Волна глубокой печали захлестнула его, и он отвернулся от семьи, стараясь не показывать слез. Затем он ощутил приступ тоски. Он жаждал быть в отношениях и быть отцом.
Когда он рассказывал мне об этом на сеансе, слезы снова текли по его щекам и ему приходилось буквально выдавливать из себя слова. Сэм рассказал мне свою длинную историю о том, как им пренебрегали в детстве, а также о травмирующих предательствах со стороны родителей и отчима.
В течение многих лет он боролся с болью, пытаясь отключить неравнодушие и сосредоточиться на работе и достижении успеха. Однако «успех» не поддерживал его эмоционально.
Сэм был похож на человека, потерявшегося в море и страдающего от жажды, который решил пить океанскую воду: первоначально жажду, возможно, и удастся утолить, но в конце концов пить захочется еще больше.
Чтобы помочь клиентам увидеть, как их боль соотносится с их ценностями, я прошу их открыть ее, перевернуть и спросить: «К чему я должен быть равнодушен, чтобы это не причиняло боль?» Я никогда не встречал человека с социальной фобией, который не хотел бы быть открытым людям. Я никогда не встречал человека с депрессией, который не испытывал бы глубокого желания снова энергично включиться в жизнь. В своей боли вы находите свои ценности, а в своем избегании вы обретаете разъединенность с ними. Без эмоциональной гибкости и открытости невозможно жить в соответствии с избранными ценностями.
Кстати, несколько месяцев назад я впервые за почти двадцать лет увидел Сэма. Он обзавелся семьей и основал бизнес, в основе которого лежала работа с большим количеством детей. Два его сына, теперь уже взрослые, управляют компанией вместе с ним. Сэм гордится ими и радуется совместному времяпрепровождению детей. Всего этого никогда бы не случилось, если бы он не использовал свою боль как фонарик, который помог ему найти ценности и направление, в котором он действительно хотел бы идти в своей жизни.
Навыки разделения и самости позволяют нам перестать судить
Решающий проблемы разум любит перебирать причины, по которым мы должны или не должны делать что-то. Это, конечно, здо́рово, когда вы подбиваете налоги или выбираете, какие акции приобрести. Но нет более паршивого способа, чем этот, чтобы выбрать ценности. Придумывание оправданий предполагает, что нам нужна какая-то причина, чтобы сделать выбор, – того, что внутренне это важно для нас, недостаточно. Если я говорю себе, что должен ценить свой статус хорошего отца, потому что этого от меня ждет общество, то я лишаю себя связи с тем фактом, что я действительно выбираю быть хорошим отцом, потому что это так много значит для меня.
Как только мы сосредотачиваемся на оправдании собственных ценностей, мы попадаем под влияние уступчивости, и это часто уводит от того, что нас действительно волнует.
Освобождаясь от суждения, мы можем удовлетворить то стремление к когерентности, которое находится внутри того, что мы действительно хотим; соединяясь с трансцендентным чувством себя, мы можем способствовать стремлению к принадлежности и сопричастности, которое лежит внутри наших ценностей.
Когда я хочу показать своим клиентам, как сложно иметь всевозможные основания для их ценностей, я выставляю три пальца одной руки и прячу их за спину. Предположим, что клиент сказал мне, что он доволен собой, потому что в тот день он предпочел съесть на обед салат, а не желанный чизбургер. Я спрашиваю его, почему, и диалог продолжается примерно следующим образом:
Стив: Почему вы выбрали салат?
Клиент: В нем меньше калорий [Оправдание 1].
Стив: Почему так важно, что в нем меньше калорий?
Клиент: Это более здоровый выбор. Я буду здоровее и не наберу вес [Оправдание 2].
Стив: Почему так важно быть здоровее и не набрать вес?
Клиент: Потому что тогда я буду жить дольше [Оправдание 3].
Стив: Почему так важно жить дольше?
Клиент:… Не знаю. Просто важно, и все! Все хотят жить дольше!
Тогда я вынимаю из-за спины руку с тремя выставленными пальцами и объясняю клиенту, что обычно этот диалог длится не более трех реплик. На четвертый вопрос, если не раньше, почти все отвечают: «Я не знаю». Это помогает моим клиентам понять, что они купились на необходимость всевозможных культурно прописанных причин и что за каждым их ответом стоит еще много «почему». Гораздо ближе к истине просто сказать: «Потому что я так решил».
Я помню, как однажды работал над проблемой контроля веса с пациенткой с диабетом, которая после разговора о ценностях сказала, что будет работать над своим здоровьем, чтобы у нее было больше шансов увидеть, как растет ее дочь. Это звучало правдиво; я чувствовал, что это была ее подлинная мотивация. Просто чтобы проверить, так ли это, я спросил, почему ей так важно видеть, как растет ее дочь. Женщину было не провести: «Не имеет значения, почему, – сказала она немного легкомысленно, а затем, после короткой паузы, посмотрела на меня поверх очков и со сдержанным напряжением добавила: – Это важно… для… меня!»
Утверждение о том, что мы свободно выбираем свои ценности, не означает, что наш выбор не определяется семейными и культурными влияниями, такими как родительское руководство или усвоенные религиозные убеждения. Мы впитываем эти учения, но при этом пользуемся своей возможностью выбирать, даже если не признаемся в том самим себе. Все решения обоснованы нашей жизненной историей. Но оправдывать свой выбор тем, что так нас учили, – это способ избежать личной ответственности. Это заповедь всех основных мировых религий, подчеркивающих, что люди обладают правом выбора, жить им в согласии с религиозными учениями или нет. Утвердительный рывок в эту сторону часто называют прыжком веры.
Навыки разделения и самости помогают нам остановить процесс оправдания и установить более глубокую связь с другими людьми. Мы учимся ловить себя на том, что разум выдумывает уступчивые причины поведения. Они также помогают прекратить самобичевание, когда мы начинаем работать с ценностями. Диктатор может стать довольно жестким, когда мы признаем, что живем не в соответствии со своими ценностями. Он начнет ругать нас: «Видишь, я же говорил, что ты никуда не годишься. Ты лицемер, шарлатан». Также мы можем увлечься оценкой того, насколько правильные ценности мы выбрали, зацикливаясь на том, действительно ли они являются нашими истинными ценностями. Когда мы можем игнорировать бесполезные сообщения, работа с ценностями становится освобождением, а не наказанием.
Присутствие «здесь-и-сейчас» помогает оставаться сосредоточенным на путешествии
Вспомните, что я говорил ранее о том, что ценности – это не цели, а скорее качества жизни, такие как любовь, игривость, доброта, сострадание, защита, настойчивость и преданность.
Цели могут быть полезны для сохранения курса путешествия, основанного на ценностях, как только различие между целями и ценностями станет ясным. Ключевым моментом здесь является то, что жизнь, основанная на ценностях, делает цели значимыми, а не ценными сами по себе. Если среди ваших ценностей имеется облегчение страданий, вызванных зависимостью, вы можете поставить перед собой цель стать сертифицированным консультантом по аддикциям (зависимостям). Полученный сертификат будет способом выражения вашей ценности и ступенькой на пути к цели. Я преподавал в университетах более сорока лет и видел, как многие аспиранты забывали, почему они изначально стремились получить степень. Цель получить степень затмевает ценность ее получения; как только они оканчивают университет, то спрашивают в изумлении: «И что теперь?» Настроенность на «здесь и сейчас» помогает избежать ловушки.
