С Тамилой же все оказалось по другому. Наблюдая через окно, Макс исподволь познакомился с ее бытом, привычками. Проснулось любопытство увидеть ее после душа с замершими в волосах капельками. Сонно потягивающуюся утром. Ее волосы, рассыпавшиеся по подушке.
Прошедшая ночь не считалась. Они так увлеклись сменой отражений в зеркальном потолке, что утром проспали и метались по квартире, как ошалевшие шаровые молнии. Все это не то что не удовлетворило, а еще больше раздразнило любопытство. И сейчас Макс волновался. То, что он придумал, чтобы отвлечь Тамилу от произошедшего в универе, было немного необычно и смело. Но ведь и девушка не отличалась скованностью. И все же он опасался разочарования.
Несколько раз глубоко вздохнув и улыбнувшись, Макс все-таки позвонил.
Практически сразу же дверь распахнулась, и на пороге удивленно застыла едва одетая, как и ожидал Макс, и эротично растрепанная Тамила.
– Ты как здесь оказался? – удивленно осматривая Макса, едва удерживающего коробки, Тамила посторонилась.
– Подумаешь, загадка века, – Макс попытался пожать плечами, но чуть не выронил ношу. – Дом знаю, этаж знаю, окна знаю. Так что, квартиру вычислить не так и сложно.
– Да поставь ты, пока не уронил. Что это за тяжесть? – впуская гостя, Тамила отступила еще глубже.
– Это очень классная штука, – Макс наконец-то опустил тяжести, распрямился и осмотрелся. Как и говорила Тамила, прихожая поражала пустотой. Если с потолком дело обстояло более-менее нормально, потому что отделкой предусмотрены встроенные споты, то совершенно голые стены наводили уныние, и только сброшенные у дверей туфли давали знать, что квартира обитаема.
«Ну, меньше потом отмывать», – утешился Макс, в то время как Тамила рассматривала его руки.
– Ты что, дрался, – осторожно коснулась свежих ссадин.
– Да не, – отмахнулся Макс. – За косяк зацепился, пока коробки пер.
– Что, сразу обеими руками? – Тамила подозрительно прищурилась. – Проход оказался таким узким?
– Что-то вроде, – замялся Макс, заглядывая в коридор, по его мнению ведущий к ванной.
– Слушай, ты точно не сделал ничего, что осложнит мне учебу? – Тамила нахмурилась, и переносицу пересекла тонкая морщинка.
– Разумеется, нет, – теперь уже чистосердечно ответил Макс. – Зачем мне делать что-то, что осложнит тебе жизнь? Давай-ка, вместо выяснения где я ободрал руки, тем более, что сам плохо помню, займемся кое-чем поинтереснее.
– И чем же? – глаза Тамилы блеснули любопытством, когда она рассматривала оставленные на полу коробки.
– О-очень интересным, – многозначительно подмигнув и облизнувшись, уверил Тамилу Макс. – Надеюсь, что твоя аскетичность не включает отсутствие воды. Она нам пригодится. А теперь, раздевайся.
– Чего? – уставилась на него Тамила.
– Ну что за молодежь пошла? – Макс преувеличенно-возмущенно всплеснул руками. – Ты все о глупостях, а я о деле. Считай, что я пришел провести спа-процедуру. Раздевайся живее, но трусы лучше оставить.
Окончательно заинтригованная Тамила поспешила стянуть футболку и выпрыгнуть из шортов. И, отвлекая Макса соблазнительными изгибами, следила, как он оттащив коробки в большую комнату, вытащил из одной… гончарный круг?!..
Спа-процедуры и керамические поделки плохо укладывались в голове, но Тамила решила не торопиться и продолжала наблюдать. Только на всякий случай подняла повыше и завязала локоны.
А Макс тем временем успел установить круг, принес воду, достал миску с комком глины и, тоже раздевшись до трусов, победоносно смотрел на Тамилу.
– А где же спа? – разочарованно протянула она. – Пока только вижу начинающего Микеланджело. Что ваять собрался?
– Не я, а мы, – Макс сурово насупился и поднял указательный палец.
Тон учителя в сочетании с боксерами в якорьках были настолько уморительными, что Тамила не удержалась и прыснула.
А Макс забыл как дышать. Упругий живот подрагивал, высокая грудь колыхалась, а розовые соски напряглись и, дразня, прыгали перед глазами.
– Так, – собираясь, Макс сурово сжал губы, потому что предстоящее занятие было намного заманчивее, чем мимолетное удовлетворение похоти. – Садись сюда, – усевшись на пол, он указал перед собой.
Тамила грациозно опустилась, сверкнув попой прямо перед глазами Макса. Так что ему оставалось только облизнуться, чтобы не нарушить собственные планы. Пристроившись между его ног, Тамила игриво потерлась спиной о широкую грудь, но Макс не позволил ей шалить.
Мягко скользя, он провел ладонями от плеч до кистей Тамилы, одновременно протягивая ее и свои руки к наполненной водой миске с глиной.
По позвоночнику прокатилась приятная волна, а кожа покрылась мурашками, и Тамила невольно передернула плечами.
– Что-то не так? – теплое дыхание коснулось уха и разметало упавшие на шею отдельные прядки.
– Приятно, – поежилась Тамила.
А Макс, тем временем, положив свои ладони поверх ее, погрузил их в воду и стал разминать глину. Его пальцы скользили по ладоням Тамилы, сплетались с ее пальцами. Благодаря глине, прикосновения приобрели шелковистую гладкость, и руки Макса уже беспрепятственно ласкали не только кости, но и шею Тамилы. Но девушка и сама уже хваталась испачканными руками за крепкие запястья и оставляла коричневые глянцевые следы.
– Это и есть спа? – млея под массирующими движениями и ощущая себя, как минимум Никой Самофракийской, промурлыкала Тамила. А умелые руки уже очерчивали полукружья груди.
За холодными прикосновениями глины, следовали горячие – рук Макса, и Тамила то вздрагивала, то наоборот расслаблялась.
Она даже прикрыла глаза, чтобы острее чувствовать все, что Макс с ней делал.
Поскольку поцелуи исключались, то оставались только его восхитительные руки.
Тамила уже не различала прикосновения. Что-то надавило на позвоночник и погнало вверх теплую волну возбуждения, одновременно массируя и расслабляя мышцы спины и шеи.
Сам собой вырвался сдавленный стон.
– Как же хорошо, – прошептала Тамила и прогнулась под усилившимся давлением.
– Я же говорил, что спа, – самодовольно ответил Макс, наблюдая, как его пальцы оставляют на коже Тамилы более светлые и темные разводы.
Глина просачивалась у него между пальцев и мягкой эластичностью доставляла особенно чувственное удовольствие. Вскоре Тамила вся напоминала отлитую из шоколада статуэтку, только лицо и волосы поражали белизной на контрасте с коричневым телом. Больше всего щекотало нервы и пробуждало какое-то темное наслаждение, переходящее в возбуждение, когда обхватывал и гладил высокую грациозную шею, а Тамила откидывала голову, подставляя горло под пока недоступные поцелуи, и приоткрывала полные искушающие губы.
Ему нравилось брать в ладони ее восхитительную грудь и немного сжимать. Видеть, как пальцы оставляют на ее коже более светлые следы, как клеймо, печать принадлежности ему. Наблюдать, как она вздрагивает и выгибается, стоило коснуться вызывающе торчащего соска. Как же хотелось коснуться его губами, вобрать в рот, покатать на языке, чувствуя клубничный вкус. И недоступность этого отзывалась во всем теле острым покалыванием.
