Он стоит напрягшись. Точно швейцар, ожидающий приближения важных гостей, пред которыми необходимо без замедления распахнуть дверь. Руки по швам. Сжаты в подобие кулаков. Линия губ представляет собой прямую не закругленную на концах. Сдержанность, если не оговориться, суровость, пронизывающая лицо, граничит с,непривычной для взгляда, нервозностью. Чёрт, да я загоняюсь на его счёт. Чем может ввести в подобное состояние Бажена какая-то малолетка?
Отвожу от него взгляд, слыша шаги наверху. Звук каблуков, нарастающий от приближения интересующего объекта к лестнице. Напрягаюсь, привстав. Обзор на ту, что спускается сверху, заручившись поддержкой стилиста, ведущего её под руку, открывается мне первому, так как я оказываюсь ближе к нижней площадке лестницы, рядом с которой стоит Бажен. Хоть и стою поодаль, у бокового дивана. Первое, что приковывает взгляд, появляясь на верхнем завитке, – это цвет её платья, резко контрастирующий с мраморной кожей оголенной руки, скользящей по винтовым перилам. Насыщенный красный, бьющий по глазам, расползается волнами от хрупких плеч, пряча под собой тело до мысков туфель. О высоте её каблука можно только догадываться, но твою мать, им она увеличила свой миниатюрный рост настолько, что стала повыше, далеко не низкого, сопровождающего. Открытые руки. Спрятанные колени. Именно их очертание под тканью притягивает взгляд, вызывая внутреннее передергивание в несостыковке образов: той, что я видел здесь утром и, что спускается из покоев, статно, будто выдрессировано, держа королевскую осанку. Яркий макияж, без присущей пошлости, броскости. Нахмурившись, закусываю изнутри губы, стараясь рассматривать её не столь откровенно. Притупив взгляд. Исподлобья. Выраженные большие глаза. Открытые. Бесстрашно глядящие вперед. На очередном витке лестницы, точно снисходительно, падающие взглядом на меня. Не задерживаясь на месте. Плавно разрывая контакт. Не влеча за собой поворот головы. Алые губы, сложенные в легкое подобие необязывающей улыбки. Без привычного выпячивания на показ перекаченной силиконом, растянутой кожи. Поднятые вверх волосы, уложенные в локоны. Волосок к волоску. Эта женщина разительно отличиется от утрешней девчонки… но, если говорить на чистоту, сейчас она вполне гармонична.
Пряча руки в карманы, крутя в одной из них брелок от ключей, отворачиваюсь в сторону, упираясь взглядом в Бажена. Он улыбается, чёрт подери. Расслабленно. Не сводя с неё глаз. По-свойски скользя взглядом, точно очерчивая под материалом контуры её тела. Не делает и шага вперёд, будто продляя момент. Не протягивает руку на встречу, помогая спуститься с последнего приступка. Стоит, не шелохнувшись. Притягивая мотылька на свет, глазами. Очерчивая свою территорию, за границы которой никому лишнему не войти.
– Свободен, – единственное слово, без сопутствующих объяснений, наполняющее своей резкостью пространство вокруг. Кажется, она вздрогнула, при этом, не меняясь в лице. Улыбка, подобная идеальной линии очерченной на маске фарфоровой куклы, также намертво застыла на сочных губах.
Стоящее поодаль недоразумение, в ярких штанах, выглядящих тусклыми, на фоне её платья, с поклоном высвобождается из захвата тонкого запястья, не утруждая в повторном приказе, быстрым шагом пересекает гостиную, покидая притихший в ожидании дом. С секунды после хлопка двери, стою, не решаясь пошевелиться. Она, точно собравшись с силами, делает небольшие шаги вперёд, сокращая дистанцию, разделяющую их с Всеволодом. И, отчего-то хочется в сторону отвести взгляд, хотя перед ним и открывается довольно привлекательный обзор. Оказавшись впереди, под обтягивающей тканью платья, достаточно притягательно смотрится её зад. Куда, притягивая к себе, ложится рука Всеволода, буквально вдавливая в ткань пятерню пальцев. Бл@дь! И эта картинка мне совсем не по вкусу!
Разворачиваюсь на пятках, рапортуя, не глядя в сторону:
– Подожду вас в машине.
Ускоряю и без того не тихий шаг, не слыша в ответ протеста или другого указания. Кажется, он и не заметил моего ухода. Разве что облегчено вздохнула она…
(Кристина)
Длинные гудки в трубке. Абонент не хочет со мной разговаривать. Игнорирует. После того, что увидел в туалете компании? А я всё-равно пытаюсь добиться ответа, набирая номер уже в третий раз. Мне необходимо его содействие. Скостить срок своего пребывания в этом доме до минимума, любыми возможными способами расплатившись с Баженовым за медвежью услугу. Через несколько недель маму переведут в реабилитационную палату и, если её состояние оправдает надежды врачей, станет реальна долгожданная транспортировка в одну из немецких клиник, уже сегодня готовых её принять. Как бы я хотела, к этому моменту, освободиться, уехав следом. Быть рядом двадцать четыре часа, ощущая себя полезной, а не бесцельно просиживать дни, существуя, словно в параллельной реальности, где прописана моя роль, но на настоящую жизнь нет и шанса.
– Павел Давыдович, – умоляюще произношу, в надежде, что абонент не прекратит разговор ранее, чем я озвучу свою просьбу. – Здравствуйте. Мне необходимо с вами поговорить.
– Я внимательно слушаю вас, Кристина Владимировна, – произносит не скрывая недовольство, проскальзывающее в голос.
Кривлюсь, выдавливая из себя жалостливое:
– Это не телефонный разговор. Могли бы мы с вами встретиться?
Вздыхает, выдерживая паузу. Смягчая тон, привычно переступая границы официального общения, переходом на "ты".
– Подъезжай в офис или домой, моя семья всегда рада тебя видеть.
– Спасибо, – роняю, робко, чувствуя подступающие к глазам слёзы. – Мне необходимо, чтобы эта встреча осталось незамеченной… – закусываю губы, не желая вдаваться по телефону в долгие объяснения. Мало ли, чем оснащена эта комната. Кажется, я рискую, произнося каждое слово, не утаив информацию от владельца дома. – Можете подъехать завтра в театр? С черного входа. У меня репетиция в два…
– Кристина… – выдыхает натяжно, а я замираю, ожидая отказа. Слишком прозрачно нынче понятие, что в этом мире каждый сам за себя… и всё же, я надеюсь на его помощь… в память отца.
– Пожалуйста, – молю, ловя на губах одиноко скатывающиеся солёные капли. Голос слегка вздрагивает на последнем слоге, срываясь на шепот, словно я как в детстве, прячусь от родителей в шкаф, едва не пережимая дверью длинный провод телефонного аппарата, рассказывая подружке последние новости и, скопившиеся за день, секреты.
– Я буду раньше, – отчеканивает бесстрастно.
Не успеваю вымолвить "спасибо", слыша глубокую тишину после короткой фразы. Он презирает моё поведение… но разве у меня был выбор другого пути развития сюжета? Разве он понимает, через что мне пришлось пройти? Да и предстоит… переступая через себя.
Быстро моргаю, осушая взмахами ресниц слёзы. Не всё так гадко, как кажется. Смирившись с тем, что от тебя ничего не зависит – вполне можно жить. Да только опускать руки вовсе не хочется. Ещё и Всеволод, ежедневно, словно проверяет, на сколько меня хватит. Провоцирует ситуации, пребывая в которых проще свихнуться, чем выстоять, приняв на себя удар, гордо расправив плечи.
Стук в дверь. Нехотя отвечаю, стирая запястьем остатки слёз на щеках. Рассылаю натянутые улыбки, смутно тянущие на довольствие жизнью, встречая на пороге уже знакомого стилиста.
