Глава 13. Пятый поворот. Ценности – интерес по выбору
Один из самых крупных источников психологического расстройства – это потеря связи с действительно значимыми ценностями. У меня была клиентка, которая, когда ее спросили о глубочайших ценностях, долго молчала, прежде чем выдавить из себя слова: «Это самая страшная вещь, о которой меня когда-либо спрашивали». После еще одной долгой паузы она добавила: «Я давно об этом не думала». И заплакала.
Чаще всего именно так выглядит реакция на отсутствие связи со своими глубинными ценностями. Во время терапии я видел такое десятки раз. Подозреваю, что именно поэтому мы плачем при виде новорожденного ребенка, прекрасного заката и на свадьбах. Мы чувствуем связь с теми аспектами жизни, которые для нас дороги.
Стремление к смыслу
Нет более важного стремления для человека, чем свободный выбор жизненного пути и следование ему. Ясное ощущение самоизбираемого смысла дает нам, по существу, неисчерпаемый запас мотивации. Но мы можем легко потерять из виду то, что действительно значимо, преследуя вместо этого социально приемлемые цели и поверхностные наслаждения. В столь пустой жизни каждый тик часов будет насмешкой над нами.
Мы неправильно направляем свое стремление к смыслу по ряду причин. Одна из них заключается в том, что мы не доверяем себе сделать правильный выбор и убегаем от свободы, подаренной нам самой жизнью.
Мы боимся, что можем выбрать такой жизненный путь, для которого у нас нет необходимых качеств. Быть может, мы ценим путь, посвященный воспитанию детей, но сомневаемся, что станем хорошими родителями. Или, возможно, нас привлекает высшее образование и новые области знаний, но мы сомневаемся, что нам хватит интеллектуальных сил. Также нередко мы беспокоимся, что наши ценности могут не соответствовать культурным нормам, а потому на нас будут смотреть свысока, пренебрегать нами или даже высмеивать нас. Возможно, мы предпочли бы оставить высокооплачиваемую работу и проводить больше времени с семьей, но мы не делаем этого, потому что боимся вызывать осуждение окружающих своим поступком. Мы цепляемся за собственные представления о себе и избегаем быть свободными в выборе жизненного направления – возможно, потому, что наше чувство собственного «я» слилось с необходимостью быть успешным юристом или бизнес-менеджером, в то время как в глубине души мы знаем, что хотим быть терапевтом. Чаще всего мы отворачиваемся от истинных ценностей из-за боли прошлого, которую хотим купировать. Мы можем убедить себя, что не ценим отношения, потому что кто-то, кого мы любили, причинил нам боль. Таким образом, наше неправильное обращение со стремлением к смыслу и самонаправленности рождает все формы психологической ригидности.
В основном культура не способствует самостоятельному выбору людьми смысла жизни. Вместо этого нам предлагают определить, что нам дает чувство ценности, позволяя судить об этом по поверхностным желаниям. Мы ошибочно принимаем быстрый кайф за смысл и накапливаем вещи и достижения, преследуя длинный список социально санкционированных «должен». Доминантный социальный посыл заключается в том, что наша ценность определяется имуществом и культурно одобренными формами достижений или же соответствием социальным ожиданиям, будь то успех в работе, женитьба и рождение детей или даже соответствие формуле «быть счастливым». Мы можем находить все эти вещи действительно значимыми, но если мы преследуем их, чтобы избежать боли социального порицания и своей собственной самокритики за то, что не смогли достичь определенного статуса, они все не будут стоить и выеденного яйца.
Рассмотрим последствия материализма, веру в то, что собственность и ее приобретение приведут к удовлетворенности жизнью. Были проведены исследования, и люди заполняли анкеты, в которых спрашивалось, согласны ли они с такими утверждениями, как «некоторые из самых важных достижений в жизни включают приобретение материальных ценностей», «я был бы счастлив, если бы мог позволить себе купить больше вещей» и «мне нравится владеть вещами, которые производят впечатление на людей». Положительные ответы в значительной степени коррелируют с тревожностью, депрессией, негативной самооценкой и низкой удовлетворенностью жизнью.
Слава, власть, чувственное наслаждение и преклонение перед другими – все это неудовлетворенные «хочу» и «должен». Как только мы цепляемся за них, этого никогда не бывает достаточно. Миллиардеры на вопрос: «Что нужно, чтобы иметь достаточно денег?» – как известно, отвечают: «Еще больше денег». Буддисты называют это состояние сосредоточенности на достижениях и материальном богатстве привязанностью и считают его основной причиной страданий.
Мы теряем из виду то, что действительно мотивирует нас на длительном пути, и чем больше мы хватаем, тем более несчастными и неуравновешенными становимся.
Поворот «Ценности» позволяет нам перенаправить свое стремление к смыслу на поиск деятельности, которая согласуется с тем, что мы находим действительно значимым.
Четыре навыка гибкости, над которыми вы сейчас уже работаете, очень помогают сделать этот поворот. И вот каким образом.
Принятие позволяет нам прислушаться
Если наша связь с собственными ценностями блокирована из-за того, что мы пытаемся избежать боли, тем самым мы лишь усугубляем ее. Вместо этого, прислушиваясь к своей боли и двигаясь навстречу стремлению чувствовать, мы можем выявить несоответствия между тем, как живем, и тем, как хотим жить. Боль подобна фонарику, если мы знаем, куда направить луч.
Однажды у меня был депрессивный и тревожный клиент (я буду называть его Сэм), который в самом начале терапии сказал мне, что попытка помочь ему бессмысленна, потому что жизнь его пуста и у него нет ни одной реальной причины жить. Когда я пытался исследовать волнующие его вещи, он вел себя изворотливо и временами даже провокационно. Например, он как бы между прочим сказал, что его на самом деле не волнуют ни семья, ни дети, ни даже интимные отношения. «Я просто не думаю, что эта жизнь для меня, – заявил он и пожал плечами, ерзая на стуле, как бы говоря подвижностью своего тела: “Да какая разница? Кого волнует, есть ли в моей жизни любовь? Кого заботит, буду ли я когда-нибудь иметь спиногрызов? Докажи мне, что это важно”».
Но когда его глаза встретились с моими, я не увидел в них равнодушия. Я увидел боль.
Я не стал спорить с ним в тот момент. Вместо этого я отправил его с простым домашним заданием: заметить все точки, в которых он испытывал боль, и рассмотреть возможность того, что они стали концентрацией его неравнодушия. Сэм сказал, что сделает это, но не ждет от упражнения многого.
Вернувшись на следующей неделе, он заявил: «Я такой лжец, я лгал даже самому себе». Он рассказал, как сидел в ресторане быстрого питания и ел гамбургер, когда вошла семья и села за соседний столик, чтобы поесть. Наблюдая за тем, как мать, отец и двое маленьких детей разворачивают свои гамбургеры, он с удивлением почувствовал печаль. Он не стряхнул ее с себя, как это делал обычно, а вспомнил о моей просьбе и внимательно рассмотрел свои чувства. Образно говоря, он открыл давно закрытую дверь в свое внутреннее «я».
