Вот почему любая конкретная мысль может вызвать мысль о чем-то другом и вот почему, например, мысль о том, как вы любите вашего супруга, может напомнить вам о том, как болезненно закончились прошлые отношения из-за потрясшего вас предательства, и внезапно вы начнете задаваться вопросом, верен ли вам супруг. Так вы связали нынешние отношения с предыдущими через фрейм «противоположно (чему-то)». Множество нежелательных мыслей запускаются таким же образом из-за встроенных реляционных связей, чем и объясняется автоматизм огромного количества наших мыслей.
Наше новое объяснение того, как мы обучаемся языку и мышлению более высокого порядка, мы с Аароном назвали теорией реляционных фреймов (ТРФ). Обширные исследования подтвердили, что обучение отношениям имеет решающее значение для развития когнитивных способностей, а также для развития самоощущения. Например, в ходе исследования детей с нарушениями речи, у которых не развилось нормальное чувство собственного «я», удалось обнаружить, что, когда мы учим их реляционному мышлению, развиваются не только языковые навыки, но и нормальное самосознание.
Однако больше всего меня поразили клинические последствия. Попытка распутать плотные сети отношений и перестроить их, как это пыталась сделать КПТ первой волны в стремлении помочь людям, схожа с попыткой перестроить огромную паутину. Это бесперспективно.
Избавление от мыслей только добавило бы когнитивных сетей к уже имеющимся. Отношения и связи могут быть абстрактными: все может быть связано с чем угодно.
Подумайте о любых двух объектах. Любых. После того как вы это сделали, подумайте, чем первый из них лучше второго? Ответ найдется скоро. Как второе вызвало первое? Задумайтесь. Снова быстрый ответ! Итак, как мысли могут быть только рациональными, если природой устроено, что в мозгу человека одно связано с любым способом в любое время?
Я подсчитал: связи всего восьми вещей и их названий могут дать более четырех тысяч возможных отношений (вещей к вещам, названий к названиям, отношений к отношениям – все комбинации). Таким образом, может потребоваться целая вечность, чтобы понять последствия всех возможных отношений, которые у каждого из нас уже есть в голове! В этих когнитивных сетях должно быть почти бесконечное число несоответствий. И добавление действительно новой мысли может изменить все остальные, но весьма непредсказуемо.
Выводы были отрезвляющими. Традиционные когнитивные идеи основывались на ассоциативной теории мышления. И если это неверно, то традиционная когнитивная терапия концептуально ошибочна, даже когда некоторые из ее методов полезны. И поскольку мы не можем полностью контролировать то, как наши умы соотносят вещи, я понял, что нам нужно будет больше сосредоточиться на способе изменить поведенческое воздействие мыслей.
Были и другие, более широкие последствия, особенно для взгляда на человеческое сознание. Я понял, что улица с двусторонним движением из слов и объектов уже подразумевает некую перспективу: с точки зрения говорящего, объект называется X, но если слушатель слышит X, он ориентируется на объект. Это означало бы, что восприятие перспективы находится внутри каждого слова, которое мы произносим, и, когда мы говорим или рассказываем себе истории, это может с легкостью формировать «точку зрения» внутри нас. Я написал свою первую работу по ТРФ и этому утверждению в частности в 1984 году и назвал ее «Осмысление духовности», так как в тот момент я понял, что это может привести к трансцендентному чувству себя – перспективе, которой обладает внутренний наблюдатель, видящий то, что описывается с определенной точки зрения (см. гл. 21).
Это была всего лишь догадка, но она оказалась верной. Исследования ТРФ показали, что чувство себя как отдельного существа появляется только тогда, когда мы обучаемся определенному типу отношений. Он называется дейктическим, что означает «учиться путем демонстрации», но это довольно мудреный технический термин, поэтому я буду говорить проще – отношения перспективы.
Чтобы понять, например, что вы находитесь здесь, а не там, вам потребуется определенная наблюдательная позиция. Подобная связь может показаться детям дикой, потому что «здесь» говорящего – это «там» слушателя и наоборот. В результате, когда вы идете туда, там становится здесь, а здесь становится там! (Представляете маленьких детей, в отчаянии думающих: «Не могли бы вы, черт возьми, уже определиться?!») Однако при достаточном количестве демонстраций дети в итоге научаются отношениям перспективы. Три наиболее критичных отношения – это я в сопоставлении с тобой, здесь в сопоставлении с там и сейчас в сопоставлении с потом. Дети обычно изучают их в таком порядке: человек, место и время.
Волшебство происходит где-то в возрасте трех или четырех лет. Отношения перспективы относительно человека, места и времени сливаются в цельное чувство перспективы: появляется ощущение наблюдения из «я/здесь/сейчас». Образно говоря, вы появляетесь за своими глазами, и в то же время вы знаете, что ваша мать находится за ее глазами. Вы развили чувство осознания того, что живете в мире как сознающее человеческое существо и обладаете точкой зрения. В этом виде осознанности есть такое качество, как «сторонность». Вы не только видите то, что видите, но и то, что вы видите из «я/здесь/сейчас». Более того, это чувство собственного «я» основано на символических отношениях; оно исходит из сочетания отношений перспективы.
Как только навык восприятия перспективы относительно времени, места и личности сформирован, он никогда по-настоящему не покинет вас. Детская амнезия отпадает. Вот почему вы легко можете снова увидеть себя своими глазами в возрасте четырех или пяти лет, но не в возрасте одного года. «Я» как форма сознания или перспективы становится нитью, на которую вы надеваете бусинки опыта. Куда бы вы ни пошли, вы всегда здесь.
И вы также можете представить себя где-то еще, скажем стоящим на Великой Китайской стене. Вы даже можете вообразить себя кем-то другим или каким вы будете, когда станете очень старым. Вы можете рассказывать себе истории и о других людях, представляя, что они переживают, даже если находитесь на другом конце света. Мысленно вы можете перемещать перспективу во времени, а также относительно места или человека.
Перспективный подход содействует также более содержательному и оценочному повествованию о себе, и эту часть трудно посадить на поводок. С ростом способности решать проблемы вербальным путем рождается Внутренний Диктатор, а параллельно – потребность в освобожденном разуме.
Например, по мере создания нами истории о том, кто мы есть, мы начинаем сравнивать себя с другими и с социальными идеалами тех, кем должны быть. Таким образом, печальный побочный эффект тех же когнитивных навыков, что позволяют нам чувствовать себя сознательными человеческими существами, – это самокритичность или чрезмерное стремление к тому, чтобы на нас обращали внимание, чтобы мы были важны или заметны на фоне особенностей собственных историй о себе. Мы начинаем формировать концептуализированное «я», и это воображаемое «я» часто становится иллюзией реального. Мы становимся содержанием наших историй, и Диктатор полностью захватывает власть.
