Лай собак оглушает. Лязг железа, раздающийся со стороны. Я не слышала звука подъезжающего автомобиля, но сердце заходится дробью, словно чувствуя его приближение. Зная, что до моего очередного провала остались считанные секунды.
Привстаю, направляясь в дом. Пытаясь ровно дышать, пересекаю библиотеку, останавливаясь напротив парадной двери. Руки дрожат. Смыкая их меж собой, прячу за спину, ощущая липкий слой на ладонях, в миг покрывающихся испариной. Один. Два. Не смею подойти ближе, растягивая губы в улыбке. Стараясь слиться с ней. Сделать более гармоничной. Чувственной. Три. Четыре. Жду, затаив дыхание. Слыша за дверью нарастающие шаги, повторяющие быстрый ритм моего взбесившегося сердца. Привстаю на мысочки и медленно опускаюсь, пытаясь слегка устранить напряжение, сковавшее тело. Пять. Шесть. Ручка подаётся вниз. Дверное полотно, точно в замедленной съёмке, двигается на доли миллиметров, стирая с моих губ приклеенную улыбку. Застываю истуканом, сжимая за спиной кулаки. Хочется зажмуриться… Да наказание, последующее за столь "радушным приёмом" от подобного жеста, только усугубиться. Семь… Кусаю губы до боли, натыкаясь на его взгляд. Холодный. Покрывающий инеем открытые участки моего тела. Ощутимо передергивает, вызывая желание отступить назад. На шаг. Два. Три… Да только бежать отсюда мне некуда.
– Не рада меня видеть? – бросает насмешливо.
– Нет, – несвязно мотаю головой, пытаясь уверить в обратном, невнятно бормоча взгляду, затянутому поволокой нескрываемой злости. – Рада… ты даже не представляешь насколько… Наконец-таки избавиться от общества твоего прислужника, ходящего за мной по пятам…
Не выдерживая сканирования, увожу глаза в пол, рассматривая свои ногти на босых ногах.
– Если так, могла бы одеть нечто более подобающее, – фыркает с толикой неприязни. – Или же разделась бы полностью…
– Чтобы ты с порога понесся искать любовника в моём шкафу? – усмехаюсь нервно, выпаливая первое пришедшее в голову. Не логично? Отчего же? Если тот тип и посмеет заявить что-то Всеволоду, из ряда своих нереализованных фантазий, так вот он противовес! Я не была в курсе точного времени появления всемогущего в доме, но не разгуливаю в этот момент голышом, срывая овации и щедрые чаевые с прислуги!
– У меня для тебя две новости, – продолжает нейтрально, отфильтровывая за ненадобностью мои слова. – Хорошая и… – сердце замирает, готовясь провалиться вниз. В голове пролетает тысяча мыслей, связанных с мамой: от усугубления диагнозов до… подсчёта дней, число которых складывается из крепко сомкнутых мною за спиной пальцев. Сглатываю, не осмеливаясь уточнить. Ожидая продолжение фразы, как самого жесточайшего приговора, оглашаемого настроенному на снисходительное пожизненное. С мольбой вглядываюсь в его глаза, слыша успокаивающее и напрягающее одновременно:
– Ещё лучше, – завершает, затаив оскал в уголках приподнятых губ. – Как считаешь, за моё отсутствие, ты смогла их заслужить?
Многократно киваю, словно не сдерживая нервный тик, пронизывающий тело. Ухмыляется ответной реакции, вмиг застилая лицо непробиваемой маской. Произнося с холодом стали, пронизывающей голос:
– Иди в мой кабинет. Я буду через десять минут.
И я иду. На автомате. С трудом не врезаясь в углы. Опустив взгляд на свои колени. Не чувствуя ничего, кроме ведущей на поводу обязанности. Это лучшее стечение обстоятельств, чем те варианты, что выстраивались перед моими глазами. В ожидании… ожидания. Чёрт! Как же глупо звучит! Слова не идут на ум, пытаясь предугадать его мысли. Дискуссия с ним невозможна. Я проигрываю в зачатке, глотая обрывки собственных мыслей. Тех, что он заменяет своими, выжигая в голове фразы, каленым железом своего взгляда. Останавливаюсь после надавливания внутрь легко подающейся двери. В темноте, которую не решаюсь нарушить. Совершаю тройку шагов. В глубину кабинета, тонущего во тьме. Рискуя свернуть себе шею, оступившись, или наткнувшись на незнакомые предметы. Не зная планировки. За два дня своевольности, так и не решаясь без спроса сюда зайти. Отыскать нечто, способное выступить козырем в игре. Раскрыть секреты…
– Не оборачивайся, – произносит со всей строгостью, которую может вместить и так, не столь ласковый голос. Свет вспыхивает, ослепляя, за секунду до прикосновения его пальцев, ложащихся на мои глаза. Прикрывая под собой веки, плавно ведёт ладонь вниз, накрывая губы. Невесомо и одновременно плотно. Словно сдерживая мои слова.
– Всё портят твои глаза, – произносит надменно. С нескрываемой неприязнью. Или же отрицанием столь неугодного факта. – Без этого взгляда ложь была бы более красива. Почти безупречна.
Ослабляет хватку руки, проходя большим пальцем по поверхности нижней губы. Оголяя зубы, словно в оскале, лёгким отворотом её вниз. На секунды отпуская из своей власти кожу, в одно движение накидывает плотную атласную ткань на мои глаза, застилая пробивающийся свет, сквозь сомкнутые веки, (которые, я так и не открыла). Зажмуриваюсь плотнее, ощущая сдавливание повязки, фиксируемой узлом на затылке. Что мне предстоит испытать? В настигающей кромешной тьме, пугающей своей густотой. В разы усиливающей громкость его дыхания, касающегося кожи. Изменение тембра, вибрации голоса, пронизывающего меня своей частотой.
– Самое время забыть о прошлом, не считаешь? Перечеркнуть его. Перестать метаться по кругу. Это всего лишь игра, не так ли? Слишком продуманная, чтобы быть правдой. Той, что не принимают, отражают как в зеркале твои глаза… – голос звучит слишком громко, хотя Всеволод и не превышает привычного тона. Раздаётся устрашающей хрипотцой рядом с ухом. Заставляющей ощутимо передернуться в его руках, не понимая и сотой доли сказанных им фраз. От него пахнет алкоголем. Едва уловимо. Но сейчас, эти нотки бьют в нос, точно перед моими губами подставлена наполненная до краёв рюмка. Стискиваю зубы, не решаясь противостоять. Пытаясь вникнуть в суть, которой не вижу. (Как глупо звучит подобная фраза в моём положении…)
– Наша жизнь пропитана ложью. Красивой. Яркой. Зрелищной. Какого черта, скажи, ты держишься за свою правду? Она никому не нужна. Пуста. Обесценена. Всё ещё надеешься на фейерверки? Вспыхнувшие чувства, как в дешёвых бульварных романах? Искры в прикосновениях и прочую чушь? – фыркает злостно, буквально встряхивая меня в руках. – Ты же, точно тряпичная кукла, не способна и на сотую долю из описанного на желтых страницах. Скажешь, что любила своего Ваню? Рискнешь меня в этом уверовать? Давай! Грош цена этому детскому лепету. Имей возможность он тебя трахнуть до назначения даты свадьбы, эта история затянулась бы максимум на два дня. И не считай меня циником. Все врут. О привязанностях. О любви. О вспыхнувших чувствах, поразивших с первого взгляда. Все врут! Ради своей выгоды. Самоудовлетворения. Обогащения. Все. Врут. Ты меня поняла? Ради того чтобы устроиться в этом мире. Ради возможности выжить.
Не успеваю приоткрыть рот в немом согласии, с ужасом, распахивая веки, под плотной тканью. Ощущая на шее сдавливающую петлю, уходящую своими концами куда-то за спину. Мышцы напрягаются. Попытка податься вперед не увенчивается успехом. Его резкий захват возвращает тело в исходное положение. Глотая воздух резкими вдохами, подаюсь до предела назад, ослабляя плотные нити. Упираясь затылком в его плечо.
