживаемых мной мертвой хваткой.
– Знал, что ты приедешь сюда, – выдыхаю, после соприкосновения с её кожей, – Надеялся.
Горечь, насыщающая при её отдалении, обжигает огнём внутренности, проникая в тон голоса.
– Знал, что приедешь. Чувствовал, – вторю ожесточая давлением и без того напряжённые связки. – Испив глоток чистого кислорода, впервые за эти долгие годы. Насытился до морального изнеможения. Точно бившись, всё это время, в его нехватке рыбой об лёд.
Слова даются с трудом. Изливаются с неким пренебрежением. Выходя за пределы того алгоритма, который хотелось бы осуществить. Кристина молчит. Прижимая букет к груди. Защищаясь им, точно щитом в случае ожидаемого нападения.
– А ведь старался выкинуть тебя из памяти, ссылаясь на то, что ты была "одной из". Ни больше. Ни меньше. Полуфабрикатом, в который вдохнул желаемую мной жизнь… – продолжаю, отвлекаясь на пепельницу в которой с излишним усилием сминаю окурок.
– Получилось? – уточняет, сохраняя беспечность. Вместо ожидаемой мной враждебности и ненависти, которую по праву должна испытывать. – Выкинуть из памяти… – дополняет, выказывая взглядом непривычное хладнокровие.
– Тщетно, – парирую сухо. – То и дело, точно наркоман требовал от ищеек подробности твоей жизни. Детали. Информацию. Запиваемую ударной дозой спиртного. Без подобного допинга она как-то плохо работала… Отрезвлял мозги месяцем убойной работы. Свергая очередное господство. Добиваясь ещё одной иллюзорной цели. Увеличивая численность денежных знаков на своих счетах. А в перерыве между набегом на следующую нишу, меня вновь тянуло к тебе… Принося ощущение собственного ничтожества, находясь на вершине желаемого. Сотни раз зарекался впредь не обращаться к спецам. И срывался. Ежемесячно требуя от них новой дозы. Исходя от желания ворваться в твою налаженную жизнь и выжечь всё без остатка, развеяв пепел над океаном, чтобы лишить возможности возродить ее вновь. Заново собрать воедино.
Глаза Кристины заволакивает темнота, а улыбка застывает на губах, превращая выражение лица в безжизненную маску. Которую необходимо сорвать, чтобы добраться до сути. Достучаться до неё необходимыми словами. Проникнуть, мать её, внутрь, попытавшись всё объяснить.
– В итоге я ждал. Мучительно долго. Сам с трудом понимая чего именно. Твоего ухода от АСа? Так вот настал день, когда ты обратилась к адвокату на сбор документов, предполагающих скорый развод. Но не успел я вдохнуть полной грудью, как пришла весть, что ты аннулировала "заказ". И я опять остаюсь не удел в желании разобраться, чего ждать теперь. Очередной попытки ЭКО? Какая она будет по счету? Дай Бог памяти, третья? – судорожно поджимает губы, незначительно кивая в ответ. А глаза не отводит. И это даёт хоть какой-то мизерный шанс. – Десятки клиник в Европе дают гарантию положительного результата, оставляя на промах лишь сотую долю процента из ста, – ровный голос в одночасье пропитывает остервенением с которым я невольно морально подавляю её, требуя сосредоточенности на словах и хоть какого-то ответа. – Какого черта он до сих пор топчется на одном месте? Ради любимой женщины можно не только перевернуть землю, изыскав сотни тысяч возможностей, но и снизойти в АД, выторговав за свою душу выполнение её заветного желания! Запер тебя в этой дыре, отпаивая местными травками. И сидит ровно в ожидании чуда!
– Сев, – проговаривает моё имя с болезненно – грустной улыбкой подытоживая прерванный монолог. – Ты лишил меня десятка тем для разговора. Рабочие моменты фирмы наверняка тебе известны… Моя деятельность тоже как на ладони, – небрежным движением руки, взлохмачивает рассыпающиеся по плечам локоны, уточняя с мягким укором: – О чем же нам с тобой далее говорить?
– Прости меня, – выпаливаю отстраненно, смутно припоминая, когда в последний раз в жизни произносил подобные слова.
– Знаешь… – начинает убаюкивающе. – Буквально пару дней назад подобная затея казалась бессмысленной и невозможном. Просто взять и простить. Тебя. В полной мере. Простить так, чтобы больше не болело. Не отдавалось уколом внутри, при одной только мысли.
От её слов не веет холодом, но и огня развести не под силу. Чтоб полыхал, согревая.
– А сейчас? – уточняю, продлевая её логическую цепочку.
– Сейчас мне хочется сказать тебе спасибо. Без капли иронии и сарказма. Мне довелось понять избитую истину: учителей по жизни, так же как и родителей, не выбирают. И если им не за что быть благодарным, значит, это ты паршиво учился. И нечего перевешивать свои промахи на кого-то другого.
– Про подобные примеры принято говорить, что лучше учиться на чужих ошибках, нежели нарабатывать свои. Так что хреновый из меня вышел учитель, – хмыкаю, в который раз прокручивая в уме примененные к её "обучению" методы. Сам вырыл себе эту яму, в которой и погребен заживо.
– Не иронизируй, – отвечает мягко, смеясь. – Без навыков, привитых тобой, я бы не рискнула заняться тем, что имею. Чем живу…
" В дали от меня…", – дополняю беззвучно в мыслях.
– Так что ты по праву можешь носить титул великого и всемогущего, – продолжает издеваться. Пусть и нехотя.
– По закону жанра великие люди всегда одиноки, – фыркаю, наблюдая, как Кристина укладывает на край могилы отца мой букет. – Подобные экземпляры помешаны на достижении успеха, затмевающего другие составляющие жизни, – продолжаю посредственно, понимая, что этой фразой прекрасно охарактеризовываю себя.
– Как она ушла? – сбивает с мысли, присаживаясь на лавочку. Буквально в десяти сантиметрах от меня. Настолько близко, что слизистые забивает аромат её нежных духов, с нотками цитруса и свежести. Настолько близко. От меня. Что могу коснуться. Шелковистых волос. Гладкой кожи. Не протягивая руку.
– В который раз? – парирую, отворачиваясь. Прикладывая немалые силы, чтобы выглядеть благочестиво в непринужденной беседе. – Я сам ее выставил. Не прожив под одной крышей и пары месяцев. Собрал вещи и вышвырнул за ворота. Кстати, ей приглянулось то, что я выбирал для тебя. Только… В них Алиса оставалась собой, а мне хотелось бы видеть тебя. Злой рок, не считаешь? Слишком продешевил в том, что желал бы сделать своим, а, следовательно, должно было стать бесценным…
