Я смотрю на нее с удивлением. Но другие девочки ее поддерживают:
— Ну же, Шура, признайся! Ох, да ты, наверно, покраснела!
А когда и Аля добавляет свой голосок к этому любопытному хору, отмалчиваться и далее становится невозможно.
Услышать красивую сказку хотят они все. Как хотела бы этого и я, если бы с бала вернулась другая девушка. Нам всем хочется хоть ненадолго поверить в то, что подобные истории случаются не только с героинями из книг.
— Слова из тебя не вытянешь! — сердится Даша. — Скажи хоть, он был красив?
За меня отвечает Меля:
— Да откуда же она может это знать? Он же, наверно, как и все, был в маске.
Ах, если бы я не осталась там до полуночи! Он бы так и остался для меня галантным кавалером в маске, о котором я могла бы вспомнить с легкой грустью и с благодарностью за прекрасно проведенное время.
— Высокий? Статный? Хорошо танцует? — продолжает атаковать Хитрук. — А голос у него приятный?
Я вспоминаю его голос и чувствую жар на щеках. Хорошо, что в спальне полумрак.
— Высокий, статный, танцует хорошо, — подтверждаю я.
— Признайся, он наговорил тебе комплиментов? — улыбается Аля. — Если бы я была мужчиной, то за целый вечер ни на секунду не отошла бы от тебя.
Я рада, что ей хоть немного лучше. И понимаю, что мой рассказ для нее — это тоже лекарство. И я не имею права делать его горьким.
— Да, он был очень любезен.
— Он знатен? Богат? — слышу со всех сторон.
Алевтина одергивает любопытных:
— Девочки, да какая разница?
А Архипова резонно замечает:
— На таких балах, поди, все исключительно знатные.
Я совсем забываю про зеркальце, и от неловкого движения оно выскальзывает из кармана передника.
— Ой, Шура, что это у тебя? — Даша хватает его прежде, чем я успеваю осознать свою оплошность. — Девочки, вы посмотрите, какая красота!
Оно блестит в лунном свете, и девочки хотят рассмотреть его получше и зажигают свечу.
— Это его подарок, Шура? Оно наверняка старинное. Да что же ты молчишь?
Знали бы они, как тяжело мне говорить об этом! Как застывают на языке звуки, не желая превращаться в слова.
Но если я промолчу, они, чего доброго, подумают, что я украла зеркало из княжеского дворца.
— Да, это он подарил мне его.
И снова — восторженные перешептывания в комнате.
— Шура, да он князь или граф? Не меньше.
А Даша вдруг вскрикивает, и зеркальце падает из ее рук на подушку.
— Девочки, да оно не простое!
Хитрук — одна из немногих в нашем пансионе, кто умеет чувствовать магию.
— Оно магическое, да?
Даша смотрит на зеркало с восторгом, но снова взять его в руки не решается.
— Скажешь тоже! — недоверчиво хмыкает Тамара.
Она, пожалуй, единственная, кто не проявляет явного интереса к моему рассказу. Просто сидит в сторонке и распускает вязаный шерстяной платок, сматывая нитки в клубок.
Я не уверена, что должна говорить правду. Как я смогу объяснить, что человек, с которым я познакомилась только сегодня, вдруг решил подарить мне столь ценную вещь?
А зеркальная поверхность, не давая мне возможности соврать, начинает мерцать так, что даже Рудакова уже не спорит.
— Он, наверно, влюбился в тебя с первого взгляда, Шурочка! — радуется Аля. — Иначе ни за что бы не сделал такого подарка.
Девочки волнуются. Наверняка, кто-то рад за меня, а кто-то, возможно, не очень.
— Он рассказал тебе о зеркале? — дергает меня за рукав Меля.
И я, наконец, решаюсь. Разве будет что-то дурное в том, что хотя бы об этом я расскажу откровенно?
— С помощью этого зеркала мы с ним можем общаться на расстоянии. Я буду видеть и слышать его, а он — меня.
На несколько секунд в комнате воцаряется молчание, а потом Архипова восхищенно выдыхает:
— Ох! Я думала, так только в сказках бывает.
— А покажи нам его! — просит Даша. — Ну хоть на мгновение!
Но Аля тут же осаждает ее:
— Ты с ума сошла! А вдруг он сейчас в спальне и не одет.
Девочки громко смеются. А потом мы, наконец, вспоминаем, что скоро утро, и ложимся спать.
И когда я вижу, как улыбается Аля во сне, я перестаю ругать себя за болтливость. Если понадобится, я буду врать и дальше — только бы побольше порадовать ее.
12. День после бала
Нас будят несколько позже обычного — и из-за того, что я вернулась поздно, и потому, что Аля больна.
— Ты так бледна, Шура! — подруга больше волнуется за меня, чем за себя.
— Не выспалась, — отмахиваюсь я.
Рудакова не может удержаться от издевки:
— Ах, мадемуазель Муромцева, после вчерашнего вы, должно быть, ожидали, что вам принесут завтрак в постель? И что вместо чая и каши предложат кофий с пирожными?
Знала бы она, что ожидаю я совсем другого.
В столовой девочки снова вспоминают о зеркальце.
— Ну же, Шура, сейчас-то можно. Твой принц уже, должно быть, встал, — говорит Даша.
Тамара усмехается:
— Ты слишком плохо знаешь принцев. Они имеют обыкновение спать до полудня.
Я зажмуриваюсь на секунду, а потом выпаливаю:
— Я не смогу вам его показать. Магия действует, только когда я одна. Ах, я не могу это толком объяснить. Я мало что в этом понимаю.
Девочки, как ни странно, этому верят. А Меля даже поддакивает:
— Магия — это тонкая вещь. Она абы кому не покажется.
— Но ты же будешь рассказывать нам о нём? — тихонько спрашивает Даша. — И если вдруг он приедет к тебе, ты скажешь нам об этом? А ведь он же приедет, правда? Он же должен сделать тебе предложение.
Она мечтательно улыбается. Они все хотят, чтобы всё это оказалось правдой.
— Ты же не забудешь про нас, Шура? Потом, когда выйдешь за него замуж.
И они все смотрят на меня с надеждой. Я чувствую, что опять краснею. И не знаю, что сказать.
За меня это делает Тамара:
— Девочки, не будьте так глупы! С чего вы решили, что он приедет сюда? Уверена, он вообще не знает, где мадемуазель Муромцева живет. Ты же не призналась ему, Шура?
Я не выдерживаю ее насмешливого взгляда и отворачиваюсь.
Из всех моих товарок Рудакову поддерживает только Зоя Самохвалова:
