Глиа запомнила своё «детство» именно таким – монотонная работа, удушливый запах сигарет, слезящиеся глаза, пустой живот, пустая голова, пустая жизнь.
* * *
Дети подрастали, им давали всё более сложные задания, даже приодели немного – выдали комбинезоны, такие же вонючие и потёртые, как и рубахи… Одна из двух выживших девочек имела неосторожность оголиться при переодевании, за что её сразу утащили в угол. И потом таскали постоянно… Вторая этой ошибки не совершила. И никто не заметил – трудно было разглядеть в угловатом, худощавом подростке с невыразительным лицом и редкими волосиками девочку. Да и мешковатая одежда скрывала и без того небольшую грудь. Глиа научилась курить, ругаться и даже начала неплохо разбираться в механизмах.
Старики часто рассказывали какие-то небылицы о прошлой жизни, где светило огненное солнце, росла зелёная трава, дул прохладный ветерок, менялись времена года, люди влюблялись и были счастливыми, да и мир не ограничивался серыми стенами корабля – он состоял из множества кораблей и бесконечного числа звёзд. Никто из детей не понимал ни слова, но почему-то всем хотелось побывать в этом «огромном мире» – уж больно душевно старики о нём вспоминали. Порой на их глазах выступали слёзы, и ребятня, которая плакала только от боли и страданий, чувствовала какую-то особость события.
…Однообразное существование однажды прервалось. Появился мародёр и потребовал у главного старика самого шустрого работника. Тот испугался и ткнул в первого попавшегося мальчишку. Им оказалась Глиа. Мародёр схватил её за руку, дёрнул со всей силы и тумаками погнал впереди себя. Глиа старалась идти быстро, боясь даже поднять глаза и осмотреться, хотя это был её первый выход из помещения для стариков за столько лет. Вскоре Глию тем же способом запихали в шаттл и вместе с другими мародёрами отправили на планету.
Самый шустрый работник нужен был для спасательной миссии. Часть команды с торговцем высадилась для продажи деталей. Спустя несколько дней они сообщили о своём возвращении, а потом внезапно оборвалась связь. Шаттл так и не вернулся. Глиард решил, что он сломался, поэтому отправил второй шаттл для починки и возврата золота на корабль, но решил на всякий случай придержать механика, отправив вместо него ненужный мусор.
Глиа каждой частичкой своего тела впитывала новый мир, открывшийся ей в четырнадцать лет, – незнакомые люди, все одинаково небритые, грязные и вонючие, одетые в потёртые дырявые комбинезоны, как Глиа, или рубахи со штанами. На ногах остальных она увидела что-то новое – обувь; и старики, и дети ходили босиком. Внутри шаттла не было ничего примечательного: панель управления с креслом, над ней располагались мониторы, показывающие состояние шаттла, остальное пространство занимали две скамьи вдоль стен. В противоположной от кресла стороне был дверной люк с круглым иллюминатором посередине. Но для Глии это тоже стало открытием, и её с головой накрыло неведанными эмоциями восторга. А уж когда она увидела в иллюминаторе тот самый «огромный мир», то прилипла к нему моментально.
Мародёры, которые и раньше потешались над новичком, сейчас и вовсе покатились со смеху. Но Глиа этого не замечала. Она во все глаза разглядывала новый цвет – такой же, как и у комбинезона, только чище, глубже, нежнее… Она не знала слов, но вид дневного неба поразил её до глубины души. Приближающаяся планета – сочетание новых красок, от которых рябило в глазах – казалась чем-то нереальным, как неспокойный сон. «Блестящая дыра цвета мочи» (Глиа не хотела думать о нём так, но не могла иначе обозначить солнце) притягивала взгляд и, хотя слёзы от яркого света начали застилать обзор, Глиа не могла оторваться. Шаттл натужно скрипел, тарахтел и нагревался. Казалось, в этой бесконечной тряске, жаре и шуме скоро он разорвётся на части. Но даже если и разорвётся – не страшно, потому что вокруг было это синее небо. Оно полностью овладело Глией.
У неё перехватило дыхание, когда вокруг их шаттла появилось сияние – точно бы от газового сварочного аппарата. И всё затряслось – мир, шаттл, Глиа от предвкушения! Она опустила взгляд вниз. Что-то приближалось. Что-то новых цветов и форм – точно смешали гущу, которую им давали вместо еды, и желтящийся металл, который бывал на контактах. Всё ближе, ближе, ближе!..
Она выскочила первой, как только открыли дверной люк. И когда, наконец, коснулась земли и увидела под ногами разнотравье, полыхающее потрясающими красками, то почувствовала, как задыхается от восторга и новых ароматов. Оказывается, «огромный мир» действительно существует! И он действительно прекрасен! Голова закружилась, к горлу подступил комок, ноги подкосились, Глию скрутило и вывернуло наизнанку. Мародёры уже как обычно покатились со смеху, не упуская шанса толкнуть впечатлительного новичка в образовавшуюся лужу. Но Глиа, отдышавшись, с огромным удовольствием вытерлась свежей травой, размазывая по себе зелень. А потом она сделала вдох полной грудью. Старики говорили, что под светом солнца (название вспомнилось само собой) дышится совсем иначе. И они были правы! Дышать было вкусно – хотелось снова и снова жадно вдыхать. Повсюду росли полевые цветы, и Глиа просто не понимала, куда ей смотреть, куда бежать, чего делать… Хотелось расхохотаться и расплакаться одновременно.
Её восторг оборвала боль. Коснувшись затылка, она обернулась. Мародёры, в который уже раз загоготали и велели поторапливаться – никому не хотелось задерживаться надолго в «этом отстойнике», да и Глиард не любил ждать. Как они могли называть «огромный мир» такими отвратительными словами, Глиа не понимала. Старики всегда с почтением и восторгом вспоминали прошлое, и это отзывалось в её сердце, навеки влюблённым в небо.
Потерянный шаттл удалось быстро найти: он оказался не сломан, и даже связь работала – то и дело слышались призывы с корабля Глиарда, хотя внутри никого не было. Один из мародёров ответил на призыв, чтобы доложить о ситуации. Остальные разбрелись по сторонам в поисках команды, но далеко отходить не стали, держа наготове оружие. Только Глиа, увлёкшись изучением цветов, оказалась на краю леса. Не сразу она сообразила, что мародёры начали кричать. Посмотрев по сторонам, Глиа замерла на месте от ужаса. Крики: «Бежи, людоеды!» зазвучали в её ушах, но ноги словно приросли к земле. К той самой, которую она только что обнимала и исследовала…
К ней мчалась целая толпа вооружённых людей. Людоедов… Где-то на грани сознания мелькнула мысль о том, чем они питаются по рассказам стариков, но страх перед волной неизвестных людей заглушил всё остальное. Глиа в панике оглянулась на своих мародёров, но шаттл уже поднимался, унося команду в то самое полюбившееся ей голубое небо… Глию бросили, как ненужный мусор.
Первым из толпы людоедов выскочил невысокий паренёк. Он бросился на Глию, повалил на землю. Глиа почувствовала, как паренёк вложил в её руку какой-то продолговатый мокрый предмет и сказал странные слова:
– Повто-ри: «Мясо за… мя-со… Я те… теперь сво… й».
– «Мясо за мясо, я теперь свой», – не понимая, что говорит, повторила Глиа.
– Моло-дец… – ощерился паренёк и захрипел. Глаза его закатились, а изо рта потекла кровь. Глиа столкнула паренька с себя и выставила вперёд руки, защищаясь. Только тогда она сообразила, что паренёк всунул нож, на который сразу и налетел. Лишь спустя несколько лет Глиа догадалась – он давно мечтал умереть и заранее всё спланировал, поскольку ненавидел себя за поедание мяса. А пока Глиа только и могла, что отбросить от себя нож и прокричать последние слова паренька, по-прежнему не понимая смысла:
