Присев на край кровати, напротив него, монотонно киваю, односложно отвечая на поступающие вопросы. Подтверждаю озвученную информацию о возрасте и сопутствующих данных.
– Позволите мне вас осмотреть? – закончив с бумагами, уточняет мягко, точно у меня есть выбор.
– Конечно, – отвечаю безжизненно, ложась на кровать. Ощущая себя тряпичной куклой, над которой проводят нехитрые манипуляции, лживо уверяя, что будет не больно.
Отворачивает в сторону, снимая перчатки. Бурча себе под нос, точно недовольный старик, хотя на вид ему я б не дала и сорока.
– Эх, Всеволод, куда ж тебя так несёт?
Поворачивается, натянуто улыбаясь, предлагая сесть и поговорить. Напрягаюсь, стараясь сильнее укрыться полотенцем от сочувствующего взгляда. Спрятав под небольшим куском мягкой ткани большую часть оголенного тела.
– Вы принимаете что-нибудь из противозачаточных?
Отрицательно мотаю головой, поджав губы. Краснея от взгляда, порождающего в груди огненный ком стыда, давящий на лёгкие и перекрывающий горло.
Крутит ручку меж пальцев, точно успокаивая разошедшиеся нервы. Молча открывает свой чемоданчик, вытаскивая из него белую, невзрачную на вид упаковку таблеток. Вчитываюсь в название, ранее не встречающееся на слуху.
– Одну после еды и поздно вечером. Это… – запинается, напряженно складывая в трубочку губы. Точно правильные подбирая не идущие на ум слова. – Это абортивное средство. Всеволоду Александровичу следовало бы рационально подойти к подобному вопросу, не испытывая ваш организм на прочность. Тем более, зная, что имеет дело с совсем неопытной девушкой… – выдавливает из себя очередную улыбку, точно подбадривая. Продолжая тоном лектора, объясняющим избитые истины:
– После приема таблеток самочувствие заметно ухудшится. Потерпите сутки. Я оставлю обезболивающее на крайний случай. И, пожалуйста, запомните: никакого алкоголя. Он нейтрализует действие лекарства. У вас самый не подходящий период для начала половой жизни… Середина цикла. И, если не в ваших интересах незапланированно стать матерью…
– Не утруждайтесь с объяснениями, – перебиваю излишне резко, забирая из его рук упаковку и выдавливая из блистера на ладонь белую таблетку. Встаю, открывая бутылку воды, заботливо оставленную на тумбочке рядом с кроватью.
– Я всё поняла, – роняю, извинительным тоном, запивая горькую пластинку большим количеством жидкости.
– Вы завтракали? – интересуется с опозданием.
Отрицательно мотаю головой, осушая до дна небольшую бутылку.
– Поешьте, пожалуйста, – произносит спокойно. Вроде советуя, а выходит так, будто он меня умоляет.
– Не хочу, – роняю тихо, пытаясь воспринимать видимую заботу, как дополнительную услугу оплаченного сервиса.
– Не удивительно, – пожимает плечами, направляясь в сторону двери. Констатируя сухо:
– Вы такая же упертая, как и ваш мужчина.
Дверь хлопает. Не громко. Возможно, это не выплеск эмоций, а действие сквозняка.
Зашториваю окна, погружая комнату во тьму. Залезая с головой под одеяло. Желая поскорее уснуть, приблизив завтрашний день. И плевать, что сегодняшний едва начался.
– Напиться бы, – шепчу, выдыхая в подушку. Стереть из сознания мысли сожаления к своей участи. Впасть в беспамятство. Да анестезия не прилагается в комплекте к господину Баженову. Он режет лишь на живую. Даже такой простой выход мне и то запретили.
Закрываю глаза, ощущая безудержный порыв разреветься. Утопить звуки голоса в мягкости наполнителя подушки. Срываюсь. Навзрыд. Позволяя истерике захватить надо мной власть. Обессиленная, кажется, засыпаю раньше, чем приходит осознание того, что нервное напряжение само собой стихло.
Просыпаюсь от яркого света, бьющего из-под потолка. Окно расшторено. За ним уже сгущаются сумерки. В кресле, на месте привычного зрителя, восседает Всеволод. Скрестив руки домиком, уперев локти в колени, слегка подавшись вперёд. Внимательно рассматривает меня. Исподлобья.
– Встань. Оденься. Поешь, – произносит натянуто, не вызывая ответного желания спешить выполнять приказ. Тело ломит с неимоверной силой, а слабость граничит с абсолютным бессилием.
– Не хочу, – произношу тихо, смотря в глаза. Бесстрашно… казалось бы. Возможно, так он и думает. А я просто не в состоянии безболезненно отвернуться.
– Мне приказали тебя жалеть, – проговаривает с издевкой.
Выдаю бесконтрольный смешок на озвученную реплику, считывая абсурд в каждом слове.
– Не родился человек, способный тебе приказать, – парирую, физически ощущая проникающую в голос неприязнь.
– Настоятельно рекомендовали, – уточняет глухо.
– Это больше похоже на правду, – соглашаюсь, сжимаясь под одеялом плотным комочком. Саркастически уточняя: – Отвезёшь меня домой, позволив сдохнуть в родных стенах? Или хотя бы дашь отлежаться до полного восстановления?
– Ты переоцениваешь мои благие порывы, – усмехается, язвительно скалясь.
– Я так и поняла, – безразлично киваю в ответ, стопоря взгляд на одной точке, ничем не выделяющейся на фоне стены. – Ты не способен признавать ошибок, – проговариваю медленно, и самой кажется, что абсолютно спокойно. – Просчитался, не подумав о том, что игрушка может сломаться.
– Починю, – парирует протяжно, вкладывая в стальной голос приторно сладкие нотки. Уверяя, что так и будет. Другого варианта в решение задачи не дано. – Будешь лучше, чем прежде. Я усиленно слежу за состоянием своих вещей, – завершает более жёстко, убирая из тембра, пропитанного хрипотцой, любой намёк на живые эмоции. – Встала и поела, – командует строго. – Я не уйду, пока тарелка не станет пуста. Завтра с утра ты мне нужна в более привлекательном состоянии.
Бросаю на него недовольный взгляд, уточняя с долей опаски:
– К чему мне быть готовой? – нехотя встаю, закручиваясь в одеяло. Присаживаюсь на край кровати. Наблюдая в ответ обезоруживающий взгляд, убивающий на корню любые попытки к сопротивлению, прослеживающий каждое движение, обдающий жаром, словно он касается оголенной кожи горячими пальцами, сжимая плоть в стальные тиски.
– В десять собрание акционеров. Ты должна быть неотразима. Строгое платье. Прическа. Никаких джинсов и прочего тряпья, что ты заказала.
– Это дорогой магазин и вещи качественные, – роняю обиженно.
– Я говорил о цене? – пронизывает взглядом насквозь, поднимаясь с кресла. Подходит ближе, покрывая кожу ледяным холодком. – Мне нужна рядом женщина, а не пацанка.
– Я заказала туфли, – нервно сглатываю, оправдываясь. – И я всегда одевалась стильно, а не как…
– Конечно, – перебивает, подходя вплотную. Упираясь в мои колени. И сердце падает вниз, замирая на долгие секунды. Взрываясь оглушающей дробью в висках, области живота.
Приподнимает голову вверх, зажав подбородок меж пальцев. Проговаривая медленно каждое слово, с дьявольской улыбкой на губах:
