– У меня вся ночь впереди, – проговариваю более уверенно. Думая о своём. Распаляя на губах подобие его улыбки.
– Не переборщи с расслаблением, – парирует резко, прищуривая глаза. Сканируя жесткостью взгляда. Пугая? Скорее предупреждая, точно знает наперёд каждый мой шаг.
Всеволод скрывается за дверью, появляясь вновь не ранее двадцати долгих минут, которые я коротаю под шум льющейся за стенкой воды. Гадая, донёс ли Кирилл Баженову о готовящемся мной бегстве?
Дверь открывается бесшумно. Вызывая ощущение, что он нарочно следит за состоянием каждой из петель в этом доме, чтоб заставать врасплох обитателей особняка, входя по-хозяйски без стука и предупреждения.
– Не передумала? – уточняет лукаво. А я поджимаю губы, считывая в вопросе абсолютно иной подтекст.
На его бедрах закреплено небольшое по ширине полотенце. Топорщащийся вверх в районе… Чёрт бы его подрал! Надо ж было мне опустить взгляд! Не знаю куда отвернуться, теребя меж пальцев край покрывала. Яростно выдыхая через нос, натыкаясь взглядом на его смеющиеся глаза. По вискам, с волос, стекают тонкие струи воды. Смахивает их вниз с короткого ёжика, словно специально попадая брызгами на меня. На секунды прерывает зрительный контакт, заставляющий биться в висках цикличную фразу: "Он способен предугадать каждый мой шаг… Каждое слово, из которых сложены мои мысли…" Его вопрос звучит слишком двояко. Баженов банально имеет ввиду продолжение, или же предостерегает от того, чего не стоит делать? Кто б подсказал… В лоб не спросишь… Прячу взгляд, замечая, как он приспускает вниз полотенце. Слыша в комментарии к происходящему ехидное замечание:
– Можешь не отворачиваться. Я не стеснительный.
Импульсивно бросаю в его сторону подушку, моля про себя, чтобы он поскорее убрался. Отвечает довольным смехом, спустя пять минут, вновь щелкая пальцами. Долгожданно гася верхний свет. Прикасается губами к уху, мягко произнося:
– Доброй ночи, Кристюша.
Сжимаю под плотной тканью кулаки, с трудом сдерживая вибрацию, едва не зашедшихся в стуке челюстей. Процеживаю сквозь зубы, отзываясь на, услышанную в тишине комнаты, форму имени, употребляемую только отцом.
– Как же я тебя ненавижу.
– Я заметил, – парирует сдержанно. – Особенно сегодня, – затихает, явно распаляя на губах широкую улыбку. Продолжая медленно, с чувством, точно смакуя каждое слово, – когда ты так сладко подо мной стонала…
По телу пробегает волна дрожи, покрывая поверхность слоем мурашек от одного упоминания происходящего. Моего поведения, тех ощущений, которые я с трудом могу объяснить.
– Задумайся на досуге: я могу дать тебе большее, если не всё. Или выбить из-под ног почву, наблюдая за тем, как ты без опоры будешь болтаться.
Целует в висок. Медленно. Клеймя жаром губ. И я верю его словам. Как минимум последней произнесенной фразе.
Ворс на ковре, под его шагами, приминается громче, чем закрывается дверь. Выжидаю, не двигаясь, с десяток минут, срываясь с места под звук взревевшего мотора, доносящегося с улицы.
Щелкаю пальцами, зажигая свет. Удобное всё же оснащение помещения. В попыхах бегу в душ. Ванная комната заполнена паром, пропитанным мужским ароматом геля и парфюма. Включаю воду, не понимая: смываю ли я с себя запах Всеволода или пропитываюсь им ещё больше. Наскоро просушиваю волосы полотенцем, подхватывая, отшвырянное в сторону платье. Брезгливо осматриваю вроде уцелевшие в швах трусики. Выключаю свет, спускаясь вниз, находя в гостиной Кирилла, встречающего меня ехидной улыбкой. Ослабив галстук на вороте рубашки, он расслабленно сидит на диване в груде мягких подушек. Удерживая перед собой дымящуюся кружку, медленно дует на струящийся вверх пар.
– Наш уговор в силе? – выпаливаю на выдохе, едва сбежав с винтовой лестницы.
– Если вы не отказались от этой гиблой затеи, Кристина Владимировна, – ухмыляется, скалясь.
– Поехали, – точно приказывая, удивляя саму себя, заявляю резко.
– Дай ему хотя бы въехать в черту города, – неспешно отзывается, аккуратно отпивая горячий напиток.
Сажусь напротив. В кресло, огибающее изгибы настолько, что, кажется, принимает все контуры моего тела. Пытаясь сосредоточиться на выдержке, закидываю ногу на ногу, отбивая по полу дробь мыском левой туфли.
– Может, стоит остаться? – произносит ехидно, комментируя мою нервозность.
– Не беси, – бросаю сухо себе под нос, то и дело, поглядывая на настенные часы. – Кир, поехали! – подскакиваю, не выдержав и пяти минут. – Мне ещё надо заехать домой переодеться.
– К кому на свидание ты столь явно спешишь? – фыркает в голос, наполняя фразу привычной издевкой. И хочется ответить на это колкостью. Нестерпимо хочется! Повести себя как он того заслуживает. Вопреки въевшемуся в кровь воспитанию. Хотя… кажется, я уже давно утратила все принципы, вдолбленные в сознания правила хорошего тона, отвечая на нападки со стороны первое, что приходит в голову. Наперекор логике, молящей прикусить язык, не усугубляя и без того щекотливую ситуацию.
– Не твоё дело, – отмахиваюсь сухо, направляясь к двери. Меня ждут. Максим ответил на вызов, не дав дослушать до конца и первого гудка. Словно держал в руках телефон. Наготове… Глупость, но всё же. Первая ассоциативная мысль напугала своей простотой. Она гласила, что Баженов просчитал и этот нюанс, устроив мне засаду.
Кирилл обгоняет меня у двери, сбивая нелепую цепь рассуждений. Матерится сквозь зубы, одаривая меня взглядом, полным пренебрежения.
Конечно, я же вновь заставляю его за собой побегать. Потратить впустую его драгоценное время на то, чтобы удостовериться: моя пятая точка не огребёт ещё больших неприятностей, посланных ей судьбой.
Доезжаем до квартиры в кратчайшие сроки. Вытаскиваю из сумки ключи, приоткрывая дверь. Бросая в его сторону милостивое:
– Можешь продолжить вечер так, как тебе будет угодно. Дальнейшее сопровождение мне ни к чему. Утром вернусь на такси.
– Как скажите, – хмыкает монотонно, прикладывая руку к несуществующему козырьку. Словно я действительно одна из тех, чьим приказам он действительно подчиняется. Нахмурившись, ухожу в сторону подъезда. Не обернувшись. Слыша, как за спиной, плавно двигаясь с места, отъезжает его автомобиль.
Родные стены встречают меня тишиной. Запахом прошлого, смешанным с пылью. Такое встречается, разве что, с годами покинутых владельцами домах. Жизнь в них точно замирает в то мгновенье, когда ты переступаешь порог в сторону выхода, не зная, сможешь ли ещё вернуться… В коридоре остатки моих приготовлений к приёму. На банкетке, у зеркала, тюбики косметики, хаотично разбросанные по мягкой поверхности. А ведь раньше, у каждой вещи в этом доме было своё персональное место. Мама упивалась порядком, не упуская из вида детали нарушающие уют.
По пути в свою спальню скидываю платье. Зашвыриваю в корзину ажурное бельё. Вытаскиваю из шкафа менее подходящее для наряда содержанки… игрушки в умелых руках… Шлюхи. Будь проще, Кристина! Обычной, дешёвой шлюхи. Пусть и цена за меня была весьма высока.
